Уже в начале артиллерийской дуэли русский снаряд попал в корму французского флагмана «Париж», взорвался внутри, ранив многих штабных офицеров. На линейном корабле «Монтебелло» через пять минут после начала стрельбы перебили ядром якорный канат, и он долгое время был лишен возможности вести огонь. Серьезные повреждения уже в начале сражения вывели из строя и корабль «Шарлеман». Уже через два часа покинул боевую линию корабль «Юпитер», затем «Альбион» и «Аретуза». Возник пожар на корабле «Кин», который тоже начал отход. Корабль «Спайтфуль» стал тонуть, и лишь благодаря самоотверженным действиям команды был спасен. Корабль «Родней» сел на мель. На многих кораблях вспыхнули сильные пожары. Один за другим суда союзников уходили от Севастополя.
Около 6 часов последние из кораблей союзного флота покинули свои позиции. После боя союзники выяснили, что у них из строя выбыло свыше 500 матросов и офицеров. «Париж» получил свыше 50 пробоин. «Альбион» и «Аретузу» пришлось отбуксировать в Константинополь для ремонта Один из турецких кораблей от повреждений затонул в Черном море вместе с экипажем при возвращении в Турцию.
Неудача союзного флота явилась, с одной стороны, следствием мощного сопротивления севастопольцев, а с другой — неумелого руководства со стороны английских и французских генералов и адмиралов. Прежде всего, союзникам не удалось наладить взаимодействие сухопутной армии и флота Флот начал свои действия, когда большинство осадных батарей союзников на суше были уже разгромлены огнем севастопольского гарнизона Союзники выпустили 50 тысяч снарядов, но из-за слабой подготовки артиллеристов прибрежные русские батареи пострадали очень незначительно. Стремясь обелить себя, союзное командование объявило действия своего флота лишь демонстрацией, не преследовавшей якобы никаких решительных целей.
Последствия этого сражения были настолько серьезны, что англо-французский флот уже не принимал активного участия в осаде Севастополя вплоть до падения города.
Таким образом, в ходе первой бомбардировки 5 октября 1854 г. союзникам не удалось разрушить возведенные вокруг города укрепления. Благодаря самоотверженному труду защитников все разрушения были в течение нескольких дней восстановлены. Ф.В. Пестич писал: «Нужно было возобновить почти уничтоженный Третий бастион… Нужно было не на лошадях, а на людях несколько десятков орудий и станков доставить на батареи, разбросанные на семиверстном пространстве, по местности, разъединенной глубокими оврагами с большими и крутыми подъемами; нужно было не только возобновить установку орудий вместо подбитых, но и заменить некоторые уцелевшие орудия малого калибра другими, более сильными. Все это сделано было за одну ночь. На другой день утром, т.е. 6 октября, Севастополь явился перед глазами неприятеля уже сильнее, чем он был накануне».
Вскоре коалиционное командование поняло, что никакого серьезного урона городским укреплениям бомбардировка не нанесла. Союзники продолжали обстреливать бастионы из остатков своих осадных орудий еще шесть дней. Однако малая результативность огня и ответные действия севастопольской артиллерии окончательно убедили противника, что город по-прежнему готов во всеоружии отразить нападение.
Между тем накануне 5 октября союзники были уверены в победе. В Лондоне, Париже, Стамбуле вовсю шли приготовления к празднованию в честь взятия Севастополя. В редакциях газет по несколько раз набирали и разбирали передовые статьи о победе. Некоторые агентства даже дали сообщения о падении русской крепости. 6 октября были получены депеши о блестящей победе: город бомбардирован, атакован и взят, флот истреблен, гарнизон сдался. В Париже готовили парады, иллюминацию, салюты, банкеты.
Тем более гнетущее впечатление произвели известия о реальном положении вещей. Стало ясно, что предстоит длительная осада Севастополя и о легкой победе надо забыть. В частности, суровой реальностью становилась предстоящая зимовка армий союзников в полевых условиях.
* * *
Обороной города во время первой бомбардировки руководили адмиралы Корнилов и Нахимов. Высокая результативность действий гарнизона Севастополя объясняется, прежде всего, его высоким боевым духом. А это во многом было заслугой руководителей обороны. Участник обороны Лев Толстой писал из Севастополя:
«Дух в войсках выше всякого описания…
Корнилов, объезжая войска, вместо “Здорово, ребята'” говорил: “Нужно умирать, ребята, умрете?” — и войска отвечали: “Умрем, ваше превосходительство, ура!” и это не был эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, взаправду…»
С начала бомбардировки Корнилов объезжал один за другим бастионы, отмечал недостатки в обороне, давал указания, старался определить успешность ответного огня русских батарей.
Нахимов находился на Пятом бастионе и распоряжался контрбатарейной борьбой с артиллерией противника На нем был черный флотский сюртук с эполетами, которые всегда отличали его от других защитников Севастополя. Здесь и застал его приехавший Корнилов. Это была их последняя встреча
Около 11 часов вице-адмирал Корнилов прибыл на Малахов курган. Осмотрев позиции и отдав необходимые приказания, он направился в Ушакову балку, где были сосредоточены резервные войска. В этот момент небольшое ядро смертельно ранило адмирала. Он умер со словами: «Отстаивайте Севастополь… Благослови Господи Россию и государя, спаси Севастополь и флот».
Нахимов получил 5 октября ранение в голову, но это не могло ему помешать сразу после гибели Корнилова фактически возглавить оборону Севастополя. 30 ноября он принял на себя обязанности помощника начальника Севастопольского гарнизона
Сохранение постоянной связи между гарнизоном Севастополя и полевой армией было огромным преимуществом русской стороны. Еще не окончилась первая бомбардировка, когда А.С. Меншиков решил нанести удар по вражеским войскам с целью ослабления осады города.
Войска союзников в Крыму были разделены на два корпуса. Осадный корпус вел осаду города от Стрелецкой балки на западе до Черной речки на востоке. Обсервационный корпус прикрывал осаждавшие войска с фланга и вел борьбу с русской полевой армией, одновременно усиливая подкреплениями осадный корпус. Отдельный отряд турецких войск находился у Евпатории. Силы обсервационного корпуса были рассредоточены на значительном пространстве.
Меншиков поручил подготовить план атаки генералу П.П. Липранди. Липранди после рекогносцировки предложил атаковать коммуникации противника между Балаклавой и войсками, осаждавшими Севастополь. Одна дивизия должна была действовать против английского отряда генерала Д. Кэмбелла под Балаклавой, две других — против обсервационного корпуса, в который входили две дивизии генерала П. Боске и кавалерийская бригада.
* * *
Биография
Боске Пьер Жозеф Франсуа
(8.11.1810–3.02.1861)
После окончания в 1831 г. Политехнической школы Боске был произведен в подпоручики артиллерии, а три года спустя отправился в Алжир, где отличился в боях с арабами.
В 1853 г. Боске вернулся во Францию с чином дивизионного генерала и репутацией необычайно популярного в войсках генерала. В том же году Наполеон III назначил его командиром 2-й пехотной дивизии в составе армии, направленной в Крым.
Здесь дивизия Боске 25 сентября 1854 г. своим неожиданным появлением на левом фланге русских войск решила исход сражения при Альме. Своими умелыми распоряжениями в сражении при Инкермане Боосе также содействовал успеху союзных войск.
29 декабря 1854 г. Боске был назначен командиром 2-го корпуса Бостонной армии, который наносил главный удар по Малахову кургану. 28 августа 1855 г. во время последнего штурма Боске был тяжело ранен гранатой и вынужден был оставить армию.
После возвращения во Францию император назначил его сенатором, а после заключения Парижского мира в марте 1856 г. — маршалом Франции.
Б Боске сочетались все качества военачальника — храбрость, проницательность, находчивость, быстрая ориентация в боевой обстановке. Кроме того, он был чужд политических интриг. Боске был любимцем французских войск, а народ Франции считал его лучшим генералом Второй империи.
План, разработанный П.П. Липранди накануне сражения под Балаклавой, предусматривал удар, способный нанести существенный урон противнику. Такой удар мог бы поставить осаждавших в критическое положение. Успех сулила и возможность громить неприятеля по частям. Однако Меншиков не ставил столь существенных целей. Он принял решение ограничиться ударом по позиции союзников у Балаклавы. Соответственно для сражения были выделены силы, значительно меньшие, чем планировал Липранди.
