— Закрой свой рот!
Тихо щелкнул взведенный курок, пацан сделал шаг вперед, поддавшись охватившей его ярости, и я заметила, что он отодвинулся на порядочное расстояние от детей, возле которых стоял, закрывая мне обзор. Осознанно или нет, он по-прежнему держался подальше от окон, я даже не сомневалась в том, что снайперы по-прежнему не могут надежно прицелиться, однако мне это и не нужно было. Главное, это подобраться на достаточное расстояние, а потом…
— Не нервничай так, иначе сойдешь с ума раньше времени, — посоветовала я парню, продолжая медленно продвигаться к указанному месту и совсем не реагируя на дрожащее дуло пистолета, следующего за мной. На каждом втором шаге меня изрядно вело, бедрами я успела собрать все столешницы, а шум устроила такой, что заглушила и плач, и шум, доносящийся с улицы. Все внимание присутствующих было сосредоточено на мне, даже полицейские за окном словно притихли, жадно наблюдая за всем происходящим, и такой повышенный интерес изрядно нервировал. — Мой тебе совет, бросил бы ты всю эту хрень и пыхнул, как следует, глядишь, легче стало бы. Есть у меня один знакомый, отличную дурь толкает… Если хочешь, могу подкинуть телефончик, он… Твою мать!
Самокрутка, обжегшая пальцы, упала на пол, заставив рефлекторно податься за ней, преступник нервно дернулся от неожиданности, проследив за мной и позабыв о своем пистолете, а я, продолжая ругаться сквозь зубы, резко присела, протянув руку, но совсем не косяк был моей целью. Широкая штанина легко задралась, прохладная рукоятка спрятанного Глока удобно легла в ладонь, сразу же переставшую дрожать, а последующее движение был прекрасно выверенным и отточенным до полнейшего автоматизма.
Грохнул выстрел, эхом прокатившийся по тут же отозвавшейся болью черепушке, послышался испуганный женский вскрик и мужской мат, а поверх всего этого прозвучал болезненный стон и гулкий удар упавшего на грязный пол тела. Рука дернулась от слабой отдачи, резкий запах пороха привычно наполнил легкие, и я медленно поднялась на ноги, по-прежнему не сводя дуло с корчащегося от боли преступника. Судорожно зажимая раненое плечо, он качался по полу от боли, а по впалым щекам катились крупные слезы.
— Сука! — буквально провизжал он, хныча, как маленький ребенок, и я лишь зло усмехнулась, совсем не чувствуя жалости.
— Рот закрой, болезненный, — посоветовала ему и, стянув с соседнего столика белое вафельное полотенце, обхватила им рукоятку пистолета преступника, поднимая его с земли. По-прежнему ноющий преступник, кажется, даже не заметил этого, продолжая покрывать меня матом, и это все так же вызывало лишь усмешку. — И радуйся, что я не стреляла в голову. Плечо заживет, сможешь даже похвастаться в тюрьме перед будущими сокамерниками. Скажешь, что тебя подстрелила обкуренная девчонка, вывалившаяся из толчка мерзкой закусочной.
Дальше мне зубоскалить не позволили, так как дверь, едва не слетев с петель, распахнулась, а в помещение ввалилась толпа размахивающих оружием полицейских, которых возглавлял детектив Пейтон собственной персоной. Одетый в бронежилет, сияющий, как новенький пятак, и такой же злой, как сто чертей, он пронесся по закусочной вихрем, пару раз для острастки махнул пистолетом, раздавая приказы налево и направо, а после во всем этом хаосе вдруг выцепил меня, и тут же застыл, будто громом пораженный.
О, если бы взгляды могли убивать, я бы наверняка уже распылилась на мириады частиц, но таких умений за Пейтоном не водилось, и я подарила ему самый жизнерадостный оскал, на который была способна.
— Дэвис! — раненым зверем взревел детектив, широким шагом направляясь прямо ко мне. Патрульные, вертящиеся вместе с парамедиками возле заложников и один за другим выводящие их на улицу, убирались с пути мужчины со скоростью света, но я спешить их примеру не собиралась, чувствуя себя вполне уверенно. Приподняла майку, спрятав пистолет за пояс, затоптала ногой самокрутку, по-прежнему тлеющую на грязной плитке, и сложила руки на груди, с любопытством наблюдая за приблизившимся ко мне детективом. — Какого хрена ты вообще здесь забыла?!
— Мне показалось, что вам понадобилась помощь, — я пожала плечами, держась вполне уверенно. В голове все еще немного шумело, но на это легко было не обращать внимания, и с гораздо большим интересом я наблюдала за тем, как полицейские выводят заложников и поднимают с пола преступника. Ярость пузырящегося от злости Пейтона меня заботила мало, а все мысли опять вернулись к кружечке крепкого кофе, о котором я мечтала с самого утра. — Но если у тебя был какой-то гениальный план по спасению заложников в одиночку, то прости, что я его нарушила, я не хотела, правда. Хочешь, я прямо сейчас сбегаю к репортерам и расскажу им, как ты самостоятельно спас человек пятьдесят заложников от безумца со взрывчаткой? Могу так же ввернуть пару фраз о размере твоего члена и бездонных голубых глазах.
Нависший надо мной детектив пошел пятнами, не сразу сообразив, что ответить на злой выпад, а прокурсировавший мимо нас патрульный оглянулся на меня с дружелюбным оскалом.
— Рад, что ты вернулась, Блейк!
— А уж я-то как рада, Родни, — хмыкнула я в ответ, и резко щелкнула пальцами перед лицом Пейтона, пожалев, что от этого его глазки в кучку не съехались. — Эй, спящая принцесса, долго зависать будешь?
— Ну, погоди, узнает шеф о том, что ты в мое дело влезла! — прорычал он сквозь плотно сцепленные зубы, пожевал губами, явно не зная, что сказать, а после, сплюнув на пол, все тем же широким шагом направился к выходу, рявкнув напоследок на замешкавшегося молоденького полицейского.
— Беги, жалуйся мамочке, мудила, — неуважительно фыркнула я, проследив за тем, как детектив вылетел на улицу, попутно набирая чей-то номер на своем телефоне. Обвела взглядом разгромленную закусочную, задержавшись на пятнах крови, покрывающих светлый пол, на мгновение задержала дыхание, чувствуя, как внутри все буквально перевернулось, а после решительно потопала к выходу, приложив ладонь козырьком ко лбу, когда солнечные лучи ударили по глазам, норовя ослепить.
Вокруг по-прежнему царил хаос, который я просто ненавидела, головная боль, кажется, лишь усилилась, вернувшись сверлящим чувством в висках, а зубы так сильно скрежетали друг о друга, что я удивлялась тому, как не крошится эмаль. Ладони охлопали бедра в поисках пачки сигарет, знакомо щелкнула зажигалка, а взгляд пробежался по улице в поисках приличной кофейни. Организм недвусмысленно намекал, что если он не получит необходимую порцию кофеина в ближайшие полчаса, то и работать он откажется категорически.
Нужная вывеска с многозначительно дымящимся пластиковым стаканчиком нашлась на противоположной стороне улицы, с губ сорвалось облачко седого дыма, и я, удовлетворенно вздохнув, направилась прямо к кофешопу, собираясь сделать утро не таким паршивым, каким оно мне казалось.
— Блейк, шеф тебя ищет! — громкий голос кого-то из патрульных привлек внимание, заставив меня оглянуться и замедлить шаг. Взгляд лениво выхватил улыбчивое лицо смутно знакомого мне копа, закончившего разговор по телефону. — Кажется, он зол.
— Настучал уже, дятел паршивый, — процедила я сквозь зубы, повернув голову влево. Опираясь на крышу своей машины, оттуда на меня самодовольно смотрел ублюдок-Пейтон, растягивая губы в мерзкой улыбке, и мне просто невероятно захотелось как следует вмазать ему по морде. Заметив, что я смотрю на него, мужчина помахал в воздухе своим телефоном, и громко захохотал, когда я вскинула в воздух руку, демонстрируя козлу средний палец.
— Блейк, шеф, — вновь повторил тот самый патрульный, многозначительно сведя брови к переносице, и я громко застонала, запрокинув голову назад и подставив лицо солнечным лучам. Отчаянно хотелось послать все далеко-далеко, но только выйдя на работу после длительного отпуска, я совсем не хотела злить шефа.
Он и так был не слишком рад моему возвращению, а судя по довольной усмешке Пейтона, тот успел «мамочке» такого наплести, что теплый прием в участке меня совсем не ждал.
