- Не понял, - Джеймс недоуменно нахмурился.
- Волдеморт сумел меня убедить, что ты, Марлин и Рем погибли, - коротко пояснил Сириус, не вдаваясь в подробности.
Несколько мгновений Джеймс смотрел ему в глаза, практически не мигая, а потом с неожиданной злостью процедил:
- Жаль, эта сволочь подохла уже, а то придушил бы собственными руками!
Сириус улыбнулся: как же он соскучился по другу! И тут до него дошло: если жив Джеймс, значит…
- Остальные тоже живы? - спросил он с замирающим сердцем.
- Ну да. Так ты дома не был еще?
Сириус мотнул головой:
- Я потому и не хотел к себе возвращаться, думал - зачем? Решил сразу Лили проведать…
- Так. Значит, лапы в руки и пошли, - Джеймс сразу перешел на деловой тон и, не дав опомниться, потащил его к двери. - Лил, ты с нами?
Лили кивнула:
- Секунду - Гарри только соберу.
На сборы ей действительно понадобилось не больше нескольких секунд, и они камином отправились к Сириусу.
На выходе, в гостиной их встретила миссис МакКиннон, которая при виде зятя, давно пропавшего без вести, застыла на месте, приоткрыв рот, и только ошеломленно хлопала глазами.
- Добрый вечер, миссис МакКиннон, - произнес Сириус, невольно улыбнувшись при виде ее реакции.
- Сириус? - наконец, отмерла женщина. - Это правда ты?
- Он, он, не сомневайтесь, - встрял Джеймс, явно наслаждающийся происходящим.
В выражении его хитрющей физиономии было что-то непонятное, будто он предвкушал нечто грандиозное. Сириус подозрительно покосился на друга, но ничего спросить не успел, поскольку миссис МакКиннон порывисто обняла его и тут же развернулась, чтобы позвать:
- Марлин!
Когда за дверью послышались такие знакомые легкие шаги, сердце замерло, не смея поверить, что сейчас он увидит ту, кого столько времени оплакивал.
- Мам, чего ты кричишь? Разбудишь…
Кого разбудит миссис МакКиннон, Марлин договорить не успела, увидев Сириуса, она осеклась, побледнела и пошатнулась, схватившись рукой за косяк двери, от которой не успела отойти. Сириус тут же оказался рядом, схватил ее в охапку, прижал к себе, с наслаждением чувствуя такое знакомое тепло ее тела, глядя в родные прозрачно-серые глаза, проведя рукой по мягким прядям каштановых волос.
- Ну что ты, радость моя, не надо падать в обморок.
- Сириус! - руки Марлин взлетели вверх, обняв его за шею, она прильнула к нему всем телом, уткнувшись носом в плечо, но тут же отстранилась, чтобы взволнованно всмотреться в его лицо, провести тонкими пальцами по щеке.
Джеймс, Лили и миссис МакКиннон, с улыбкой переглянувшись, отступили назад и сделали вид, что жутко заинтересовались пейзажем за окном.
Сириус, в свою очередь, вглядывался в лицо Марлин, отметив, как она осунулась. Бедная девочка - наверное, страшно измучилась за это время! Он ласково провел ладонью по ее лицу, стирая слезы, и тихо прошептал:
- Не плачь, родная. Все хорошо.
- Я не плачу, - Марлин часто заморгала и улыбнулась. - Это от счастья.
Она подалась вперед, поцеловав его, и все забылось, словно и не было бесконечных месяцев в одиночной камере, боли и тоски, временами доходившей до отчаяния. Все пережитое казалось страшным сном, а реальностью была хрупкая девочка в его объятиях; лучший друг, в этот момент тихонько о чем-то переговаривавшийся с миссис МакКиннон; Лили, давно ставшая ему сестрой; маленький крестник, с удовольствием лопавший врученную ему миссис МакКиннон шоколадку; этот дом, ставший для Сириуса более родным, чем тот, где он вырос; потому что дом - это не стены, это люди.
Неизвестно, сколько времени они могли бы так простоять, если бы из соседней комнаты не раздался детский плач.
- Ой! - Марлин встрепенулась и, вывернувшись из объятий Сириуса, метнулась к двери.
Он недоуменно обернулся на Джеймса, взглядом спрашивая, что происходит. Но тот только головой помотал, явно пытаясь изо всех сил не расхохотаться, глаза его при этом так и сияли. Миссис МакКиннон и Лили, судя по всему, тоже забавлялись ситуацией: обе, переглянувшись, прикусили губу, в попытке сдержать улыбку.
- Джеймс… - многозначительно протянул Сириус.
Но лучший друг не соизволил ответить, только хитро заявил:
- Сейчас сам все увидишь.
Долго ждать не пришлось: Марлин вернулась, неся на руках… ребенка. Совсем крошечного ребенка, не больше месяца точно.
- Сириус! - с широкой улыбкой заявила дорогая жена. - Познакомься, это твоя дочь.
- Что?! - Сириус, наверное, упал бы, если бы тут же оказавшийся рядом Джеймс, не поддержал его.
Миссис МакКиннон не выдержала и прыснула, поспешно отвернувшись к окну. А Марлин, словно не замечая ни реакции матери, ни сияющей восторгом хитрющей физиономии Джеймса, ни широкой улыбки Лили, невозмутимо продолжила:
- Я назвала ее Милисента.
- Но… как… - ничего более внятного в этот момент Сириус сказать не мог.
Джеймс расхохотался:
- Блин, Бродяга, ну и лицо у тебя! Честное слово, еще ни разу в жизни не видел тебя столь удивленным!
Марлин отмахнулась от него и мягко пояснила:
- Я узнала о том, что беременна, когда уже жила у Джима с Лили, и никак не могла тебе сообщить.
Новость постепенно доходила до сознания. Дочь. Невероятно. Наверное, судьба решила вознаградить его за все муки и сразу обрушить на него все счастье, какое только возможно. Марлин протянула ему девочку, и Сириус осторожно взял ее на руки. Такая крохотная, такая беззащитная! Малышка внимательно изучала его большущими синими глазами, и сердце сжалось от непередаваемой нежности.
- Привет, принцесса, - прошептал он, осторожно коснувшись губами ее лобика, и задумчиво добавил: - Милисента Блэк… красиво звучит.
Ремус едва успел поужинать, когда появился Патронус от Джеймса:
- Рем, бегом к Марлин. Немедленно!
В пору было испугаться от такого сообщения, если бы не сдерживаемое ликование в голосе Патронуса. Ремус озадаченно моргнул: что у них случилось?
У дома Сириуса он чуть не столкнулся с Регом. Секунду они недоуменно смотрели друг на друга.
- Ты знаешь, что происходит? - спросил Регулус.
Ремус пожал плечами и постучал: чего зря гадать, сейчас все и узнают.
Джеймс, открывший им дверь, сиял счастливой улыбкой и, вообще, буквально светился изнутри. Ремусу приходило в голову только одно событие, способное привести Джима в состояние такой эйфории. Словно в подтверждение его догадки, в которую он сам не решался поверить, из гостиной донесся до боли знакомый голос, который он не слышал уже, казалось, целую вечность. Они с Регом одновременно рванули в гостиную, на мгновение замерли на пороге, увидев Сириуса, стоявшего у окна и с улыбкой что-то рассказывавшего, а потом кинулись к нему, едва не задушив того в объятиях.
- Бродяга… откуда… - выдохнул Ремус, с жадностью вглядываясь в лицо друга, почти не веря такому счастью.
Регулус молчал и только не сводил с брата глаз, с таким выражением лица, будто он боится проснуться и понять, что это только сон.
Сириус принялся рассказывать, как выбрался из своей тюрьмы, явно, как всегда, смягчая краски. Особенно если учесть реплику Джеймса:
- Представьте: эта сволочь красноглазая убедила Сириуса, что мы все погибли.
- Так вот почему… - не договорив, Марлин прикусила губу и прильнула к плечу мужа.
Ремуса передернуло от этих слов: страшно подумать, что пережил Сириус за это время. А он улыбался, как ни в чем ни бывало, будто все это сущая ерунда, не стоящая упоминания.
- Ну, ничего себе - Чехословакия! - протянул Регулус. - А мы-то всю Англию обыскали!
Джеймс взлохматил себе шевелюру и задумчиво выдал:
- Надо бы навестить этого доброго самарянина и поблагодарить его.
Все согласно закивали: если бы не Урбанек, они бы никогда больше Сириуса не увидели.
Последние лучи заходящего солнца озаряли комнату мягким светом. Миссис МакКиннон принесла им чаю. Сириус, с заснувшей Милли на руках, общался с Гарри, успевшим, заново познакомившись с крестным, уже совершенно с ним освоиться и даже забраться к нему на колени. Марлин хотела забрать дочь, но Сириус только с улыбкой качнул головой - оставь.
Они болтали обо всем и ни о чем, совсем как в старые добрые времена - словно и не было всех этих кошмаров. Засиделись допоздна, и уставший Гарри, перебравшись к матери, уснул прямо у нее на руках. Марлин все-таки забрала Милли у Сириуса, чтобы уложить ее в кроватку. Уже давно стало совсем темно, тихонько посапывали спящие дети, за окном мерцали звезды, а они все никак не могли наговориться. Только теперь все в мире стало правильным, только теперь радость победы по-настоящему вошла в их сердца.
Глава 16
На ночь все так и остались у Сириуса, решив, что расходиться по домам уже не имеет смысла. Один только Регулус вернулся на площадь Гриммо, сказав, что не хочет надолго оставлять мать. До этого у них был с Сириусом долгий разговор наедине по поводу родителей, и Регулус умудрился добиться согласия брата навестить Вальбургу и попытаться помириться. Пожалуй, решающим аргументом стали слова:
