Перехватив взгляд Лили, маленький слизеринец демонстративно отвернулся и направился к выходу.
Лили решила больше о нем не думать. У неё, по счастью, есть друзья, которые не станут от неё отворачиваться.
Но несколько раз обойдя Большой Зал, она не нашла ни Джеймса, ни Сириуса.
– Ты Блэка с Поттером не видела? – обратилась она к Мэри.
– Я что, по–твоему, обязана за ними следить? – не слишком дружелюбно ответила та, отворачиваясь. – Это ты без них дышать не можешь. Мне на них наплевать!
– Значит, не видела, – вздохнула Лили. – Ремус, а ты?
По случаю праздника Люпин был в дорогом костюме и без книги в руках. Смерив девочку ничего не выражающим взглядом, друг Джеймса пожал плечами:
– Нет.
– Тебе не кажется это странным?
– Что тут странного? Под орлиным взглядом преподавателей Мародерам не развернуться.
– Думаешь, они нарываются на неприятности в другом месте?
– Что–то вроде того.
Заскучавшая Лили решила покинуть Большой Зал.
Не успела она подойти к лестнице, как её перехватил Мальсибер, темноглазый сухощавый мальчишка–слизеринец с упрямой чёлкой:
– Эванс?
Ярый противник магглорожденных, Мальсибер за весь год ни разу не обратился к Лили. Он даже не смотрел в её сторону. Удивленная девочка остановилась.
– Снейп попросил кое–что передать тебе.
Лили машинально взяла протянутую ей записку:
– Почему он не передал её лично?
– Спросишь у него при встрече, если захочешь, – неприятно ухмыльнулся слизеринец, отступая в тень.
Всё ещё продолжая хмуриться, Лили развернула записку.
«Нужно поговорить. Жду тебя за хижиной Хагрида.
С.С.».
К чему эти странные игры? Они же могли бы поговорить где угодно!
Выскользнуть из замка не представляло сложности. Парочками и поодиночке студенты сновали по округе туда–сюда.
Вечер выдался прекрасным и теплым. Даже самая волшебная комната, перенасыщенная чудесами магии, не могла соперничать с естественным очарованием природы. Заходящее солнце отражалось в зеркале вод Хогвартского озера, прочерчивая рассыпающуюся искрами дорожку. Рядом с колеблющейся солнечной полосой в озере плавали опрокинутые облака, отражалось небо, высокое и ясное.
Солнце опустилось уже совсем низко. Верхушки вековых елей окутало сумеречной тенью. Над лесом кружились вороны, оглашая округу редким резким «Кар–р!».
В подлеске, где стояло жилище хогвартского привратника, остро пахло влажным мхом и грибами, хотя до грибной поры было ещё далеко. После недавнего дождя не просохли лужицы. Лили легко перепрыгивали через них. Когда–то на этом месте были непроходимые болота, обеспечивающие Хогвартсу дополнительную защиту. Давно ещё, в первобытные времена, на этом месте плескалось море. Отступив, оно оставило после себя тесное сплетение рек, ручейков, прудов, заросших впоследствии травой и ивами. А уже много, много позже поднялся здесь темный Запретный Лес. Помимо елей, густым кудрявым ковром росли дубовые и каштановые рощи. Невысокие горы на фоне заходящего солнца казались дремлющими чудовищами, их плавные извилистые контуры с чередованием зеленоватых и серых тонов уходили в бесконечность и где–то далеко–далеко сливались с массой кудрявых облаков.
Обойдя хижину Хагрида, Лили остановилась у двух огромных сосен со стройными светло–рыжими стволами. Тропинка, по которой она шла до сих пор, продолжала удаляться в лес, по песку, густо усеянному сосновыми иглами. Обычно днем сюда доносилось голубиное воркование, звучное пение дроздов, мелодичное щебетание чечевицы. Отсутствие птичьего многоголосья тревожило девочку.
Северуса не было. Это не вписывалось в привычную картину мира, потому что друг никогда не приходил вторым, считая, что дожидаться прихода Лили его прерогатива.
Лили вздрогнула, услышав тихий издевательский смех.
– Приветствую вас, мисс Эванс.
Слизеринский староста с нарочитой церемонностью склонил белокурую голову. От девочки не ускользнул презрительный взгляд светло–голубых, холодных, как сталь, глаз. Черты малфоевского лица были безукоризненны, кожа отличалась нежностью атласа. Люциуса, одетого в просторную, струящуюся мантию, в полумраке легко было принять за девушку.
Но ошибиться было можно, только если не глядеть ему в глаза. В жестком, даже жестоком взгляде не были ничего женственного.
– Вынужден вас огорчить, – продолжал молодой человек, небрежно поигрывая палочкой. – Тот, кого ждут, не придёт. Потому что явился тот, кого не ждали.
С его губ сорвалось почти небрежно:
– Ступефай.
И мир поблек.
Глава 33
Дементоры
Придя в себя, Лили обнаружила, что солнце опустилось за горизонт, сумерки окутали лес, а очертания деревьев расплылись во тьме. Тишину разрушал лишь шорох листвы да потрескивание хвороста в костре.
Девочка едва не застонала, увидев Джеймса и Сириуса. Непосвященному взгляду могло показаться, что мальчики просто стоят, прислонившись к дереву, но она поняла сразу – невидимые заклятия держат их крепче верёвки.
Пляшущие языки пламени освещали лица гриффиндорцев.
Блэк смотрел куда–то вверх, словно его враги не стоили взмаха ресниц, в то время как живой взгляд Поттера блуждал, перемещаясь от одного неприятеля к другому, будто пытаясь между ними отыскать лазейку.
Их окружили слизеринцы: братья Лейстренджи, Яксли, Нотт, Мальсибер и, конечно же, Малфой.
– Девчонку–то зачем сюда притащили? – голос Джеймса подействовала на Лили успокаивающе.
Поттер, он никогда не унывает, всегда что–нибудь затевает и непременно их всех отсюда вытащит.
– Ах, это? – с нахальной улыбкой ответил блондин, покачиваясь с пятки на носок. – Так ведь скучно без женского общества.
– Какая приятная неожиданность, – презрительно фыркнул Блэк.
– Только не для маленькой грязнокровки, – оскалился Рабастан.
– Оставь её в покое, Малфой! – рванулся Джеймс. – Ты ж не маггл какой–нибудь – обижать женщин!
– Твоя рыжая сама маггла. Ей не привыкать к дурному обращению.
– Она просто девчонка! Девчонка, которая не сделала тебе ничего плохого!
– А ты был прав, Люц, – одобрительно покивал головой старший Лейстрейндж, – маленькая грязнокровочка заставит Потти покорно выполнять наши команды.
– Что ты имеешь в виду, Лейстрейндж? – настрожился Блэк.
– Имеется в виду как раз то, что мы, слизеринцы, не любим квакать. Против любовных утех среди нас никто ничего не имеет, только лучше обойтись без принуждения. Оно делает нас раздражительными, а раздраженные змеи – опасные змеи.
– Ну, если речь пошла о зверюшках, то льва умные люди не то что раздражать не станут – сторонкой обойдут. Лучше без аллегорий. Короче, Малфой.
– Если короче: душа моя жаждет мести.
– Тогда мсти быстрее. Вон уже и роса выпала, а нам ещё домой возвращаться. Я ноги боюсь замочить.
– Полагаю, – решил поддержать разговор Блэк, – не обойдётся без Непростительных? Ох уж это ваше с Беллой нежно любимое Круцио…
– Я?! – возмутился Малфой. – Круцио? К детям? Сириус! Ну как ты мог обо мне так плохо подумать? Меня мой батюшка совсем иначе воспитал.
– Ты, храбрец–переросток, – ухмыльнулся Джеймс, – сними с нас заклятие. Давай сразимся по–честному.
– Не–а. Лениво.
Развернувшись на высоких каблуках, так же мало уместных в чаще леса, как шелковая мантия, Малфой направился к Лили. В этот момент он показался ей пугающе безумным и совершенно равнодушным.
Чем больше девочка осознавала, что не властна ни над одним мускулом в собственном теле, тем сильнее охватывала её паника. Даже слезы и те не текли из глаз.
Слизеринец поднял её легко, будто Лили была тряпичной куклой. Она ощутила острое касание палочки у своего горла.
– Эй?! Что ты собираешься делать?! – рыкнул Поттер, пытаясь разорвать невидимые узы. – Оставь её! Она даже в курсе не была!... Малфой, тварь, не трогай её, я сказал!!!
– Дорогуша, – неприятно дышал слизеринец Лили в ухо, – ты знаешь, какие заклинания называют Непростительными?
Лицо Малфоя казалось вырезанным из камня. Глядя в эти совершенные, точеные черты Лили поняла: игры закончились. Подобру– поздорову никому не уйти.
– Кто тебе дороже, гриффиндорец? – обратился Малфой к Джеймсу. – Чистокровный друг? Или симпатичная грязнокровка?
– Они дороги мне оба, каждый по–своему, – не задумываясь, ответил Джеймс.
– Но если придётся выбирать?…
– Я не стану!
– А если всё–таки придётся?
– Тебя от самого себя не тошнит? – тряхнул головой Блэк. – Излагай свои условия, хватит реверансов.
