Яан Кросс - Окна в плитняковой стене

Яан КРОСС опубликовал свою первую книгу в 1958 году. Это был сборник стихов «Обогатитель угля». Сам писатель назвал свой литературный дебют весьма запоздалым: фактически писать он начал еще в тридцатые годы. «Но это не так уж плохо, — замечает Яан Кросс, — весь долгий и неровный путь ученичества, к счастью, не зафиксирован в печати». Требовательность к себе, огромная эрудиция, тонкий, изящный художественный почерк отличают творчество Кросса. Он родился в Таллине в 1920 году в семье мастера машиностроительного завода. После гимназии окончил юридический факультет Тартуского университета. Затем преподавал в университете международное право. В 50-х годах стал профессиональным писателем.

После первой книги последовали сборники стихов: «Юхку-ветреник [Для тех, кому больше шестнадцати, запрещается]» (1962 г.), «Каменные скрипки» (1964 г.), «Пески на баке» (1966 г.), «Дождь творит забавные дела» (1969 г.). На русском языке стихотворения Кросса вышли в двух сборниках: «Зарубки на скалах» (1962 г.) и «Каменные скрипки» (1973 г.).

В конце 60-х годов Кросс обратился к прозе. В 1968 году выходит сборник его критических статей и эссе, затем путевые очерки о поездке по странам Востока и Греции. Он пишет либретто исторической оперы «Барбара фон Тизенхузен». Затем работает над сценарием на историческую тему. Его выбор пал на весьма драматический период в истории Эстонии — XVI век. Героем сценария, а затем и первого романа Яана Кросса стал выдающийся историк-летописец Балтазар Руссов (ок. 1542–1600). Первая часть романа вышла в 1969 году, вторая — в 1972 году.

В том же, 1972, году выходит сборник исторических повестей Кросса «На глазах у Клио». Две из них: «Четыре монолога по поводу святого Георгия» и «Имматрикуляция Михельсона» в русском переводе впервые были опубликованы в журнале «Дружба народов» в 1971 и 1973 годах. Весь сборник в русском переводе вышел в Таллине в 1973 году.

Настоящая книга, помимо произведений этого сборника, включает повесть «Небесный камень» (русский перевод впервые в «Дружбе народов», 1975 г.). Собственно, понятие «повесть» здесь весьма условно. «Четыре монолога по поводу святого Георгия» и «Небесный камень» сам автор считает «маленькими романами». Созданные «на глазах» у музы — покровительницы истории Клио — эти интересные и талантливые произведения не укладываются в традиционные границы жанра.

«Четыре монолога по поводу святого Георгия» посвящены замечательному эстонскому живописцу Михелю Ситтову (1469–1525). Это произведение было удостоено первой премии Союза писателей Эстонской ССР в области короткого жанра за 1970 год. Яан Кросс почти всегда ироничен. В «Четырех монологах» он чуть-чуть улыбается, повествуя об ограниченности таллинских ремесленников, слабостях человеческих и даже о самом Ситтове, так просто и неожиданно для всех «решившем» извечный конфликт между искусством и ремеслом.

Иная форма иронии свойственна. «Имматрикуляции Михельсона». Сюжет произведения основан на формальном внесении в дворянский матрикул (списки) генерала Михельсона. Рассказ ведется в основном от лица самого Михельсона и его преданного слуги. Слуга, замирая от благоговения, восхваляет хозяина, а тот, в свою очередь, при всем своем проницательном уме не скрывает довольства собственной персоной. И чем интенсивнее хвала и восторги, тем явственней становятся подлинный смысл и цена поступков героя. Ирония восхваления и самовосхваления — это уже одно из самых эффективных орудий сатиры. В «Имматрикуляции Михельсона» Яан Кросс использует версию о якобы крепостном происхождении Михельсона, его бегстве и затем головокружительной армейской карьере.

Кросса интересуют глубины человеческой психологии, сложные, значительные человеческие характеры. Он стремится рассказать в своих произведениях о людях, которые явились зачинателями эстонской национальной культуры. Эпизод из юности Ф.Р. Крейцвальда (1803–1882), крупнейшего эстонского писателя-просветителя, лег в основу небольшого поэтичного этюда «История двух утраченных записок». Подлинным психологическим исследованием, воплощенным в тонкой ироничной художественной форме, представляется «Час на стуле, который вращается» — произведение о И.В. Янсене (1819–1890), «отце эстонской журналистики», личности очень противоречивой. О двух выдающихся деятелях эстонской культуры: О.В. Мазинге (1763–1832) и К.Я. Петерсоне (1801–1822) написана повесть «Небесный камень». На фоне занимательного сюжета Яану Кроссу удается дать очень точные характеристики своих героев, людей одаренных, но принадлежащих к разным поколениям и обладающих прямо противоположными характерами. Обстановка, образ жизни людей, их мысли, чувства переданы автором с достоверностью ученого и художественным видением писателя. Это одна из главных особенностей таланта Кросса.

Много работает Яан Кросс и как переводчик. Он переводил на эстонский язык Шекспира, Элюара, Гейне, Шиллера, Брехта, Беранже, Грибоедова, Чуковского.

Помоги мне, святой Лука[1], будь мне опорой! Посмотри, ведь мне сравнялось уже пятьдесят пять лет, и я стою перед тобой на коленях, мои распухшие ноги стынут на каменном полу, потому что уже наступил октябрь, а в здешних местах в октябре ненастье хуже, чем глубокой зимой в Нидерландах, и хоть я от гнева весь как в огне горю, душе моей и телу зябко.

Я прошу у тебя совета, святой Лука. Нет, не о том я спрашиваю, надлежит мне или не надлежит отступиться от домов моей покойной Маргарете и отдать их ее окаянному сыну, нет, не об этом, ибо я прямо скажу тебе, мне все равно, что бы они там в городе ни говорили о нашей жизни с Маргарете, между супругами ведь случаются ссоры, особливо ежели у жены есть на земле дети от ее покойного мужа и ежели она, без ведома живого мужа, для этих детей старается сунуть деньги в шкатулку (что же тогда остается мужу, как не браниться с женой и не взломать ларец, если она посмеет не дать ему ключей). Так вот, я и говорю: мне все равно, как бы в городе ни судачили, в крепостной книге эти дома законным порядком ни на кого иного, а на меня записаны, и пусть мой господин пасынок судится со мной из-за них хоть в нижнем суде, хоть в магистрате, а по мне, так хоть и в самом Любеке, дома эти я не отдам.

И все же взгляни, святой Лука, я на коленях молю тебя так настойчиво, как это, наверно, редко случалось с достопочтенным мастером, присяжным[2] цеха стекольщиков и живописцев, не откажи мне в твоем совете! Ибо ты ведь знаешь, что не только сам проклятый Михель притесняет меня сейчас из-за этих домов и ларца с драгоценными украшениями Маргарете (будто мне в наказание он снова явился сюда из дальних стран), но и мои дорогие собратья по цеху в свою очередь притесняют меня из-за него.

Святой Лука, ты, который не только писал о деве Марии в своем Евангелии — В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к деве… и так далее, и так далее, но и ты, который в святости духа и вдохновении еще изобразил эту деву красками и поэтому трудное искусство живописи знаешь лучше, чем когда-либо кто-либо из смертных, тебе ведь известно, чего они от меня хотят. Чтобы я был с ними заодно и подтвердил: сей Михель, старший сын моей покойной Маргарете от ее брака с покойным Клавесом Мелером[3], этот Михель, по фамилии Ситтов[4], который в Испании велел звать себя Ситтосом (но о котором некоторые люди в этом городе говорят, будто корни-то его вовсе местные, и имя его сперва было Ситтаук, что на ихнем языке означает какую-то непристойность, как, впрочем, и большая часть ихних имен), сей самый Михель, этот молодец, этот повеса, выскочка, может, и учился сколько угодно в городе Брюгге у Мемлинга[5], может, и был придворным живописцем трех королей, по мне, пусть он даже спал с тремя королевами (потому что тот, кто его увидит, не сочтет это невозможным, коли вспомнит про теперешнюю безнравственность королевских дворов), пусть в Испании и Вене, в Англии и даже во Фландрии (потому что фламандцы, будь они хоть какие хорошие живописцы, всегда были вертопрахами), пусть его там повсюду считают, сколько им вздумается, самым ловким из теперешних мастеров портрета, но ведь здесь, в городе Таллине, он не вправе поставить горшки с красками и открыть свою живописную мастерскую прежде, чем отслужит год у какого-нибудь здешнего достопочтенного мастера, выполняя все обязанности подмастерья, пока не представит цеху шедевра[6] — пусть красками написанного или из дерева резанного, пусть то будет дева Мария, или святой Георгий, или святая Вероника.

Но мне присоединиться ко всем этим ихним требованиям, святой Лука, это все-таки уже слишком!