Он наклонился к сумке, которая лежала рядом на лавке, достал оттуда звякнувшую пару наручников и выложил на стол. Металл поблескивал синевой.
— И пусть эльфы сделают свой выбор, — он встал. — Иорвет, по дороге в лагерь расскажи ведьмачке задачу во дворце. Яевинн, Торувьель — останьтесь.
***
Мы шли в темноте вдоль скал.
— Есть ли кто рядом? — спросил Иорвет. — Проверь.
Я сосредоточилась.
— Нет.
Шагнула, растворилась в его руках.
— Cáelm, cáelm, — шептал он.
— Почему тебе не страшно?
— Кто сказал? — тихо рассмеялся. — А потом, до сих пор у нас всё получалось.
В полной темноте, под дождём, который мягко ложился на щёки, скатывался по волосам и набухал каплями на кончиках, мы целовались.
— Пойдём, — Иорвет отстранился. — Надо ещё рассказать тебе задачу во дворце.
— Дело важнее всего? — усмехнулась я.
— Да, — ответил он и, помедлив, сказал: — Ты справишься.
«С рунными камнями или с тем, что дело для тебя важнее всего?» — чуть было не спросила я, но вовремя прикусила язык. Худшего момента для такого рода вопросов нельзя было придумать. Это я затесалась в компанию эльфов, большинство из которых едва терпело присутствие дхойне, исключительно ради Иорвета, для него же завтрашняя операция была игрой ва-банк со ставкой величиной в будущее всех скоя’таэлей.
— Рассказывай, — вместо этого произнесла я.
***
Мона внизу тихонько сопела во сне, я выглянула из гамака. Бесшумно выпрыгнула и прокралась к очагу. Костёр еле теплился и шипел от капель, падающих из дыры в потолке. Подбросила поленьев. Злилась, что не спится. Что в дальнем краю шатра кто-то из эльфиек храпит. Что смотрю на пустое место, где раньше висел гамак Верноссиэль.
Игни. Гори всё огнём! Дрова запылали. Так-то лучше.
— Иди спи! — громко зашептала Торувьель, приподняв голову над лежанкой.
— Иду, — проворчала я.
Потянуло сквозняком, и костёр задымил. «Полог», — подумала я, залезая в гамак.
— Полог! — прошипела Торувьель.
Дым снова потянулся к потолку, храп в дальнем краю шатра стих, а по ту сторону очага зашебуршились. Заскрипели натянутые верёвки, и на время наступила тишина, не сразу в которой я распознала приглушённые одеялом всхлипы. По стене шатра проползла тень, послышался тихий голос Торувьель:
— Cáelm, cáelm, — ласково и нараспев успокаивала она, — я же тебе говорила, что не надо было уходить.
Всхлипы перешли в сдавленные рыдания.
— Не плачь, sor’ca, никто не стоит наших слёз, — шептала Торувьель. — Всё пройдёт.
Она сидела у гамака Верноссиэль, пока та не затихла. Тогда уснула и я.
ДОЛ БЛАТАННА. Звезда, отражённая в реке
— УХОДИ, — громко произнёс, растягивая гласные, внутри головы голос. Руна V, Va vort.
Щёлкнула тетива и, прорывая паутину, с чёрной ветки шмякнулось на тропу раздувшееся паучье тело и засучило покрытыми жёсткой щетиной лапами. Мона заложила новую стрелу. Роэль взмахнул мечом — из взрезанной брюшины в стороны брызнули мириады мелких, как горох, пауков. Эльфы давили их сапогами, но в миг волна утекла во мшистую подстилку.
— Не отвлекайся, — голос Иорвета спокоен.
Он поднял ладонь, и шедший следом скоя’таэль занял пост там, где надо было сойти с тропы, чтобы обогнуть рунный камень на безопасном расстоянии.
— ДХОЙНЕ, — руна D, голос произнёс это слово с отвращением.
Глаза закрыты. Несколько часов, с того момента, как мы вошли в мёртвый лес, я шла в темноте. Магические импульсы от заколдованных камней были настолько сильны, что перед внутренним взором светились чётким геометрическим рисунком точки — рунные камни — и потрескивающие, как провода под напряжением, линии, соединяющие точки в граф. На разные лады камни сплетали из Старших Рун мантры ненависти. «Ты чужая, уходи в свой мир», — повторял в голове голос мёртвого эльфийского чародея. Я злилась, рисунок смазывался, рунные камни гасли. «Не тебе решать! — мысленно огрызалась я. — Это и мой мир!», и, как только я справлялась с эмоциями, вершины и рёбра графа вспыхивали перед закрытыми веками снова. Когда чародей молчал, тишину заполнял оглушающий белый шум, словно у пустого канала телевизора на полной громкости, который отвлекал, не давал подключиться к чистому сознанию медитации.
— ТЫ, — Taedh. Следующий эльф остановился.
Лишайники, как кожная болезнь, покрывали засохшие стволы деревьев. Нижний ярус леса затягивала липкая паутина. Чётверка Иорвета охраняла меня, обступив со всех сторон. Когда стрелы заканчивались, скоя’таэли передавали по цепочке колчаны.
— ПРОКЛЯТА, — Geas, руна G.
«Что на твоей ладони? Проклятие? — чародей не спрашивал, он знал ответ. — Потомок Велунда ловко сумел приручить доверчивую дхойне. Надеть намордник, посадить на поводок».
— Берегись! — Айвор толкнул в сторону, грудь ему залепила паутина и рванула вбок.
Иорвет перерубил нить, стаскивающую Айвора с тропы. Засвистели стрелы. Вокруг прыгали пауки, а я ударила Аардом арахноморфа, свалившегося с ветки. Его размозжило о ствол, который треснул, лопнул вдоль, и в открывшейся щели показался вросший в древесную ткань скелет. Удлинённый череп, сложенные у груди, будто в молитве, руки.
— Не останавливайся, — тихо приказал Иорвет.
Скелет гамадриады остался позади, мы вернулись на тропу.
— Каждое из этих деревьев… — начала я.
— Это не деревья, — мрачно поправил Анару. — Это тела древесных нимф.
Внутри кольца телохранителей я ступала вперёд по этому погосту, и паутина была саваном, окутывающим омертвевшие суковатые стволы — то, что осталось от гамадриад.
— КРОВЬ, — руна B, Bloed, завопила. Я вскрикнула. «Что за жидкость течёт в твоих жилах? У тебя — обрывка сновидения?»
— Vatt’ghern?!
Повернулась к Иорвету:
— Всё хорошо.
Он успокоенно кивнул, и эльф, идущий следом, замер на месте. Мимо него проходили один за другим скоя’таэли.
— ДЕРЬМО, — руна Y. Ysgarthiad. «Ты посмела считать, что достойна эльфа?!» Мозг чуть не лопнул от громкости голоса. «Прекрати!» — хотелось кричать. Голова кружилась.
— Яна, что с тобой? — Мона подхватила под руки, и я поняла, что стою согнувшись, будто меня рвёт.
— Всё в порядке, спасибо.
Взмах мечом, паутина разошлась, и между чёрными колючими ветками забрезжил далёкий просвет.
— ВПЕРЕДИ, — Adhart, руна A.
— Осталось чуть-чуть, сосредоточься! — голос Иорвета подхлестнул, как вожжа.
«Какого чёрта?!» — взъярилась я.
— Cáelm, — Мона обняла за плечи и повела вперёд. — Не спеши.
— СМЕРТЬ, — Mor.
Голос стал тихим, шептал в голове: «Смерть, смерть, смерть», и издалека из темноты смеялся Фиахтна аэп Финварр.
Мёртвый лес расступился. За пригорком, поросшим кустами, вскрытой артерией блеснула река, подсвеченная прорвавшимся из-под сизых туч заходящим красным солнцем. Мона переглянулась с Иорветом и, крепко сжав мой локоть, повела к воде.
Казалось, что осень только-только пришла в Дол Блатанна, и даже снег с дождём остались по ту сторону гор. Пышные кучерявые деревья у реки ещё не потеряли листву, трава под ногами была зелёной и сочной. Золотые косы плакучей ивы тянулись к воде и шатром укрыли нас. Присев на песке, я зачерпнула прозрачную воду в пригоршни, омыла лицо.
— Мы разделимся здесь, — сказала Мона. — Я со своим отрядом иду с Яевинном.
Она встала, развела в стороны свисающие ивовые плети.
— Смотри, — тихо позвала она.
В обрамлении осенних крон вдалеке под тёмными тучами виднелась пронизанная радугой дымка водяной взвеси от горных водопадов, на фоне которой краснели в закате шпили.
— Я никогда не была там, — Мона зачарованно смотрела на сияющее в вышине плато, — и не знаю, имею ли право…
— Ты эльф, значит имеешь, — хрипло сказала я, ещё не привыкнув к тишине в голове и продолжая мысленно спорить с эльфийским чародеем. — Я вообще ни разу не эльф.
— Да, но… — Мона тряхнула головой, повернулась, и ветви сомкнулись, скрыв дворец. — Это не имеет значения. Ты права.
