Гермиона, узнав о развязке всей этой истории была в шоке и порывалась натурально поколотить меня, но миссис Помфри быстро успокоила её, отправив в целительный сон, а нас прогнала. Хотя Дадли, например, мне всё-таки вмазал и я намеренно не стал обращаться к целительнице, щеголяя с синяком на лице пару недель. В остальном же, кузен отреагировал, наверное, спокойнее всех остальных, просто порадовавшись, что со мной всё хорошо. Даже Дафна, из которой обычно и пары слов не вытянешь, пустила слезу, когда мы смогли увидеться после грандиозного ужина. Астория же, в противовес, просто светилась, не переставая напоминать мне, какой же я крутой. Светлейший ребёнок.
Кассиопея после первой же публикации в Пророке натурально завалила меня письмами. Сначала с угрозами оторвать мне мою пустую голову, а затем уже с радостью о том, что я остался цел и невредим. Впрочем, одно письмо, пришедшее ближе к концу мая, заставило меня серьёзно размышлять. Арктурус намеревается призвать меня к ответственности, чтобы это не значило. Складывалось чувство, что неизвестных рычагов давления на меня, припрятанных у него где-то, стало только больше после всей этой ситуации.
А вот от Поттеров не было ни слуху, ни духу. А ведь даже Фредерик Поттер, тот, что жил во Франции, прислал мне формальное письмо с поздравлениями. Да и был он мне по родству ближе, чем остатки островной семьи. Четвероюродный дядя или что-то около того. Даже слегка обидно, что «воры» не удосужились удостоить меня внимания.
Июньские экзамены прошли хорошо, хотя и не без проблем, и это я совсем не про трудности на Трансфигурации и Зельеварении. Если в первом семестре мне приходилось скрываться от людских глаз из-за подозрений и осуждения, то уже во втором я в буквальном смысле убегал от одухотворённых почитателей. Благо, что в вотчине библиотекаря шуметь себе никто не позволял. Поэтому мне только и оставалось, что учиться.
Хогвартс уже оставался за окнами мчащегося в Лондон поезда, а я в это время раздумывал, что мне делать с детёнышем василиска, что до сих пор спал беспробудным сном в моей мантии-невидимке.
***
Резиденция Блэков в Лондоне, а именно дом на площади Гриммо, внушала своей… Невзрачностью? Дом, в котором проживали члены самого уважаемого и самого ненавидимого семейства в Магической Британии не вызывал ничего, кроме грусти. Даже внутри, несмотря на заботу домовика, складывалось ощущение, что в доме никто не жил уже много лет. Только в кабинете на втором этаже особняка я видел следы жизни.
Сегодня здесь по призыву собрались последние из тех, кто мог назвать себя частью древнего рода.
Кассиопея мягко улыбнулась мне в приветствии, но в её глазах явственно читалось беспокойство из-за предстоящего разговора.
Араминта Мелифлуа Блэк. Дочь Кассиопеи, о чём я узнал незадолго до этой встречи от самой бабушки. Молодая женщина, наверняка, очень похожая на мать в молодости, с интересом оглядывала меня.
Седрелла Уизли, в девичестве Блэк. Мать Артура Уизли. Оборвав последние связи с семейством сына, она решила посвятить свои последние годы Блэкам.
За письменным столом сидел худой мужчина в тёмном костюме. Когда-то здоровый во всех смыслах мужчина за последние месяцы превратился в печального, больного старика. Его бескровное лицо обрамляли длинные волосы, окончательно выцветшие с последней нашей встречи. Впалые глаза совершенно ничего не выражали, и только при взгляде на меня в них загорался тусклый огонёк жизни.
Я с уважением поклонился.
— Гарри Джеймс Поттер приветствует лорда Арктуруса.
Нам предстоял долгий разговор.
