Девушке казалось, что каждый из членов Визенгамота отражал свою эмоцию, без которой заседание было в принципе невозможным. Тут имели право на жизнь и усталость, и безразличие, и гнев, и злость, и справедливость.
Она вернулась в реальность, когда почувствовала, что Гарри встал со своего места и направился к трибуне. Её сердце вновь заходилось с бешеной скоростью, отдавая эхом сердцебиения в ушах. Она должна была идти сразу после Гарри и знала, что речь друга довольно содержательная, но небольшая.
— Драко Малфой помог нам бежать из поместья, — начал Поттер. — Он не узнал ни во мне, ни в Гермионе своих сокурсников, тем самым не позволил Беллатриссе Лестрейндж призвать Волан-де-Морта…
Гермиона слушала лучшего друга и пыталась собрать все мысли в одну кучу, чтобы выступить не хуже. Ей хотелось побыстрее выпалить заготовленную речь и удалиться из этого зала, чтобы забыть всё это, как страшный сон. Но вместо внятных мыслей, в сознании плясали лишь слова Руквуда, которые каждый раз больно ранили.
— Спасибо, мистер Поттер, — Огден начал всматриваться в свои бумажки. — Следующий свидетель защиты — мисс Гермиона Джин Грейнджер.
Гарри легко коснулся её руки, пока Гермиона вставала со своего места. Он посмотрел ей в глаза и тепло улыбнулся, пытаясь разогнать все сомнения у неё в голове.
— Мисс Грейнджер, что Вы можете рассказать суду о событиях от двадцать третьего марта тысяча девятьсот девяносто восьмого года?
Она закрыла глаза и выдохнула, крепче сжав пальцами трибуну. Её снова заставляли вернуться в тот самый март, который навсегда отпечатался в сердце и душе. Вместо внятного заученного текста, который Гермиона до этого момента помнила, в голове всплыл образ родителей и дома на Эбби-Роуд.
В зале повисла гробовая тишина. Все ждали, пока Гермиона начнёт что-то говорить, но её губы задрожали, а дыхание сбилось. Она чувствовала прикованные к себе взгляды десятки присутствующих здесь людей, а в особенности взгляд Гарри, который переживал за неё. В отличии от большинства, его волновало самочувствие девушки, а не её показания. Затянувшаяся пауза привлекла даже внимание Малфоя и заставила его с неким интересом посмотреть в спину гриффиндорки.
— Мисс Грейнджер, если Вы не готовы, то Вас ни к чему не принуждают…
— Нет, — запротестовала Гермиона. — Я в порядке. Мистер Огден, могу ли я задать вопрос мистеру Малфою перед тем, как выступлю в его защиту?
— Да, — не совсем уверенно ответил Тиберий.
Она повернулась спиной ко всем членам Визенгамота и посмотрела на Драко, который сохранил холод на своём лице. Гермиона одновременно боялась и желала задать ему вопрос, который терзал её душу. Она не могла себе позволить выступить в качестве защитника Малфоя, пока не убедится в том, что Руквуд нагло врал.
— Ты был в доме моих родителей? — дрожащим голосом спросила Гермиона.
Серые глаза смотрели на неё из-под лба, а его поза никак не изменилась. Она снова почувствовала, как секунды превратились в долгие часы ожидания. Гермионе хотелось подскочить к клетке и закричать Малфою в лицо, чтобы он наконец-то ответил и перестал мучить её.
— Да. Был.
Два коротких слова, которые вонзили нож в израненное сердце. Она отказывалась верить в это, потому что всё ещё не считала Малфоя убийцей.
— Ты просто там был? — из последних сил Гермиона выдавливала вопрос, который должен был расставить все точки над «і». — Руквуд говорил о том, что ты был четвёртым Пожирателем, который расправился…
— Я был четвёртым Пожирателем, который расправился с твоими родителями, Грейнджер, — сказал тихо, спокойно и уверено. — Я причастен к убийству твоих родителей.
Её крик оглушил даже её саму. Она упала на колени и взялась за голову. Добрая и справедливая Грейнджер до последнего не верила в то, что её однокурсник мог оказаться убийцей. Эта гриффиндорка видела в Малфое кого угодно, но только не виновника того горя, которое сломало её. В эту самую секунду девушка осознала, что она готова простить и оправдать злодеяния Лестрейндж, но только не Малфоя.
Она ведь до последнего считала Драко просто запутавшимся подростком: у которого не было выбора, и который только отыгрывал отведённую ему роль. Но оказалось, что он был тем, кто отрезал голову её матери, или запытал до смерти её отца. Миллионы осколков посыпались где-то между рёбрами, болезненно впиваясь во внутренние органы. Тишина в её душе была нарушена на полу Зала №10, после чистосердечного откровения Малфоя.
Гермиона подняла голову и посмотрела на парня заплаканными глазами, но тот просто отвернулся от неё. Она не понимала, почему он просто не солгал ей, почему не решил озвучить ложь во благо. Он разрушил её хлипкое «в порядке», которое было слеплено из пепла, а теперь просто стоял к ней спиной.
— Я отомщу тебе, Драко Малфой! — выкрикнула Гермиона, пока Гарри помог ей встать на ноги. — Ты будешь гореть в аду! Я покажу тебе, что такое настоящий ад. Азкабан покажется тебе курортом, сукин сын!
— Мисс Грейнджер…
— Я отказываюсь от дачи показаний в пользу этого ублюдка! — она перебила Огдена. — Пусть сгниёт в Азкабане — это будет милосердно по отношению к нему…
Она слабо помнила, что происходило дальше. Сознание воспроизводило огромное количество вспышек волшебных фотоаппаратов и кучу неуместных вопросов от журналистов. Но шрамы на бёдрах будут всегда напоминать ей о том, что чувствовала Гермиона после этого заседания: боль, унижение, отчаяние и безысходность.
***
«ПОСЛЕДНИЙ СУД. ДРАКО ЛЮЦИУС МАЛФОЙ БЫЛ ПРИГОВОРЁН К ДВУМ ГОДАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ. КАК ТЕПЕРЬ ЖИВЁТСЯ ГАРРИ ПОТТЕРУ, КОТОРЫЙ ЗАЩИТИЛ В СУДЕ УБИЙЦУ РОДИТЕЛЕЙ СВОЕЙ ЛУЧШЕЙ ПОДРУГИ?»
— Я очень виноват перед тобой, — Гарри опустил голову. — Я даже не мог представить, что он был замешан в этом. Малфой…
— Достаточно, — Гермиона отшвырнула газету в сторону. — Ты не виноват. Ты не оправдывал его поступков, а лишь сообщил о том, что произошло в поместье. Я тоже не была готова услышать эту правду.
Они не разговаривали несколько дней после слушания, но Гермиона понимала, что должна сказать Гарри о том, что не винит его в случившемся. Ведь она до последнего сомневалась в том, что сможет задать Малфою тот самый вопрос. Это было легко на словах, но гораздо сложнее в действительности.
— Я должен был задать ему этот вопрос до того, как защищать его.
— Нет, Гарри, — она попыталась улыбнуться, но не вышло. — Это должна была спросить я, и никто другой.
— Ты справишься, Гермиона.
— Все убийцы моих родителей наказаны, — её глаза заблестели от выступивших слёз. — Это просто…
— Я всегда буду рядом с тобой, Гермиона.
Она позволила Гарри себя обнять в очередной раз, чтобы тот понял, что всё хорошо. Гермиона чувствовала аромат мяты и нотки цитруса — это был аромат Гарри, который ассоциировался у девушки с уютом, теплом и поддержкой. Пока он её обнимал, то даже не мог догадываться о том, что его подруга приняла для себя очень важное решение в это пасмурное утро.
Они совсем скоро попрощаются, и ещё долго не увидятся, поддерживая общение письмами и вечерними созвонами через камин.
========== Глава 2 ==========
Я думал, друзей теряют в ссорах, а они просто растворяются во времени.
Апрель, 2003.
В этом году цветы распустились раньше людей. Раньше самой Гермионы.
Пока девушка жаловалась своему отражению в зеркале, что ей мало двадцать четыре часа в сутки, то даже не заметила, как на балконе зацвели её любимые цветы. И только в этот вечер, когда не осталось больше сил сидеть за столом, она вышла подышать свежим воздухом, и заметила распустившиеся бутоны.
Тонкие пальцы потянулись к нежным лепесткам, а на лице проскочила мимолётная улыбка. Анемона, подаренная ей в прошлом году Гарри, наконец-то прижилась и расцвела. Гермиона затушила сигарету и присела на корточки, внимательно разглядывая белые цветы.
— Так вот, какие вы — цветы, влюблённые в ветер, — прошептала девушка. — Как всегда красиво, Гарри. Как всегда.
