— Здравствуйте, — сказала Фиета. — Я — Фиета.
— Знаю, — сказала Сари.
«И голос совсем другой, — подумала Фиета. — Глуховатый и мягкий. А у той был чистый и звонкий как колокольчик».
— Вы будете кого-нибудь нанимать на место Мейбл?
— Да, буду.
«Интересно, так же ли Ленни счастлив, как надумала Сари.
— Я могу взять эту работу. Конечно, я буду делать больше, чем Мейбл. Она совсем еще девчонка. А я могу быть за старшую и, кроме того, стряпать. Я знаю, что любит баас Герт. Я уже тут работала, давно, когда вас еще здесь не было.
— Вот как?
«Он, наверное, очень устал», — думала Сари.
— Да. Много лет тому назад. Тогда еще здесь жила другая мисс Сари.
Сари подавила вопрос, просившийся на уста, и ждала молча.
— Вы платили Мейбл пятнадцать шиллингов в месяц.
— Да.
— Мне этого мало. У меня дети. Мне нужен фунт.
— Фунт я не могу вам дать.
— Баас Герт мне даст.
Сари выпрямилась.
— Прислугу нанимаю я, — холодно проговорила она.
— Простите, ради бога, — с улыбкой сказала Фиета. — Вы меня не поняли. Я совсем не то хотела сказать. Конечно, вы нанимаете. Но про меня, пожалуй, лучше сперва сказать Герту.
Сари покраснела. Глаза ее гневно блеснули.
Тень улыбки еще бродила по лицу Фиеты. «Эта девушка ничего не знает о прошлом, — подумала она. — Никто ей не рассказал».
— Я считаю… — начала Сари, но Фиета перебила ее.
— Пойдите, скажите баасу Герту, что я здесь, — сказала Фиета. — Тогда сами увидите.
Сари секунду поколебалась, потом медленно повернулась и пошла к Герту. Тут есть что-то связанное с той, другой Сари. Наверно, так. Сари твердо решила это разузнать.
Она постучала, потом отворила дверь. Герт поднял голову. Его налитые кровью глаза тупо уставились на Сари. В таком виде он два часа тому назад вернулся от Смита.
— Я же велел, чтобы ко мне не входили, — сердито сказал он.
— Там пришла какая-то цветная наниматься на место Мейбл, — сказала Сари.
Герт стукнул кулаком по столу.
— За что я тебя кормлю, интересно знать! Служанку сама нанять не можешь!
— Она просит, чтобы я вам сказала, что ее зовут Фиета.
— Как? Как ты говоришь? — голос его осекся.
— Фиета.
Сари пристально следила за ним. Он весь обмяк, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Потом потер лоб своей огромной рукой и снова открыл глаза. Они смотрели куда-то в пространство тусклым, безжизненным взглядом. Это имя, произнесенное Сари, воскресило все призраки прошлого.
Медленно, слегка пошатываясь, он поднялся из-за стола.
— Где она? — спросил он глухо.
— В кухне.
Следом за ним Сари прошла в кухню, где, скрестив руки на пышной груди, стояла Фиета.
— Убирайтесь отсюда! — крикнул Герт на обеих африканок. Те поспешили выйти.
Он долго в упор смотрел на Фиету.
— Ты постарела, — тупо сказал он.
Фиета засмеялась. «А голос тот же», — подумал он.
— Вы тоже постарели, баас Герт.
— Да, — протянул он. Потом вдруг выпрямился. В голосе его зазвучали жесткие нотки. — Чего тебе здесь нужно?
— Работы?
— Для тебя работы здесь нет.
— Вы боитесь, баас Герт? — мягко спросила она.
— Чего мне бояться? — резко бросил он. — Ничего я не боюсь.
— А все ж таки не хотите, чтобы я здесь работала. А?
— Зачем это тебе понадобилось?
— Мне нужны деньги, а тут близко от дома.
— Где ты пропадала все эти годы?
— В разных местах.
— То есть?
— В Кейптауне, в Йоханнесбурге, в Претории, в Блюмфонтейне. В разных местах.
— Муж есть?
— Нету.
— А дети?
— Четверо.
Он усмехнулся и повернулся на каблуках.
— Я хочу на пять шиллингов больше, чем получала Мейбл, — сказала Фиета.
— Ладно, — бросил Герт через плечо и вышел.
Фиета сочувственно поглядела на Сари.
— Простите, мисс Сари…
— Ничего, — равнодушно сказала Сари и пошла к себе в комнату.
«Это все любовь, — подумала Фиета и улыбнулась, — Если б она не была влюблена, она бы возненавидела меня за это и уж как-нибудь проявила свои чувства». Фиета повела плечами, подошла к двери и позвала обеих африканок.
— Теперь я здесь старшая, — сказала она. — Мисс Сари, а за ней сразу я. Поняли?
Африканки кивнули.
— Ну и хорошо. А теперь за работу! И чтобы у меня работать на совесть!
Через полчаса Сари вышла из своей комнаты в костюме для верховой езды.
— Посмотри, чтобы завтрак был вовремя готов и подан, — сказала она Фиете. — Надсмотрщик, мингер[12] Вильджон, придет к Герту с отчетом и тоже будет завтракать.
— Хорошо.
— Я за завтраком не буду. Если Герт спросит, где я, скажи, что я поехала кататься верхом.
Фиета кивнула. Сари побежала в конюшню и оседлала свою кобылу. Через несколько минут она уже была на дороге. Ей было и весело и чуточку страшно. Сердце сильно билось. Сейчас она увидит бабушку. Какая она? Очень старая? Сможет она рассказать ей о том, что ее интересует? Вопросы толпились у нее в уме.
О той, другой Сари. О Герте. О Фиете.
Быстрый галоп лошади веселил Сари. Так бывало всегда, но сегодня еще сильней, чем всегда. Она громко рассмеялась. Это потому, что Ленни с нею. Он у нее в мыслях, он у нее в сердце. Стоит закрыть глаза, и его лицо встает перед ней. Ленни! Как чудесно жить на свете!
Сейчас он в школе дает уроки. Хорошо бы тихонько прокрасться в класс, сесть рядом с детьми и послушать, как он их учит. «Я совсем безумная», — сказала она себе, радуясь своему безумию.
Несколько африканцев работало на своих огородах. Проезжая мимо, она помахала им, просто чтобы дать исход своей радости. Они помахали ей в ответ. Мир был чудесен, и все были ей друзья. Зеленая трава, и бурая земля, и голубое небо, и золотое солнце.
Мимо пролетела птичка.
— Вот я тебя догоню! — крикнула Сари. Она прилегла к шее лошади, понукая ее, шепча ей на ухо. Лошадь и всадница устремились за птицей. Птица вильнула влево.
— Ага, испугалась! — закричала Сари ей вслед и расхохоталась.
Впереди на лужке мирно паслась корова. Сари остановила лошадь и нагнулась с седла. Корова подняла к ней большие, карие, сентиментальные глаза.
— Ты знаешь Ленни? — весело спросила ее Сари.
Сентиментальные глаза с любопытством уставились на нее.
— Эх ты! — сказала Сари. — Как тебе не стыдно! Трава его знает, деревья его знают, ветер его знает, все они шепчут тебе о нем, а ты его не знаешь! Дура — и больше ничего. — Она ударила лошадь каблуком и поскакала дальше. Как жаль, что его нет, — поскакать бы с ним наперегонки. Или просто поиграть. Или посидеть рядом и помолчать.
Она поглядела вперед, — и там, всего в четверти мили, стоял маленький дом. Теперь она скоро все узнает. Опять в мозгу ее замелькали вопросы. Лошадь галопом промчалась последний кусок, и стоп — приехали.
Сари натянула поводья и оглядела дом. Он почти ничем не отличался от домишек в Стиллевельде, только что был выстроен из кирпича, а не из рифленого железа.
Она спрыгнула с седла и привязала лошадь к изгороди. На миг ей стало страшно. Она стояла, не решаясь войти. Теперь, когда она была уже тут, ей вдруг стало страшно, хотя чего — она и сама не знала. Но что-то ее удерживало. Она чувствовала себя, как ребенок, который было расхрабрился, снял с себя башмачки и чулки и теперь с замирающим сердцем стоит над быстро бегущим потоком.
Дверь домика растворилась — и маленькая, согбенная старушка, укутанная в целый десяток платков, опираясь на палку, вышла на порог.
— Кто тут? — прошамкал слабый старческий голос.
Сари подошла. Сердце у нее громко стучало.
— Кто это?
— Это Сари, бабушка.
— Кто? — Старуха приставила ладонь к уху.
— Сари!
— Не кричи, — брюзгливо сказала старуха. Ее тонкий старческий голос дрожал и срывался. — Подойди сюда. Я хочу на тебя посмотреть.
Сари подошла вплотную и вгляделась в лицо старухи: оно все было в обвисших складках желтой, пергаментной кожи. Глаза глубоко ввалились, беззубый рот подергивался. Бабушка была и в самом деле очень стара. Ей уж, наверное, перевалило за сто. Она еще помнила войны с кафрами. Никто, и даже бабушка не знала точно, сколько ей лет.
— Ближе, — жалобно проговорила старуха. — Глаза у меня плохи стали. Давно бы уж пора помереть. Не вижу я тебя.
Сари нагнулась к бабушке. Лицо старухи еще больше сморщилось, глаза сощурились.
— Не вижу. Так, тень какая-то маячит. Ты не привиденье?
— Нет, бабушка.
— Как тебя звать?
— Сари.
— Слышу-то я хорошо, — пробормотала старуха. — А вот глаза — ну прямо никуда.
Она повернулась и, опираясь на палку, побрела обратно в дом.
«Она уже забыла про меня», — подумала Сари и пошла за ней. Бабушка тяжело опустилась в кресло и уставила в пространство неподвижный взгляд. Она была такая дряхлая, усохшая, чуть живая, нипочем не скажешь, что это женщина. «Плохо быть такой старой», — подумала Сари.
