2. Во втором варианте целью враждебных индейцев становился табун лошадей, который неопытные переселенцы, успокоенные тем, что на протяжении многих дней пути они не встретили ни одного краснокожего, плохо охраняли или позволяли ему пастись слишком далеко от основного лагеря. То, что их видели индейцы, совсем не означало, что индейцев видели они. Постепенно бдительность белых людей притуплялась и они расслаблялись. Выскочившие с воплями из засады всадники обращали лошадей в паническое бегство и спустя мгновение вместе с табуном скрывались вдали. Поскольку фургоны обычно тащили волы, караван мог продолжать путь, но уже без лошадей.
Генерал Майлз обнаружил индейский лагерь. Худ. И. Бэкон
Если же индейцы все же решались атаковать поставленный в круг караван фургонов, они мчались вокруг него, постепенно сжимая кольцо. При этом воины обстреливали защитников из луков и ружей. Иногда удача была на их стороне, иногда нет.
Некоторые исследователи писали, что для индейцев караваны переселенцев были легкой добычей, где риск минимален. Утверждение не совсем верно. Конечно, драться с переселенцами было проще, чем с регулярными войсками, но в караванах зачастую находилось достаточное количество хорошо вооруженных ружьями мужчин, и потери нападавших порой были значительными. Можно, без доли сомнения, утверждать, что, если бы караваны переселенцев на Запад, фургоны которых были доверху набиты всевозможным добром, действительно представлявшим для индейцев значительный интерес, были бы столь легкой добычей, как это пытаются показать некоторые авторы, ни один из них никогда бы не добрался до цели своего путешествия.
В отличие от восточных племен, индейцы Равнин крайне редко нападали на поселения или форты белых людей. Даже если внутри находилось всего несколько десятков человек и, по понятиям европейцев, поселение было плохо укреплено, краснокожие прекрасно осознавали потери, которые могли понести в результате лобовой атаки, и избегали этого. В лучшем случае они пытались выманить часть людей из укрепления и заманить их в ловушку или проникнуть внутрь под мирным предлогом, а лишь затем атаковать.
Однако иногда они все же решались на подобный шаг. Наиболее часто на поселения нападали племена Южных равнин, особенно команчи и кайовы. Но их целью в основном были мексиканские поселения, обитатели которых практически не имели оружия, и порой им приходилось отбиваться камнями. Джеймс Томас посетил Пекос в начале XIX в.: «На крышах, которые, как и повсюду в Мексике, плоские, сложены груды камней, чтобы отбиваться от (индейских. — Авт.) врагов». Такое положение сложилось в результате политики мексиканских властей, опасавшихся вспыхивавших то там, то здесь народных восстаний. Испанские, а затем и мексиканские власти запрещали торговлю оружием с индейскими племенами, обитавшими на территории Мексики. Но надо отдать должное этим хозяевам Южных равнин, они отваживались атаковать и хорошо укрепленные асьенды и пресидио, идя при этом на различные хитрости и уловки.
Очень интересный метод использовали команчи во время нападения на далекий мексиканский город, произошедшего приблизительно в 1826 г. Рейд был хорошо спланирован, и отрядом из сотни воинов руководил предводитель с великолепной репутацией. Каждый воин вел на поводу дополнительного скакуна. Целью набега было захватить город, который еще никогда не подвергался нападениям воинов Севера. Он был хорошо защищен с севера, востока и запада непроходимыми землями. Кроме того, на протяжении 50 миль с каждой из этих сторон не было воды. Лишь на юге находилась прекрасная долина. В городе жило около ста семей, богатых лошадьми и скотом. Но он был слишком силен для прямой атаки, и вождь составил хитроумный план. Во время сиесты группа его воинов атаковала табун и погнала его на запад, в сторону безводной пустыни. Сперва планировалось заманить преследователей в засаду, но они оказались слишком сильными, поэтому было решено увести их от города как можно дальше. Когда погоня удалилась, в город ворвались оставшиеся воины. Основная часть мужчин ускакала за конокрадами, и команчи собирались быстро перебить стариков и подростков, а женщин и детей увести в плен. Но женщины так боялись попасть в руки краснокожих, что начали драться всем, что попадалось под руку, — ножами, топорами и т. п. Индейцы рассказывали, что некоторые женщины хватали за ноги своих детей и крутили их над головой, словно это были деревянные дубины, не давая воинам приблизиться к себе. Команчи убили всех, кроме одного младенца, который был принят в племя и со временем стал знаменитым воином. После этого разъяренные воины подожгли город, несмотря на приказы своего вождя, убеждавшего их, что дым будет виден на много миль вокруг. Они погрузили добычу на сотню дополнительных лошадей и благополучно вернулись домой.
Индейцы практически никогда не осаждали укрепления — это не согласовалось с их тактикой ведения войны. Вокруг укрепления могли остаться несколько групп молодых воинов, искавших случая проявить себя или захватить добычу, но основной отряд обычно уходил в тот же день. Известен случай, когда кроу в течение нескольких дней держали в осаде хорошо укрепленный торговый пост, но это скорее исключение.
Прорыв сквозь поставленные в круг фургоны. Худ. Ч. Расселл
Когда крупные силы индейцев сталкивались с армейскими формированиями, как и в битвах со своими краснокожими противниками, они выстраивались в линию. Воины могли атаковать все вместе или по отдельности. Лобовых атак кавалерии индейцы никогда не встречали, и та часть воинов, которая находилась на пути кавалеристов, рассыпалась и «отступала», а бойцы, находившиеся с флангов, нападали на атакующих с обеих сторон и заходили с тыла. Рассыпавшиеся воины скакали по кругу, присоединяясь к нападавшим с флангов. Если кавалеристы увлекались преследованием врагов и рассеивались по полю боя, их поражение было делом времени.
Тактика ведения боя армии США против индейцев была основана на методах, свойственных европейским армиям, и практически не приносила желаемых результатов на Равнинах. Приблизительно с 1860‑х гг. армейские чины начали перенимать тактику своих краснокожих врагов. Рэндолф Мэрси в 1850‑х отмечал: «Военная система, которой обучалась и которая практиковалась нашей армией до войны с Мексикой, была, без сомнения, эффективной и хорошо адаптированной для искусства войны среди цивилизованных народов. Эта система предназначалась для армейских операций в населенных районах с достаточным уровнем ресурсов и против врага, который был осязаем и использовал такую же систему ведения войны… Их тактики делают старую систему полностью бесполезной. Действовать против врага, который сегодня здесь, а завтра там, который сегодня увел табун мулов в верховьях реки Арканзас, а в следующий раз проявился в самом сердце населенных районов Мексики… который повсюду, не будучи при этом в каком-то конкретном месте, который собирается в момент сражения и исчезает, когда удача отворачивается от него, который оставляет своих женщин и детей далеко от театра военных действий и не имеет ни городов, ни складов, требующих защиты… не обременен обозами из фургонов или вьючных лошадей, который вступает в дело, только если это отвечает его целям, и никогда не делает этого, не имея преимущества в численности или позиции. С таким врагом учение о военной стратегии цивилизованных народов теряет свой основной смысл и редко находит применение на практике».
Скауты осейджи на службе армии США
Офицеры форта Райли, который Чарльз Бойнтон посетил в 1854 г., рассказали, что солдаты, несмотря на то что вооружены револьверами, в ближнем бою уступают конным индейцам, вооруженным луками и стрелами. Очень мало кто из драгун является хорошим наездником, а их лошади плохо тренированы или, «по крайней мере, не приспособлены к индейским методам войны». Тогда как воины Равнин, «одни из лучших конников в мире, и их лошади тренированы таким образом, что складывается впечатление, будто они готовы выполнять даже мысленные желания всадника. Они управляют ими без уздечки… оставляя обе руки свободными для применения оружия». Имея такую лошадь, индеец, вооруженный луком со стрелами или копьем, сближается с драгуном на расстояние эффективного выстрела из лука, что соответствует «приблизительно 30 шагам, и быстро скачет вокруг драгуна кругами, пугая его лошадь своими воплями, что делает невозможным попасть в него из револьвера. В то же время он выпускает стрелы в человека и лошадь с такой скоростью, на которую не способен даже револьвер». При этом индеец свешивается сбоку своего скакуна, стреляя из-под его шеи, и противнику видно лишь одну его руку и ногу. Драгун же, «не способный управлять своей лошадью, напуганной воплями краснокожего и взбешенной полученными ранами, очень часто бывает бесславно убит своим энергичным и практически невидимым им врагом». Бойнтон сравнивал искусство боя индейских воинов с искусством русских казаков. По словам офицеров, артиллерия, за редким исключением, совершенно бесполезна против краснокожих бойцов, потому что они не атакуют плотной группой и при желании легко уходят за пределы досягаемости снарядов.
