дому «Александр Невский» можно относиться по-разному. Кто-то назовет здание излишне кричащим, кто-то причислит к наивному искусству. Но для способных смотреть глубже фасада дом всегда будет памятником творческому тандему двух авантюристов, сошедшихся благодаря общей любви к вере и дерзновению – любви к тому, что тщательно искоренялось до наступления эпохи капрома. А разве не любой продукт любви достоин восхищения?
3. Жилой дом на Невском проспекте
Невский пр., д. 133–137
Архитектурная мастерская «Герасимов и партнёры»
2003–2004 гг.
Архитектуру 90-х и нулевых часто критикуют за неуместность вторжения в сложившиеся ансамбли. Парадокс в том, что именно эта эпоха вернула в проектирование внимание к месту, его истории и его окружению. Контекстуальность и историзм – черты постмодерна, возникшие в ответ на интернациональность модернизма и пришедшие на улицы Петербурга вместе с капромантизмом, просто иногда их бывает сложно заметить.
Так, путник, движущийся по Староневскому проспекту от площади Александра Невского в сторону площади Восстания и начинающий скучать от эклектичной фоновости застройки XIX века, непременно будет ошарашен домами под номерами 133–137. Семиэтажный монстр, грозно нависающий над главной улицей города, вызовет у неподготовленного зрителя вопрос: «как ты тут очутился?». Не в силах сдержать эмоций, наш фланёр побежит в интернет, чтобы срочно выразить свое недовольство, заклеймив постройку выпадающей из ансамбля, подавляющей окружение, уродующей улицу и вообще преступной. Вероятно, он так и не узнает о количестве наград и лестных отзывов профессиональных критиков, полученных архитектором Герасимовым как раз за органичное вхождение образа здания в существующую архитектурно-историческую среду.
В этой постройке Герасимов реализует одно из фундаментальных начал постмодернизма – принцип двойного кодирования. За спорной игрой форм подготовленные зрители увидят зашифрованные аллюзии и цитаты, и начнут рукоплескать. Готовы вступить в их ряды?
Оглядитесь по сторонам – ничего не замечаете? Неподалеку от жилого комплекса расположены два здания, чьи объемно-планировочные решения были ловко апроприированы архитектором и легли в основу его проекта. Это дом номер 141, построенный Лишневским в 1936-м, и дом номер 146, 1933 года постройки. Фасады этих двух шедевров позднего ленинградского авангарда рассечены посередине утопленными вглубь квартала стенами, формирующими своеобразные курдонеры. Развитие этого приема мы видим и у Герасимова, но он пошел дальше, включив в игру с пространством и существующий исторический дом номер 135, чей некогда закрытый двор-колодец оказался раскрыт курдонером на главную улицу города.
Две симметричные части здания, выстроенные по красной линии проспекта, сохраняют модуль окружающих строений и соединяются композиционной осью – прозрачным лестнично-лифтовым узлом. Сверху двор накрыт металлической фермой, на которой лежит стеклянная галерея. Похожей, только уменьшенной в несколько раз галереей накрыл когда-то вогнутости дома номер 146 конструктивист Вакс. На авангардных предков-соседей намекают также пропорции и расстекловка окон. Первый же этаж здания, отделанный полированным гранитом, ровно как и традиционная для Герасимова фантазия на тему карниза с кронштейнами, примиряют авангард с исторической застройкой.
Вы чувствуете это? Похоже, архитектор нащупал тот мифический и неуловимый петербургский стиль! По крайней мере, так считают его коллеги – петербургские зодчие Земцов, Митюрев, Ривлин называли постройку лучшей из новостроек исторического центра. Всемирный клуб петербуржцев нарек комплекс «обретением» и внес в свою Белую Книгу под номинацией «Современная архитектура в контексте исторической среды Санкт-Петербурга». А еще были знаки почета от Президиума Градсовета, золотой диплом фестиваля «Зодчество…» Ну чего вы пожимаете плечами? Вкус – материя сложная, ей надо долго и старательно учиться.
Во времена всеобщей лжи говорить правду – ужасная нудятина.
Джордж Оруэлл, Гавриил Малышев
6-я Советская ул., д. 12, Суворовский пр., д. 18
Архитектурная мастерская «Герасимов и партнёры»
2001–2003 гг.
Евгения Герасимова называют самым успешным петербургским архитектором за все постсоветское время. Возьмите любой знаковый объект последних лет – и с высокой долей вероятности окажется, что мэтр приложил к нему руку. Что же вознесло его на амвон? Способность к адаптации, необходимая для выживания в быстро меняющихся условиях. Герасимов гордится своей последовательностью в отсутствии стилистических предпочтений, он не верит в социальную миссию архитектуры, не пытается ничего никому доказать, а лишь качественно выполняет волю заказчика. Профессионализм для него – это умение в срок выполнить доверенную работу в любом жанре. Такая позиция, казавшаяся маргинальной на заре капромантизма, когда архитектура была проекцией личных амбиций, оказалась крайне востребована сегодня. Отсутствие романтичности в романтическую эпоху делает постройки Герасимова скучными на воцарившейся ярмарке тщеславия, но становится залогом его архитектурного долголетия.
Честность, строгость на фоне отсутствия иронии, конвенциональная красота – так можно описать большинство построек архитектора, и тем интереснее становятся исключения: гостиница «Эмеральд», пожалуй, самое нескучное здание Герасимова. Рубеж тысячелетий Петербург отмечает взрывным ростом туризма, в частности внешнего, а также усилением интеграции в мировую экономику. Нехватка гостиничных мест соответствующего уровня рождает предложение – и в 1999 году архитектор начинает работать над проектом. Первое построенное с нуля здание пятизвездочного отеля в городе должно было выделяться, и с этой задачей архитектор отлично справился.
Планировка здания рациональна и заточена на максимальную эффективность использования участка – симметричная композиция номеров, группирующихся вокруг просторного атриума (он имитирует традиционный петербургский двор-колодец). Однако этот внутренний функционализм плана, характерный для построек Герасимова, прячется за броским фасадом, который сам архитектор относит к стилистике «позднего рационального модерна». Впрочем, в этих словах сложно не считать иронию – перед нами настоящий образец петербургского постмодернизма.
Не завершить башенкой здание на углу квартала – значит выступить против такого эфемерного, но такого неизбежного «петербургского стиля», и аккуратный Герасимов играет по правилам. Однако традиционную типологию он решает максимально нетрадиционным способом. Вместо башни – ротонда, классические формы которой контрастируют с хромированным блеском нарочито хайтековского материала. Вместо купола или шатра – стеклянная призма, утопленная внутри ротонды. Вся эта конструкция помещена на цилиндр, поверхность которого обхватывают обручи, причем не прижимаясь вплотную, а как бы паря над ним. В сочетании эти объемы наделяют здание мощной динамикой, словно оно увенчано плотно сжатой пружиной, готовой в любой момент выпрямиться и выстрелить. Вперед, в будущее!
На этом фоне особенно контрастно выглядит нижняя часть здания. Массивные гранитные колонны словно прижимают гостиницу к земле. Здесь читается метафора стабильности, состоятельности. Фасад отеля как бы заигрывает с его постояльцем, демонстрируя ему желаемый образ самого себя – амбициозного, целеустремленного человека, твердо стоящего на ногах.
Постоялец бросит взгляд на фасад, кивнет «да, я этого достоин» и скроется в своем номере, вряд ли уловив
