Возможно, ее подвел глазомер. Возможно, она недостаточно сухо вытерла глаза. Не исключено, что она споткнулась о лежащий рядом с колодцем шланг или о крышку. Не исключена и комбинация всех этих факторов. Подлинные обстоятельства происшествия так и останутся невыясненными. Во всяком случае, она сделала не более двух, от силы трех шагов, прежде чем почувствовала, что почва под ее ногами вдруг исчезла.
Не дойдя и до середины улицы, Ферстрейен услышал за спиной слабый вскрик. Он обернулся. И сразу же понял, что крик мог идти со стороны открытого колодца и что связано это с темным пятном, которое мелькнуло слева от него на улице. Бросившись бегом к колодцу, он подумал: обязательно надо было поставить заградительные щитки. А Балтюс убрал их в кузов. И что Балтюса сейчас не было, он никогда ему не простит.
В непроглядных клубах пара, нащупывая ногами вбитые в бетонную стену колодца железные скобы, он понял, что один, без посторонней помощи, вытащить человека из колодца не сумеет. Зовя на помощь и чертыхаясь, он спустился в колодец, в клокочущую воду и там, согнувшись сколько можно, начал шарить вокруг себя вытянутой рукой. Внизу царил сущий ад. Он зажмурил глаза, нестерпимо обжигающий пар перехватил дыхание; вслепую тыкая рукой во все стороны, нащупал что-то, край одежды; потянул к себе, не удержал и выпустил вместе с рукавицей. Следующая попытка была удачней. Он ухватил человека за руку, вытянул над водой и выпрямился.
— Эй, сюда, помогите вытащить! — крикнул он, чувствуя, что ему не под силу вылезти наверх вместе с ношей. Он не смог дотянуться до следующей скобы, выпустил тело и услышал, как оно, плеснув, опять упало в воду.
Плача от ярости и бессилия, он высунул голову над краем колодца, прижав подбородок к булыжникам мостовой, чтобы увернуться от душившего его пара. Он понимал, что если помощь не придет сейчас же, то для того, кто лежит там, внизу, будет слишком поздно. В лицо ему снова ударил ветер, и он в третий раз почувствовал, как жар и холод вместе пробирают его до самого нутра. И лишь после этого осознал пронизывающую боль — болело лицо, руки, ноги.
Сквозь клубы пара он разглядел ноги людей, образующих молчаливое кольцо в метре от колодца. Для него было непостижимо, когда только они успели собраться, и еще меньше мог он понять, почему никто из них даже руки ему не протянул, а так и оставил лежать на камнях мостовой. Гады трусливые.
— Зовите пожарных! — закричал он. — Пожарных!
— Уже вызвали, — ответил кто-то.
Точно не установить, кто из обитателей дома престарелых первым заметил, что на улице что-то случилось. Позже возник разнобой в мнениях относительно того, кто первым догадался, что происшествие связано с Фридой Борхстейн. После кофе все, как обычно, разошлись по комнатам — прибраться, прежде чем занять каждый свое постоянное место у окна. Там они проводили весь остаток утра. От их глаз не ускользало почти ничего, что происходило снаружи. Но на этот раз никто не видел, как Фрида переходила улицу.
Менеер Маркс тоже не видел. Примерно в это время он как раз был в ванной. Его снова донимали спазмы кишечника, даже сильнее, чем в гостиной, которую пришлось так спешно покинуть. Удрученный этим приступом, грозившим перейти в хроническое заболевание, он запер дверь на ключ, принял свои таблетки и отдыхал, дожидаясь, пока они подействуют.
К работе водопроводчиков у колодца он уже потерял интерес. Эти парни занимались обычным делом, в котором не было ничего привлекательного. Ставили насос и забирались в свой фургон, перетаскивали шланг и снова забирались в фургон. Это начинало раздражать. Он взял в руки "Кристиана Ваншаффе", книгу, которую с детства любил перечитывать, уселся в кресло и мельком выглянул в окно, ожидая застичь водопроводчиков за очередным перерывом на кофе. Он вздрогнул, увидев собравшуюся на другой стороне улицы толпу. Из поведения людей было ясно: там что-то стряслось. Наверное, какая-нибудь авария с водопроводом. Авария эта произошла, судя по всему, позади автомашины, откуда над головами собравшихся поднимался столб пара.
Оглядывая улицу справа и слева — где же полиция? — он заметил молодую женщину. На ней была пестрая шубка, словно бы из тигровой шкуры. Он наклонился к окну, чтобы лучше рассмотреть эту женщину. Приятная, даже интересная особа, подумал он. Возле здания Энергосбыта женщина пустилась бегом. Ее светлые волосы развевались, выбившись из-под шапки, которую она придерживала рукой.
Менеер Маркс положил книгу на стол. Он сел, потом снова поднялся.
Чтобы объехать все конторы, потребовалось больше времени, чем рассыльный городской почты вначале предполагал. То в одном, то в другом месте его просили задержаться, прихватить срочные бумаги. Когда он наконец освободился и нажал педаль стартера, то услышал вдруг вой пожарной сирены и увидел, как через перекресток проезжает красная машина с синей мигалкой на крыше. Мотоцикл на полной скорости выехал в боковую улицу, заложил на повороте слишком крутой вираж и едва не столкнулся с черным "мерседесом". Водитель "мерседеса" в ярости погрозил рассыльному кулаком.
Боже милостивый, он был на волоске от аварии! Не притормозил — и чуть-чуть не загремел в больницу. После стычки с водителем "мерседеса" он повис у него на хвосте, действуя на нервы. В машине сидели четверо мужчин. Двое на заднем сиденье были в меховых шапках, псих за рулем — в клетчатой шляпчонке без полей. Пассажир на переднем сиденье — с непокрытой головой. Над воротником торчали жидкие седые волосы.
Через ветровое стекло "мерседеса" рассыльный заметил, что пожарная машина остановилась у пятачка, где работали водопроводчики. Он прибавил газу и обогнал "мерседес".
Когда директриса обнаружила, что лифт застрял на шестом этаже, она решила не ждать и спуститься на второй пешком. Гости опаздывали. Сначала позвонить и огорошить сообщением, что приедут на полчаса раньше, а потом нарушить и этот уговор. Она находила это некорректным. Как ни приятно повидать Де Флондера, но она даст ему почувствовать, что недовольна, в этом он может быть уверен.
Осматривая двухместные номера, она задержалась у одной семейной пары, которая приветствовала ее в два голоса: "Гу моррон! Хюр мор ни? — Доброе утро! Как поживаете?" Специально выучили к визиту шведских гостей. Она была так тронута, что не сразу смогла от них уйти.
На лестнице до ее слуха донесся пронзительный крик Герри. Что она кричала, Рена разобрать не смогла; на Герри это было совершенно не похоже. В жилых коридорах кричать не полагалось. Весь персонал был на сей счет строго предупрежден. Это ее возмутило, тем более что незадолго до того она слышала с улицы вой сирены.
И вдруг на нее обрушился шквал звуков, перекатываясь с этажа на этаж, — повсюду хлопали двери, беготня, громкие разговоры в комнатах, где-то упал тяжелый предмет, звонили горничным, люди звали друг друга; на лестничную площадку эхом долетали крики пожилых постояльцев и увещевающие голоса персонала, словно раздавалось антифонное пение.
Тем временем Бин Хейманс уже была в лифте. Она, как сумела, привела себя в порядок, смазала загрубевшие руки кремом, сняла свой вечный халат и по примеру директрисы обильно надушилась. Ничего не подозревая, спустилась она на второй этаж и, выходя из лифта, услышала тревожный вопль горничной и захлестывающую весь дом волну смятения.
Герри вошла в комнату для приемов, поставила поднос с кофейным сервизом и, любопытствуя, не едут ли гости, подошла к окну. Переполох на обычно тихой улице поверг ее в панику. Позже она рассказывала, что у нее было чувство, будто входишь в кинозал, когда фильм уже идет и тебя, сразу захватывает происходящее на экране: синий свет мигалки, пожарные лестницы, канаты, разбухающая толпа, вдруг расступившаяся перед тремя пожарными в газовых масках, дымящийся колодец, который сразу же, как только "фольксваген" отъехал, загородила пожарная машина. Это казалось ей самым ужасным; что случилось после, она могла только догадываться.
Ван Стратен и Хейманс стояли у окна комнаты для приемов.
Они переглянулись, хорошо понимая, что и с кем случилось, и точно заклиная друг друга, что это не может быть правдой; выговорить это имя обеим не хватало духу.
— У меня все утро было предчувствие. — Бин схватила Рену за плечо, та резко вырвалась.
— Где сейчас Абелс? — спросила она горничную.
— На кухне, — ответила Герри. Она все еще стояла на пороге.
— Он уже на улице, — сказала Хейманс. — И гости приехали.
Абелс не мог этому поверить. Он забеспокоился, услышав сирену, а когда ее вой оборвался прямо перед домом, не смог усидеть на месте и бросился в холл.
Сквозь стеклянную дверь он увидел четырех мужчин на фоне красного автомобиля. Трое направлялись к двери. Он проскользнул мимо них наружу. Четвертый — низенький, полный, с жидкими седыми волосами — остался на пороге и смотрел через улицу на происходящее. Затем он резко повернулся, и Абелс оказался прямо против него, нос к носу. Лицо этого человека отдаленно напомнило ему кого-то.
