Два 24-фунтовых и девять 12-фунтовых орудий{298} с боекомплектом 150 выстрелов каждое были переданы «в аренду» туркам. В составе осадного парка Королевской артиллерии таких орудий не было. В двух 24-фунтовых орудиях и кроется разница в общем числе, часто встречающаяся у различных исследователей (9 или 11). Хотя, думаю, считать их с такой точностью не имеет смысла — никакого влияния на исход сражения они не оказали, тем более что сами англичане и некоторые другие иностранные исследователи с серьезными именами до сих пор с уверенностью не говорят, сколько точно их было. Марк Конрад, например, вообще называет 10, опираясь на информацию некоего капитана Рейли из штаба артиллерии.{299}
Турецкий гарнизон укрепления № 1 составлял (по Буду) почти батальон, а еще полбатальона занимали другие редуты.{300}
Редут №2. Два 12-фунт. орудия.{301}
Редут №3 «Арабтабия». Три или два 12-фунт. орудия.{302}
Редут №4. Три 24-и, одно 12-фунт. орудия.{303} Наличие двух 24-фунт. орудий на этом редуте подтверждают многие (например, Адкин){304}, говоря, что в нем были захвачены тяжелые орудия, гаубиц и проч. Действительно, положение этого укрепление делает наличие в нем 12-фунт. орудий бессмысленным. Эффективными могли быть только более тяжелые пушки, способные доставать по вероятным путям наступления противника.
Два других редута (№№ 5 и 6) часто не упоминают вообще. Это не ошибка. По своей инженерной готовности они не могли сравниваться с первыми четырьмя, над которыми усердно несколько дней трудились английские и турецкие военные инженеры с привлеченными к фортификационным работам турецкими солдатами. Скорее это были лишь заготовки будущих укреплений, на которых не было вооружения и которые вряд ли могли сыграть хоть какую роль в сражении, да это от них и не требовалось.{305}
Турецкие (английские) пушки могли вести огонь в радиусе 1200 м. Основным типом боеприпаса предполагалась шрапнель.{306}
Не полагаясь на турок, Раглан приказал усилить редуты в случае нападения английской полевой артиллерии. При нападении русских сильная батарея W Королевской артиллерии (девять 9-фунтовых и два 2-фунтовых орудия, капитан Джордж Баркер должна была занять позицию между редутами №№ 3 и 4 (у входа в Южную долину), а более слабая батарея Королевской конной артиллерии I (капитан Джордж Мод) — между редутами №№ 2 и 3.{307}
Все укрепления при развитии позиции предполагалось связать между собой траншеей от батареи №4 у Балаклавы до циркумвалационной линии, которая ко дню сражения еще не была готова и заканчивалась у церкви Св. Илии.
Между церковью и Кадыкоем располагалась английская батарея №7 (4 орудия). Еще три батареи непосредственно у Балаклавы (по Тотлебену, №№1, 2, 3) вооружения не имели.
Меджидие-табия, один из фортов крепости Силистрия. Очевидно, по его подобию строились турецкие редуты у Балаклавы. Командовал турками Рустем-паша. Английский офицер штаба Стерлинг, помогавший в укреплении редутов, упомянул о нем лишь, что последний говорит по-немецки, облегчая общение.{308}
Численность защитников оценивается разными авторами от 800 до 1500 чел.{309} В их число входило полтора (или два) батальона пехоты и примерно 200 артиллеристов из осадного парка.{310}
Вторую оборонительную линию образовывал «закрытый верк» с шотландским гарнизоном, за которым, как писал Хрущов, стояла английская кавалерия.{311} Русские оценивали его как «сильный».{312} Это очень условная характеристика, ибо на самом деле 93-й полк не предполагалось использовать «позиционно», да и кавалерия находилась не совсем там, куда ее ставит Хрущов.
Почти половину наличных сил англичан под Балаклавой составляла кавалерия, которой, за исключением небольших столкновений на Булганаке и Каче, еще не удавалось толком померяться силами с русскими «коллегами по оружию» и которую Раглан, изъявив намерение «хранить в шляпной коробке», не отпускал далеко от себя.{313}
В середине XIX века в Британии она традиционно делилась на Легкую и Тяжелую и насчитывала:
в Тяжелой: 7 гвардейских драгунских полков (с 1-го по 7-й), 3 драгунских полка (1-й, 2-й и 6-й);
в Легкой: 4 легких драгунских полка (3-й, 4-й, 13-й и 14-й), 5 гусарских полков (7-й, 8-й, 10-й, 11-й и 15-й) и 4 уланских полка (9-й, 12-й, 16-й и 17-й).{314}
Под Балаклавой 25 октября 1854 г. находились:
Кавалерийская дивизия. Командир дивизии генерал-лейтенант Лукан. Человек, в общем, серый. Если и был в его жизни звездный час, когда он, еще молодой капитан, был обласкан самим Веллингтоном, то он закончился задолго до Крымской войны. Он больше аристократ, чем генерал. В свои 54 года привык больше побеждать в подковерной борьбе, нежели на поле боя, потому должности соответствует мало.
Тяжелая кавалерийская бригада. Командир бригады генерал-майор Скарлет, лучшими качествами которого, как писал Кинглейк, были скромность и здравый смысл{315}.
Его бригада находилась в постоянной готовности отразить ожидаемую атаку русских. В некоторые ночи весь личный состав приходилось держать под ружьем 18 сентября бригада поменяла место лагеря.
1-й Королевский (1st Royal Dragoons) драгунский полк (подполковник Джое Йорк). Дислоцировался в Манчестере. Перед посадкой на корабли для отправки в Крым в Ливерпуле 30 мая 1854 г. насчитывал в эскадронах: 19 офицеров, 17 сержантов, 6 трубачей, 276 капралов и рядовых, 281 лошадь (не считая офицерских).{316}
На момент высадки в Крыму имел в строю в 4-х эскадронах примерно 240 сержантов, капралов и рядовых (в Варне на 10 июня 1854 г.: 42 сержанта и 277 капралов: рядовых).{317} В связи с тем, что в полку оказалась нехватка лошадей, 75 недостающие получили из Легкой бригады.
Шотландские Серые (2nd Dragoons): (полковник Гриффит). Средняя численность личного состава ко времени высадки на побережье Крыма — 223 человека.{318}
6-й драгунский Иннисикиллингский (6th (Inniskilling) Dragoons) полк (подполковник Генри Уайт). На момент отправки из гарнизона Йорка для отправки в Крыу в Девенпорт 30 мая 1854 г. насчитывал в эскадронах: 20 офицеров, 22 сержантов 4 трубачей, 273 капралов и рядовых, 250 лошадей (не считая офицерских).{319}
Полку крепко досталось от холеры в Болгарии и Турции. Кроме того, в результате пожара на транспорте было потеряно 75 строевых лошадей.{320}
4-й Королевский Ирландский гвардейский драгунский (4th Royal Irish Dragoon Guards) полк (подполковник Эдвард Ходж). На момент отправки из гарнизона Дукдолка для погрузки в Крым в Кингстоне 3 июня 1854 г. насчитывал в эскадронах: 2 офицеров, 18 сержантов, 4 трубачей, 272 капралов и рядовых, 250 лошадей (не считая офицерских).{321}
5-й Принцессы Шарлотты Уэльской драгунский (5th (Princess Charlotte of Wales's) Dragoon Guards) полк (капитан Адольфус Бартон). На момент отправки из гарнизона Корка для погрузки в Крым в Куинстауне 30 мая 1854 г. насчитывал в эскадронах: 19 офицеров, 18 сержантов, 4 трубачей, 272 капралов и рядовых, 295 лошадей (включая офицерских).{322}
По причине потерь от холеры в Болгарии и недостатка лошадей оба полка был сведены под единое командование, переданное командиру 4-го полка подполковник Ходжу как старшему по званию и более опытному офицеру.
Легкая кавалерийская бригада
13 (25) октября 1854 г. по своей численности составляла лишь 42% от первоначального числа людей в строю.{323} В ее состав входили гусарские (2), легкие драгунские (2 и уланский (1) полки. В середине XIX в. подобное деление было совершенно условным и означало, скорее, различие в униформе, чем в тактике. Командовал Легкой бригадой уже известный нам по предыдущим своим «чудачествам» генерал-майор лорд Кардиган, что делало самой подходящей для ее характеристики фразу, сказанную Наполеоном в прекрасном фильме «Ватерлоо» в отношении, правда, другой, но тоже английской кавалерии: «Лучшая в мире под худшим в мире командованием».
Объективно говоря, это был человек, лишенный элементарных военных дарований и не достойный командования даже эскадроном. Вся его служба — череда скандалов, интриг, служебных процессов. Ненавидимый большинством офицеров, он не командовал купленным им полком, не руководил его обучением. За него это делали деньги. Притом немалые — до 10 тыс. фунтов в год. Полк в основном занимался службой в метрополии и по элитности почти приблизился к гвардии.{324}
Французские африканские конные егеря. Рисунок 1847 г.Считая личное материальное состояние первичным, а субординацию вторичной, если вообще не лишней, после прибытия в Балаклаву откровенно наплевал на все приказы своего родственника и заклятого врага, правда, при этом и прямого начальника Лукана. Отказался делить все тяготы войны с личным составом и с комфортом проживал на борту собственной комфортабельной яхты «Драйад», став, таким образом, первопроходцем в развитии Балаклавы как центра яхтенного туризма.
