Город был большой, богатый. Возможно, тут жило тысяч пятьдесят человек, быть может, и больше. О тех временах напоминало только скопище развалин — местами почти скрывшихся в ядовитой грязи. Посреди бесконечных каменных развалов, как исполинское надгробие, возвышалась старинная церковь. Сложенные без малого четыре века назад стены не взяли ни кислотные дожди и туманы, ни вечная влажная сырость. Церковь лишь почернела, облепленная слизью, и стала напоминать… Мэтхен так и не смог представить что-то похожее.
— Знаете, как город назывался? — поинтересовался Мэтхен, глядя в навигатор. Ярцефф поморщился: какая разница, те времена прошли и никогда не вернутся. Если Федерация приберёт Подкуполье к рукам и заселит, города назовут по-другому. Ничто не должно напоминать о прошлом. А местным на всё наплевать — они сами не помнят, как назывался их город.
— Какая разница? Главное, идём на восток.
— Сафоново это, — взглянув на дисплей навигатора, произнёс Мэтхен. Стараниями Ярцеффа он уже немного умел пользоваться техникой. Осваивал и «скафандр». Тут всё просто — конечно, не сразу, а когда Ярцефф сумел расколоть код авторизации и «подчинить» встроенный компьютер. — Считай, девяносто километров прошли. Неплохо для лоха…
— Хорошо бы к ночи до Вязьмы добраться, — произнёс Отшельник. — Если повезёт…
— Это если очень повезёт, и от ночи захватим пару часов. Так, сюда, похоже, они ещё не добрались.
— С чего ты взял? — поинтересовался Ярцефф, натягивая кибершлем. С коротким щелчком шлем прикрепился к остальным «доспехам», вновь делая изгнанника похожим на инопланетянина. Мэтхен последовал его примеру. Сейчас снова придётся вылезать. Ничего против он не имел: ноги и спина устали от постоянной тряски, голова отяжелела от паров горючего, уши окончательно оглохли от лязга и рёва. Немного пройтись пешком и в тишине — что может быть лучше?
— Дыма не вижу. Стрельбы тоже не слышно, вертолётов с танками нет. И смог висит себе, как ни в чём ни бывало… Что делать будем?
— Что, что? Едем! Надо их предупредить!
— А слушать-то нас станут? — поинтересовался Мэтхен. — Всё-таки мы на них не очень похожи… А то ещё за чистильщиков примут, стрелять станут…
— Ну, положим, стрелять там особо не из чего, — рассудительно заметил Жуха. — Даже если были склады, оружие наверняка вовремя не разобрали. Значит, и накрыло первыми же ракетами. А камней в ваших костюмчиках можно не бояться. Чтобы и желания не возникло, надо подъехать на машине. Да можно вообще ничего не говорить, дать пару очередей поверх голов, они и сами разбегутся! А не хватит, из пушки разок пальнём…
— Погоди, ты что, их выстрелами разгонять собрался? — насторожился Отшельник. — Они же такие, как ты, только соображают меньше! А мы уже, чуть что, стрелять готовы! Нельзя же — как эти, чужие…
— Почему — «как они»? — не понял Ярцефф. — Мы же не по ним стрелять будем, а в воздух!
— Не надо, — произнёс Отшельник. — Я могу их убедить, если вы мне поможете взобраться на танк. Пусть не разбегутся, а уйдут, прихватив с собой всё нужное для жизни.
— Ну, тебе виднее, Отшельник, — хмыкнул Ярцефф. — Только, боюсь, не убедишь ты никого от краников уйти. Впрочем, попытка не пытка, поехали.
После полудня распогодилось: вместо свинцового с синеватым отливом небо стало просто серым, а грязно-жёлтая хмарь, от которой свирепо щипало глаза и саднило глотку, ближе к утру развеялась. Только по оврагам ядовитая дрянь стелилась, колыхалась, будто ища и не находя путь наверх. Даже дождь, тихо шептавший всю ночь, утих после рассвета. Ну, а светлее тут, более чем в ста километрах от Барьера, не бывало никогда.
И это было добрым предзнаменованием, чёрт побери! Может быть, кошмар, начавшийся несколько месяцев назад, всё-таки кончится, и станет как прежде? Великанша Хухря почесала длиннющий, торчащий острой костяной пикой нос. После позавчерашнего кошмара перебитая осколком третья руко-нога ещё болела. Но кость уже срослась, а толстенный низколобый череп тогда и не пробило. Так, кожу царапнуло. Там уже ничего не осталось, только маленький сизый шрам.
— Тьфу, дрянь, — сплюнула Хухря. — Когда ж всё кончится, епит?
Тонкие, каждая с тремя суставами, руко-ноги переходи в кругленькое аккуратное брюшко с двумя отвислыми грудями, а уже из него вырастала голова. Существо было совсем невелико, даже стоя на двух нижних руко-ногах, оно вряд ли достало бы человеку до плеча — собственно, и прозвали-то её Великаншей в насмешку. Всё это покрывала роскошная бордовая с бурыми вкраплениями, шкура. Когда наступала ночь, шкура не просто меняла цвет, а начинала светиться — этаким тревожным, но холодным пурпурным сиянием. Красиво! Метра на три в её свете даже можно было что-то увидеть.
Хухря вгляделась в привычно-серое небо. Нет, сегодня ничего такого явно не прилетит. Ходить можно спокойно, главное, чтобы слуги Бешеного не прицепились. Вот как тогда, в самом начале… Воспоминания накрыли с головой, она снова погрузилась в пучину недавнего кошмара.
Началось всё давно, несколько месяцев назад. Тогда, необычайно сырой и холодной ночью, когда лил по-настоящему ядовитый дождь, в посёлок вошли несколько мокрых, унылых фигур. Их пустили переночевать, а когда они решили остаться, показали пригодные для жизни дома. Посельчане — народец добрый, мухи зря не обидят.
А наутро — понеслось. Пришельцы носились по посёлку и орали, что их Самый Главный с народом говорить хочет. Ну, кто ж новое узнать не хочет? Новости в посёлке — редкость, и каждая — повод для сплетен и пересудов на много месяцев вперёд. Они делают однообразную жизнь немного интереснее. Вот и в этот раз… Знать бы тогда, что из этого выйдет! Потому что Бешеный тут же начал свой сказ:
— Большая беда надвигается, ох большая. Никому от неё не спастись, всех настигнет. Но я знаю, как уцелеть. И научу вас. Нужно, чтобы каждый повиновался мне, как себе самому. Самое первое — посмотрите вокруг себя! Видите, как они вас обступают, тянут к вам щупальца, разевают смрадные зевы, готовясь поглотить?
Народец заозирался. Нет, никого зубастого и со щупальцами не видели, разве что полоумного псоосьминогочеловека Сасю, у которого действительно на лапах имелось несколько присосок. Оказавшись в центре внимания, Сася глупо осклабился, заскулил, завилял куцый, грязный хвост, захлопали передние лапы.
— Вот! — указал на Сасю костлявый перст. — Вот оно, отродье сатанинское! Не смотрите на морду его глупую. Это лишь маскировка!
Никто не понял, что такое «маскировка». Но так и должно быть. Какой же он мудрец и пророк, если всё, что он говорит, понимает любой лопух?
— Убейте это чудовище, — бесновался Бешеный, оправдывая уже появившуюся кличку. — Оно — корень зла, через него придёт к вам мор и глад!!! Убейте!!!
Вооружённые какими-то острыми, ржавыми железяками, подручные Бешеного бросились в толпу. Ничего не понимающего Сасю вытащили за передние лапы, на покатую мутантскую голову, почти лишённую лба, посыпались первые удары. Сася взвыл, дёрнулся, пытаясь вырваться. Поздно! В каждую лапу вонзилось по острой железяке, брызнула мерзкая, зловонная бурая кровь, Сася тоненько завизжал, но тут же повалился наземь: хрустнули, переламываясь, тонкие, гибкие кости в лапощупальцах. А потом железяки, кулаки и ноги только поднимались и опускались…
— Йэх, да что же деется-то на свете, — пробурчал старый, весь покрытый язвами и болячками, местами и вовсе заживо гниющий старичок Яха. — Пошто животину-то безмозглую обижаити?
И, конечно же, нарвался.
— Вот ещё одно исчадие ада! — брызгая слюной, указал Бешеный на Яху. — Покажите, на что вы способны! Иначе все мыслимые кары падут на ваши головы, и любая гнусная тварь будет испражняться на ваши трупы!
— Э-э-э!!! Да што ж деете-то, сынки!!!
— Сася тебе сынок… старый!!! — ответил здоровенный бугай без ушей и носа, зато аж с пятью глазами: двумя на лице, двумя на висках и одним, выглядывающим из затылка. Бугаю не надо было оглядываться и вертеть головой. И так всё видно, а пудовые кулаки при недостатке мозгов заставляли его побаиваться. — … твою мать, вали гада, братва!!!
Никто не понимал, как этот Бешеный заставляет всех повиноваться. Наедине каждый казался себе прежним, наедине даже поругивали Бешеного (совсем-совсем тихо, и лучше — наедине с собой, ибо везде шныряют его прихлебатели) — но стоило посельчанам собраться… И будто каким дурманом наливались головы. Ярость Бешеного заражала, манила, влекла, заставляла забыть обо всём. А потом, когда это кончится, удивлённо рассматривать окровавленные руки в свежих ссадинах. Гадая, с кем расправились на сей раз, и когда придёт их очередь…
Расправами кончалась каждая сходка. На одной жертвой стал не кто-то один, а стоящая поодаль кучка мутантов, показавшаяся Бешеному подозрительной. Драка вышла немаленькая, стенка на стенку. Забитых насмерть таскали в отвал всю ночь…
