Я шагнула сквозь портал и очутилась в другом помещение, очень темном, но судя по эху моих шагов достаточно просторном. Оглянувшись, я увидела, что края портала поменяли свой цвет, став голубыми. Рядом с ним образовался еще один портал снова оранжевого цвета. Я просунула руку сквозь отверстие в голубом портале, где только что белела поверхность стены и, скосив глаза, увидела, как часть моей руки показалась из оранжевого портала.
— Я же тебе говорила, что ели есть вход, значит, и есть выход. Несмотря на то, что они поменяли цвет, их свойства из-за этого не изменились.
Совершенно потрясающее чувство, свидетельствующее, что я соприкоснулась с настоящим чудом. Но главное, что дало мне взаимодействие с порталами, это некоторые догадки относительно сути тренировок и используемых в них тренажеров, через которые я проходила в спортивном зале — они имитировали мой проход через порталы. Причем я не только проходила сквозь них, я научилась совершать головокружительные прыжки через них, не хуже слоненка Дамбо. Пролетая под высоким потолком, и точно попадала в кольцо овальной формы на другом конце огромного спортивного зала.
Специальная катапульта выбрасывала меня, и мое сердце замирало, сжимаясь от страха, ноги отказывались повиноваться, но рано или поздно человек адаптируется ко всему. Но случилось нечто другое. Я стала получать от процесса опасных прыжков удовольствие. Мой полет проходил, словно в замедленном времени, потоки воздуха образованные моим перемещением тянулись за телом, закручиваясь широкой спиралью. Страх бесследно исчез. Перед прыжком я точно видела свою траекторию, даже если она представляла собой ломаную линию, и мне предстояло совершить движение от точки «А» в точку «Б» в несколько этапов. Я рассчитывала траекторию, безошибочно определяя ускорение и положение тела, необходимое чтобы приземлится в нужной точке. Иногда в полете, испытывая настоящее наслаждение от свободного полета, я раскидывала, руки в стороны, подражая птицам, или совершала сальто, а потом с улыбкой, не отклонившись ни на миллиметр, приземлялась в необходимой точке, помеченной тёмно-зелёным цветом.
Мой тренер-наставник, глядя на меня, недоуменно кряхтел и удивленно поводил из стороны в сторону седой головой с широко раскрытыми глазами. Обычно молчаливый, он однажды не выдержал и сказал.
— Человек не способен так быстро производить необходимые вычисления, так ориентироваться в пространстве и так виртуозно владеть своим телом как ты, Мэлл. Просто невозможно, поверь мне, это за гранью человеческих возможностей. А я много повидал на своем веку. Мне было всего пять лет, когда знаменитая на весь мир воздушная гимнастка, великая Сара Гийяр-Гийо сорвалась с двадцатиметровой высоты в Лас-Вегасе и разбилась насмерть. После этого, за шестьдесят лет, я видел множество великолепных воздушных гимнастов, акробатов, эквилибристов, канатоходцев, спортсменов, они все совершали ошибки. Даже непревзойденный Филипп Пети, мой близкий друг, совершал ошибки, едва не стоившие ему жизни. Ты превосходишь их всех, потому что ты действуешь абсолютно безошибочно.
Он помолчал и грустно глядя в сторону промолвил.
— Ты покорила бы весь мир. Ги Лалиберте и Жиль Сент-Круа [1] стояли бы перед тобой на коленях, уговаривая тебя работать у них. Но вместо этого вы все исчезаете, словно вас никогда не было.
Но не только в моих способностях заключался успех моих прыжков.
Все прыжки я совершала в специальной обуви. Честно говоря, не хочется называть невероятное техническое устройство простыми сапогами. Но именно на них они похожи. Высокое голенище, изготовленное из прочного материала — звездообразных частиц цинка покрытых полимером и армированного слоями кевлара. Ортопедическую форму и плотность прилегания к ноге обеспечивает легкий аэрогель. Несмотря на свою мягкость, он прекрасно держит форму даже после нескольких тысяч деформаций вызванных сжатием и смятием, снова возвращается в исходное состояние.
По бокам, почти у самых колен, расположены небольшие дисковые блоки гироскопов, я всегда ощущала их едва заметную вибрацию, позволяла стабильно удерживать положение тела в пространстве. Они словно говорили со мной на своем языке — странном жужжании по меняющейся тональности я понимала, как себя вести. Вдоль внешней кромки выполняющей функцию аэродинамических винглетов, идут несколько плоских отверстий гасящих нестабильные воздушные завихрения.
Но самая главная деталь сапог это уникальная тонкая упругая рессора. Начинается почти под коленом, тянется дальше вдоль голени до пятки и загибается плавной дугой под стопу. Можно спрыгнуть с высоты пятнадцати или двадцати метров, и она погасит столкновение с поверхностью без ущерба для суставов, ног или голеностопа, распределив силу удара через множество гидравлических компенсаторов под коленом.
Где-то глубоко в душе во мне появилось смутное предчувствие, что здесь мне пригодится мой талант совершать прыжки через порталы, так же как я совершала их через овальные кольца в спортзале. Иначе тогда зачем они здесь? Мое дыхание участилось, и я ощутила прилив адреналина.
— Мэлл…, — позвала меня тетя Глэдос.
Я обернулась.
Из темноты на меня смотрел желтый «глаз». Раздался приглушенный свист сервопривода. Желтый глаз быстро приблизился почти в плотную к моему лицу. В полумраке я просматривался широкий сегмент большого полукольца, примерно с меня ростом. Обычный общеалгебраический объект, структура, похожая на кольцо, но как говорится без требования существования противоположного по сложению элемента. В центре черная прорезь в форме вытянутого суперэлипса в нем не на тонких парных монорельсах перемещалась небольшая площадка с линзой испускающей желтый свет. «Глаз» в виде линзы, постоянно менял яркость и цвет. Плавно перетекал из интенсивного желтого, в почти белый, становясь холодным с легким оттенком голубого, то наоборот менял тональность, желтея, возвращаясь в теплую гамму.
— Ты дома.
Под желтой линзой зажегся маленький красный светодиод. Вслед за ним огромное куполообразное помещение осветилось ровными рядами сотен голубых точек. Стало светлее, но они не смогли до конца разогнать окружающий мрак. Включился мощный прожектор осветив, подобно театральному софиту центральную часть огромной восьмиугольной камеры и то, что я всегда хотела увидеть — тетю Глэдос.
В одном из фильмов я слышала фразу «Душа вышла, вон оставив беспомощное тело!». Никогда, до этого момента не понимала ее значения, пока не почувствовала состояние растерянности, удивления, одиночества, дошедших до такой крайней степени воздействия на человека, так сильно, что они стали способны причинять ему боль и лишать его сил всего за долю секунды. Такое воздействие на меня произвела тетя Глэдос. Вернее то, что она из себя представляла.
— О, я смотрю, ты разочарована. Наверное, ты ожидала увидеть нечто другое. Не то, что видишь сейчас. Прекрасно… У тебя появилась пища для размышлений.
Я смотрела на огромное механическое существо, а не на человека.
