Вот только это не особо помогло — мертвецы не убавили своего напора и не дали им троим пойти на помощь Чаку и детям, которые уже скрылись с их глаз на втором этаже. Поэтому внутри Элизабет проснулась силоне раздражение и злость, что сподвигли девушку на лобовую атаку.
Умело прокрутив копьё в руках, чтобы его было удобнее держать в руках, Элизабет кинулась вперёд.
— Стой! — только и успел крикнуть ей Ли, который отстреливался от ходячих, однако и у него появились проблемы — предыдущий выпущенный патрон, оказался последним. И теперь Ли осталось только взять в руки нож и драться им.
Элизабет же мастерски использовала своё копьё, пробивая им головы на расстоянии, а если же мертвец всё-таки умудрялся подойти слишком близко, Элизабет использовала свою хорошо развитую ловкость и не давала ему себя сцапать. И благодаря этому ходячие больше не могли помешать ей с Кенни и Ли, поэтому трое тут же вбежали в служебное помещение и начали подниматься по лестницы на второй этаж, попутно убивая ходячих на этой самой лестнице.
И когда они наконец-то поднялись на вверх, второй этаж встретил их ещё одной небольшой группой мертвецов. Элизабет церемониться с ними не стала и сразу атаковала. Её примеру последовали и Ли с Кенни, последний сейчас был единственным владельцем огнестрельного оружия, у которого ещё остались патроны, поэтому тот старался лишний раз не стрелять.
Поскольку ходячих было уже гораздо меньше, чем раньше, Элизабет с Ли и Кенни закончили относительно быстро, поэтому сейчас они одни стояли на втором этаже, по среди трупов ходячих. А Элизабет и вовсе была облитой их внутренностями и кровью.
— Клементина, Дак, Чак! — в один голос крикнули троя.
Но ответа не последовало.
В сердце Элизабет начала закрадываться страх и паника.
— "Только не это… только не опять"
Поэтому девушка тут же начал искать среди трупов ходячих детские тела, с отчаянной надеждой на то, что их там не будет. И их она не нашла, вот только радости это ей не принесло, потому что она нашла Чака.
— О боже, — тихо произнёс рядом Ли. — Чак…
— Старик… — так же шокировано произнёс Кенни.
Единственное, что осталось у Чарльза целым — голова с лицом. Грудь с животом были вспороты, а всё содержимое было сожрано, руки же с ногами были обглоданными до самих костей. Эта была мучительная смерть, поэтому Элизабет и остальным было больно осознавать, что у Чака был такой ужасный конец.
Больше никто из них не услышит его музыки, которая дарила маленькую надежду и утешала, не услышит его напутственные слова и больше они не услышат о его вере в счастливое будущее и в них самих.
— Тел детей нет, — сказала Элизабет, встав на ноги. И хоть это была хорошая новость, голос её был очень мрачным. — Значит, он смог их защитить, и они где-то поблизости. Нам надо их найти.
За телом они ещё вернуться.
***
Вентиляция вывела детей в одну из комнат на первом этаже. На их удачу в ней не было ходячих и темноты, так как свет проходил через окна. И через одно такое окно, Клементина и Дак выбрались, наконец-то, на улицу.
— Проклятие! — крикнул Дак.
— Успокойся, — сказала ему Клементина, у которой были красные глаза, но темнее она сохраняла спокойствие. — Иначе можешь привлечь ещё ходячих.
Дак заметно успокоился, после слов Клементины.
— Это я виноват, — уже тихо произнёс мальчик.
Клементина на это ничего не ответила.
— Я мало того, что спровоцировал ходячих, так мне не хватило сил помочь Чаку, — гневно произнёс мальчик, у которого начали выступать слёзы, но тот не давал им волю и старался держаться.
— Тогда и я тоже виновата, ведь мне тоже не хватило сил помочь, — сказала Клементина.
— Нет, — уверенно покачал головой Дак. — Ты пыталась меня отговорить, а я, дурак, не послушал тебя. И вот результат.
Мальчик в злости сжал свои кулаки, что костяшки на его руках побелели.
— Я больше не буду беспомощным, — пообещал он себе. — Я стану сильнее.
— Вообще-то для выживания важна не только сила, но и ум, — веско заметила Клементина.
— Тогда стань моим умом, — тут же выпалил Дак.
— Т-тебе бы следовало собственным обзавестись, — покраснев, ответила ему Клементина. — Нежели рассчитывать на чужой.
— Так я же сказал, стань моим умом, — ответил он ей. — А я взамен стану твоей силой.
Клементина была сильно удивлена таким словам, поэтому ответила кивком, а не словом.
— Дак, Клементина! — с явным облегчением и радостью, воскликнули за спинами детей.
После чего их тут же схватили в охапку объятий.
— Слава богу, что с вами всё в порядке, — сказал Кенни, обнимая своего сына, который на сей раз решил ничего не говорить, про то, что его снова назвали не по имени.
***
Сейчас все пятеро стояли напротив сделанной ими могилки, в которую они закапали тело Чака, а точнее то, что от него осталось. Не было никаких последних слов, все молча стояли и каждый скорбел по-своему.
И только когда в небе появились тучи и послышался гром, группа решила, что пора уйти.
— Мы не предадим твою веру в нас, дружище, — сказал Ли напоследок могиле.
И группа пошла, искать место привала, так как гроза обещает быть сильной и долгой. Найдя такое место, все тут же начали заниматься своими обязанностями, которые были определенны с момента их путешествие на севере. Вот только лица всех были угрюмыми и мрачными, — да им удалось достать еду, однако она стоила им жизни друга и товарища.
Когда привал был готов и всех расселись по своим местам, на всех начала давить тишина, которой раньше не было, благодаря мелодиям, что играл Чак на своей гитаре. Она утешила и расслабляла всех после трудного дня и неплохо помогала уснуть. Теперь же её нет, и никогда больше не будет.
Особо сильно на себе сейчас эта испытывала Элизабет, раньше перед сном, музыка помогала не думать о прошлом и спокойно заснуть. Но теперь, когда ситуация становиться хуже с каждым днём Элизабет с болью и с тоской вспоминает о прошлом.
— Ты же обещал, что не бросишь меня одну… — тихо произнесла Элизабет и из её закрытых глаз пробежались дорожки слёз. — Джейкоб.
***
— А? — обернулся я.
— Что-то случилось? — спросила меня Оливия, которая шла по улице посёлка вместе со мной.
— Мне показалось, что меня кто-то звал, — ответил я ей, но позади никого не было. — Видимо и вправду показалось.
И хоть я так сказал, в груди почему-то сжало, а на душе было очень тоскливо и грустно.
Глава 41: Семья
— Как-то не привычно, — произнёс я, проведя рукой по своему побритому подбородку, но я быстро отстал от него, увидев нездоровый блеск в глазах Оливии, которая меня и побрила. — Т-ты чего?
— Милашка, — произнесла она и чуть ли не вплотную приблизилась к моему лицу.
Оливия меня не видела без моей здоровой щетины, которая грозилась стать бородой, так что её удивление довольно ожидаемо, но от слова «милашка» меня как-то перекосило.
— Вообще-то это я должен так говорить тебе, — смутился я и отвёл взгляд в сторону.
Оливия на то лишь пожал плечами — мол, ей всё равно, она просто сказала то, что подумала. Девушка, смахнув с меня полотенце, на которое спала моя сбритая недо-борода, села мне на ноги и обхватила мою шею руками.
Я же обхватил талию девушки и благодарно поцеловал, за своё бритьё. И я думал на это остановиться, но Оливия всегда была любвеобильной, поэтому ей было этого мало.
— "Ну у меня сегодня нет срочных дел, так что можно и задержаться тут" — подумал я, запустив свои руки под тонкие колготки Оливии, обхватив ягодицы.
Но когда я было бы уже готов приступить к решительным действием в дверь постучали. Оливию, это, конечно, не смутило, ей в этой жизни не плевать только на своих близких, на всё остальное она смотрит безразлично, поэтому ей будет всё равно, если хоть вся группа её увидит голой, но вот я — другое дело, мне будет как минимум не ловко, если застукают в таком положении.
