Макс был человеком, который любит всё трогать. Он постоянно прикасался к сочным листьям цветов, запускал пальцы в траву, проводил подушечками пальцев по коре деревьев. Он щупал, перебирал и гладил всё, до чего могли дотянуться его длинные пальцы. Такое тактильное безумие распространялось и на людей. Он мог приобнять Гермиону, погладить по руке или плечу, перебирать её волосы, сам того не замечая. И будь Грейнджер трижды проклята, если бы сказала, что её не волнуют его прикосновения.
Дневные прикосновения Макса и вечерние наблюдения за Северусом ночью выливались в интересные сны. Под утро Грейнджер просыпалась разбитая и неудовлетворенная.
Единственным её спасением были выходные дни. Гермиона ни себе, ни Ханне врать не могла. Подруги несколько недель подряд выбирались в Лондон, чтобы снять напряжение.
Однако, в очередной выходной, девушке пришлось осталась в поместье, так как Ханна оказалась чем-то занята. Она не захотела ничего объяснять в письме, поэтому Гермионе оставалось лишь гадать о причинах её занятости.
Северус неспешно прогуливался по лесу. Последние дни выдались сложными. Они снова начали ругаться с Ванессой, и это выводило его из себя. Он старался наладить их отношения скорее уже по привычке. Если раньше он первым шел на примирение и стремился разрешить все споры, потому что, как он думал, любил свою жену, то теперь — просто потому, что ему хотелось спокойствия. Их отношения летели в тартарары и Снейпа это перестало беспокоить. Ванесса упорно отказывалась заводить детей — у неё находились тысячи причин для этого. Они и раньше не были близки, как это часто бывает в браках по расчёту. Но после отказов Ванессы даже хрупкие зачатки чего-то светлого между ними развеялись окончательно.
К тому же в последнее время его волновала Грейнджер. Она так ненавязчиво влилась в его жизнь и мысли и плотно обосновалась там, что Снейп даже проверил, нет ли у него признаков отравления любовным зельем. После того внезапного порыва в библиотеке, когда он залечил её раны, он больше не касался её, держа дистанцию даже в лаборатории. Однако, он не мог совладать с каким-то непонятным чувством, когда видел Гермиону в компании Макса. Когда она надевала на голову цветочный венок, одаривая парня благодарной улыбкой; когда они вместе выходили из леса и она несла в руках очередной букет; когда слышал её искренний смех над очередной шуткой Томпсона. Северус сам не мог понять, почему вообще замечает все эти моменты, которые его не касаются. Ещё больше не мог понять природу возникающего раздражения.
Кроме того, он замечал, как Грейнджер и сама периодически разглядывает его. Когда её, казалось бы, тёплый изучающий взгляд на короткие моменты касался его, Северус буквально чувствовал, как он обжигает. Находиться с ней в одной лаборатории становилось невыносимым, и он уже успел пожалеть о своём предложении.
Он вышел к знакомой поляне и удивился, увидев там Гермиону. В каждый из предыдущих выходных дней она уезжала из поместья. Сейчас же девушка лежала на пледе и читала книгу. Из одежды на ней был лишь яркий оранжевый купальник.
— Мисс Грейнджер, пора переворачиваться, — насмешливо протянул он.
Гермиона вздрогнула всем телом и подскочила. Снейп оперся о дерево, на котором висели качели, и, не смущаясь, прошелся взглядом по её фигуре. Её тело было идеальным. Её кожу абсолютно не портили ни шрам от проклятия Долохова, ни красный пульсирующий шрам на предплечье, оставленный Беллатрисой.
Девушка раскраснелась от смущения, её волосы выбились из причёски так, что несколько прядей, просвечивающихся на солнце, легонько теребил ветер. Северус невольно залюбовался ею. Он чувствовал, как в его груди зарождается что-то такое, чего он не испытывал давно. А может быть, не испытывал никогда. Какое-то новое тепло, идущее от сердца, разливалось по венам. Мозг отказывался работать.
— Что вы здесь делаете? — как можно более спокойно поинтересовалась девушка.
— Гуляю, — просто ответил Северус, отталкиваясь от дерева. — А вы?
— Я здесь отдыхаю. В конкретный момент — загорала.
— Очаровательно, — протянул Снейп, делая несколько шагов навстречу ей.
Северус подошёл к девушке вплотную. Повинуясь какому-то внезапному порыву, он взял её за плечи и притянул к себе, прижимая свои губы к её. Грейнджер ахнула от неожиданности, но поцеловала его в ответ. По разгоряченному солнцем телу, огненной лавой растеклось желание, и Снейп углубил поцелуй. Он почувствовал взрыв эмоций. Это было как цветущие весной деревья; будто сладкий аромат пыльцы с цветка; будто капля, падающая в абсолютной тишине; будто пение птиц в лесу, — это было потрясающе. Этот поцелуй оживлял и выбивал воздух из груди.
— Северус, — прошептала Гермиона, отстраняясь. — Я не могу так. Ваша жена…
— Это брак по расчёту.
— Да, но она всё равно ваша жена, — проговорила Гермиона, не зная, на каком слове было бы правильнее сделать акцент.
— Гриффиндорка, — буркнул Снейп и прижал Гермиону к себе, обвив её тело руками.
Грейнджер прикрыла глаза и приникла к его груди. Северус глубоко вдохнул её аромат: цветочный с нотками корицы…
Простояв так ещё несколько минут, Северус отстранился, проведя большим пальцем по её щеке напоследок.
Он развернулся и ушёл, оставив Гермиону в полном внутреннем раздрае.
***
После этого поцелуя Северус делал вид, что Гермионы не существует. Даже когда они встречались в лаборатории, он полностью погружался в работу. Грейнджер злилась. Она считала, что никто не имеет право целовать других людей — пусть и от этого поцелуя подкашиваются ноги, а в животе начинают летать бабочки, — а потом просто уходить. Ещё она злилась на себя, за то, что злится. Она не хотела признаваться сама себе, что испытывает симпатию к Снейпу. Он был старше её, он её бывший преподаватель, он женат в конце концов! А она, в свою очередь, не собиралась заводить романы на работе. К тому же, её раздражало, что Снейп пошатнул её внутреннее равновесие, над которым она так упорно и долго трудилась.
Ко всему прочему, она стала чаще встречаться с хозяйкой поместья. Точнее, та сама искала встреч с Гермионой. Она отчитывала девушку, как домового эльфа. То Ванессе не нравился её наряд, то причёска, то она просто слишком громко дышала, странно смотрела, медленно работала и так далее… Грейнджер была уверена: один незначительный проступок, и она вылетит из этого дома, как пробка. Не то, чтобы она намеревалась совершать такие проступки, но всё же…
Однажды, выслушав новую порцию недовольств от Ванессы днём, вечером Грейнджер затащила Макса в свою комнату. Тот, хоть и удивился прыти Гермионы, виду старался не показывать. Он упал на краешек кровати и в ожидании уставился на девушку.
— Максимиллиан, поговори с Ванессой. Поговори, переспи — сделай то, что вы обычно там делаете. Пусть она оставит меня в покое, — попросила Грейнджер.
— О чём это ты? — притворно удивился Макс.
— Не строй из себя дурака, Макс, — прошипела Грейнджер. — С тех пор, как ты начал постоянно работать со мной и перестал отлучаться после обеда, я никак не могу избавиться от зуда между лопатками. Ванесса во мне дыру взглядом проделала. Объясни ей, что между мной и тобой ничего нет и не может быть.
— А между нами ничего не может быть? — теперь он удивился искренне.
— Прости, но ты не в моём вкусе, — Грейнджер усмехнулась. — К тому же, я очень держусь за эту работу. А если это означает, что ты должен спать с хозяйкой, а я должна держаться от тебя подальше — что ж, я готова пойти на эти жертвы.
— А когда мы закончим проект?
— Я наконец уеду из страны, — просто ответила девушка.
Макс поднялся и кивнул.
— Я поговорю с ней.
Он вышел из комнаты и Гермиона облегчённо выдохнула. Разговор прошёл лучше, чем она ожидала.
Она открыла дверь, ведущую в лабораторию и наткнулась на Северуса.
— Как давно вы здесь стоите? — шёпотом спросила Гермиона.
— Вы планируете уехать из страны? — поинтересовался Снейп, игнорируя её вопрос.
