— Его родителями являются граф и графиня Клещик. Мальчику шесть биологических лет.
— Точно? — поблекла шерстка следователя.
— Оборудование не врёт. Написано шесть, значит шесть.
— Я не про возраст, — взор следователя стал растерянным. — Я про то, что он сын графской семьи.
— Совпадение ДНК почти стопроцентное, так что у меня в этом нет ни малейших сомнений, господин следователь.
— Жопа!
— Варрто, попрошу не выражаться, — сморщила носик его спутница. — У нас ребёнок, который нуждается в помощи. Доктор, как скоро его можно будет выпустить из капсулы?
— Хоть сейчас. Я же говорю — он здоров. Физически точно. А психические отклонения — это по вашей части, коллега. И да, — с неудовольствием посмотрел он на следователя, — сдерживайте свой язык — это больница!
— Вы не понимаете, докторишки, в какой глубокой мы заднице. Я без обращения к базам данных помню, что граф и графиня Клещик были убиты два года назад на нашей планете. Покушение попытались замаскировать под несчастный случай в виде аварийного выхода из строя спортивного флаера. А тут выясняется, что их сын два года жил на кладбище, а мы и в ус не дули. Мы в глубокой заднице! Глубже, чем чёрная дыра.
После трижды повторившего звукового сигнала следователь отвлекся на голограмму, открытую на коммуникаторе.
— Что там? — заинтересовалась психолог.
— Пришли данные по планшету, который патрульные забрали у найдёныша. Имя владелицы, дамп поисковых обращений.
— Варрто, мне нужны эти сведения. Зная, что искал малыш, мне проще будет выстроить линию общения с ним.
— Пересылаю.
Приняв пакет данных, Лорри углубилась в изучение информации. В это время Варрто запрашивал досье на техника Черну, которой принадлежал планшет.
— Этим планшетом не пользовались долгое время, а пару лет назад через несколько недель после гибели графской семьи оплатили доступ к сети и снова начали пользоваться. Подозрительно. Лорри, выясни у найдёныша, как к нему попал планшет.
— Хорошо.
— Что у тебя? Ты успела изучить запросы?
— Мультики, детские обучающие программы, порно, учебные лекции.
— ЧТО-О-О?! — от шока у Варрто нервно задёргались уши.
— Учебные лекции.
— Нет, я про порно. Неужели его смотрел ребёнок? КАК?!
— Ах, это, — дёрнулись вверх уголки губ девушки. — Обычное детское любопытство. Планшет не был настроен под ребёнка, отсюда отсутствие ограничений. Любому малышу дай безграничный доступ к сети — он рано или поздно наткнётся на взрослый контент и обязательно им заинтересуется.
— В целом твоё мнение?
— Очень любознательный малыш. И очень умный, если понял хотя бы треть из просмотренной информации. Но у него наверняка проблемы с социализацией. Столько времени проводить в инфосети не каждый взрослый социофоб способен. Предварительно могу сказать, что всё похоже на посттравматический шок с замещением путём углубленного погружения в привычное окружение. Если обучением ребёнка до этого активно занимались, то его гипертрофированная тяга к знаниям объяснима.
— С ним не могли не заниматься, — поморщился Варрто. — Это же графский отпрыск. Так, ладно. Ты занимайся найдёнышем, а я поеду допрашивать Черну.
Глава 17
Когда на выходе из медкапсулы Игоря встретила улыбчивая кошкодевушка в эротично облегающем фигуру комбинезоне, он не удивился. И на её заботу не повёлся. Хотя девица из шкуры вон лезла, чтобы втереться к нему в доверие. И качественный чёрный комбинезон по размеру предоставила, и надеть его помогла, потому что он не знал, как продеть хвост, и вкусно накормила, и говорила приятным тоном.
Сыто откинувшись на спинку кресла, парень со спокойной физиономией разглядывал сопровождающую. Кафешка при больнице не сильно отличалась от ресторана быстрого питания где-нибудь в Северной Америке за несколькими отличиями. Первое связано с физиологией сполотов — на всех креслах и стульях между спинкой и сиденьем имеется пространство под хвост. Второе — обслуживание производят сполотоподобные дроиды без шерсти и со сплошной стальной маской на месте лица, а заказ производится через коммуникатор.
— А ты не разговорчивый. Не любишь говорить?
— Плохо говорю, — мотнул он головой.
— Начнём сначала, если ты не против. Меня зовут Лорри. А тебя?
— Игорр, — мягкие звуки пока сложно ему давались, в отличие от рычащих, которые словно сами срывались с языка.
— Какое красивое имя, Игорр. Рада знакомству. А своё родовое имя помнишь?
Он в ответ пожал плечами. Врать местному копу он не решился, а так пусть думает что хочет.
— Может быть, тебе что-нибудь говорит родовое имя Клещик?
Вновь Игорю пришлось повторить прежний жест. Но это девушку не расстроило.
— Так значит, ты жил в лесу.
— Да, — наконец, ему подчинилась буква «д», с которой шла двухнедельная война за правильное произношение.
— Игорр, ты помнишь, как долго ты жил в лесу?
Он молча показал на правой кисти два пальца.
— Два года?
— Да.
— Не бойся, Игорр, я не кусаюсь, — мило улыбнулась Лорри. — Что ты помнишь о жизни до леса?
И вновь он ответил жестом, который рискует войти в привычку — пожал плечами.
— Значит, амнезия, — тихо сама себе констатировала девушка. Продолжила она уже нормальным голосом: — Дорогой, откуда у тебя планшет?
— Тётя дала.
— Какая тётя?
— Добрая. Я попросил планшет — она дала.
— Сразу дала?
— Нет. Она ушла. Потом пришла и дала планшет.
— Ты видел эту тётю раньше?
— Нет.
— А что же ты кушал в лесу?
— Фрукты.
— Фрукты? На кладбище? Ой, в смысле, в лесу…
— Я видел много деревьев с фруктами. У меня было много еды.
— А спал ты где?
— Дерево…
— Дерево? — ненадолго погрузилась она в размышления. — Ты спал на дереве? Удивительно. Два года прожить на кла… М-р-р… Игорр, а ты больше не видел ту тётю?
— Видел. Она ещё один раз ходила через лес и назад. Я не стал больше к ней подходить.
— Дорогой, расскажи, почему же ты решил выйти к сполотам? Ты соскучился? Еда кончилась?
— Еды много. Планшет…
— Что с планшетом, милый? Ты можешь мне всё рассказать — это будет нашим секретом.
— Инфосеть кончилась.
В отличие от Игоря, сохранившего каменное лицо, у Лорри дёрнулись уши, что означало аналог нервного тика.
— Кончился доступ в инфосеть?
— Да.
— Ох, вселенная! Игорр, неужели тебе не хотелось увидеть других детей, поиграть с ними?
— Хочу планшет и инфосеть.
Улыбка Лорри стала натянутой. На мгновение повисла неловка пауза, после чего девушка продолжила:
— Игорр, давай поиграем в игру. В викторину. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать.
— Зачем?
— За каждый правильный ответ тебе будут начисляться баллы. Если наберёшь сто баллов — я куплю тебе тортик.
— Тортик?
Сполотские сладости оказались непревзойдёнными. Особенно с тем учётом, что сладкого, помимо фруктов, Игорь не ел всю свою новую жизнь. В Хогвартсе сладости подавали лишь на большие праздники четыре раза в год, и то это была выпечка с мёдом. Ему она тоже доставалась. Но медовый пирог не идёт ни в какое сравнение с кулинарными шедеврами сполотов. Возможно, детское тело тоже оказало своё влияние, отчего сладости были подобны наркотику. Это не значит, что ради тортика он продал бы душу, но почему бы не ответить на вопросы? Понятно, что это попытка выведать у него информацию в игровой форме, но так или иначе её попытаются добыть. И лучше уж в виде игры, чем под пытками.
В таком предложении сразу виделись плюсы. Раз с ним общаются как с ребёнком, следовательно, пока ещё не заподозрили в нём взрослое инопланетное дерево, сбежавшее из оранжереи и переселившееся в клона сполота. А раз так, то лучше подыгрывать и до конца изображать из себя ребёнка, насколько это возможно. Странности же, он надеялся, спишут на его дикарское прошлое. Вряд ли малолетний пацан, подобно Тарзану проживший отшельником-одиночкой два года на кладбище, останется в здравом уме. Взрослого могли бы сразу в психушку упечь, если тут есть такие заведения, а ребёнка маловероятно.
