Сабли крайне редко применялись американскими солдатами в боях с индейцами, поскольку столкновения между ними начались с середины XIX в., а к тому времени получили распространение многозарядные ружья и револьверы, сделавшие использование сабель нецелесообразным. Когда среди техасских рейнджеров пошли разговоры о том, чтобы обеспечить их саблями, один старый вояка с усмешкой проворчал: «Они, несомненно, сослужат рейнджерам хорошую службу, особенно чтобы распугивать змей».
Томагавк кроу
Не менее распространенным оружием индейцев были дубинки с жестко прикрепленными к рукояти каменными набалдашниками, которые использовали как в пешем бою, так и в конном. Хвост Ласки из племени кайна рассказал, как следует использовать военную дубинку против ножа: «Если враг пытается пырнуть тебя ножом, ударь его по руке или запястью военной дубинкой, чтобы выбить нож. А затем ею разбей ему голову». Торговец Эдвин Дениг отмечал, что любая попытка отразить удар такой палицей приводила к перелому руки, а если парировать удар не удавалось, он сбивал на землю даже очень сильного человека. Использование другого вида дубинок, у которых каменный набалдашник свисал с рукояти, а не жестко закреплялся на ней, описал торговец Генри: «Конный воин мчится на полном скаку, вращая камень вокруг рукояти. Каждый меткий удар сбивает на землю человека или его лошадь». Также часто в рукопашных схватках использовались металлические топорики — томагавки. Относительно метания томагавков в бою Эдвин Дениг в 1854 г. писал об индейцах Северных равнин: «Несмотря на широко распространенное мнение, томагавки и боевые топоры не метают во врага, а, напротив, к ним приделывают петлю, которую надевают на кисть». Однако Берландиер в 1828 г. сообщал, что многие команчи применяют «в бою булавы или метательные топоры».
Военная дубинка сиу. Ок. 1880 г.
Специальных ножей для боя или скальпирования не существовало — для этих целей использовали обычные. В бою использовался верхний хват, когда рукоять зажималась так, что лезвие ножа было направлено вертикально вниз. Удар наносился сверху вниз, чтобы проткнуть тело противника над ключицей, или сбоку горизонтально между ребер или в живот. Обычно ножом добивали уже раненного противника, скальпировали или уродовали его тело.
Вождь кайна Горб Бизона. Худ. Дж. Кэтлин
Огнестрельное оружие сыграло серьезную роль в истории индейских войн. Длинноствольные, заряжающиеся с дула ружья не были приспособлены для верхового боя. Они подходили для пешего бойца, который во время стрельбы твердо стоял на земле и имел возможность хорошо прицелиться. Перезарядка занимала много времени, порох отмерялся и засыпался, а пуля забивалась в дуло длинным шомполом. Все это занимало около минуты, а за минуту боя могло произойти многое. На скаку перезарядка такого ружья была делом еще более сложным, не говоря уже о стрельбе. Индейцы с уважением относились к ружьям, но только к заряженным. Пока противник за минуту перезаряжал свое ружье, воин на лошади покрывал расстояние в 300 ярдов и выпускал около 20 стрел. Чтобы выстрел был точным, человек должен был спешиться, тогда как лук позволял воину на протяжении всего боя оставаться верхом на коне. Индейцы приучали боевых коней стоять рядом с собой, когда воин спешивался в бою. Даже в 1860‑х гг. среди краснокожих все еще были широко распространены старые, а зачастую антикварные ружья, заряжающиеся с дула. Порох и свинец они без труда получали у торговцев. Порох перевозился в роге-пороховнице, а свинец нарубался кусочками, которые выковывались в грубые шарики-пули. Они специально делались меньше диаметра ствола, чтобы легко проскакивать внутрь. Отправляясь в битву, индеец наполнял пулями рот. Выстрелив, он на полном скаку переворачивал пороховницу и засыпал в ружье неизвестное количество пороха, после чего сплевывал в дуло пулю. «Можно было не опасаться заряженного таким образом оружия, — писал Ричард Додж, — и солдаты без тени сомнения бросались на любое количество индейцев». Другой белый современник сообщал по этому поводу: «Так они заряжают и стреляют очень быстро — 4–5 раз за минуту, но не очень точно».
Лук в руках индейцев был очень опасным оружием, а их меткость при стрельбе на полном скаку удивительна. Худ. Ч. Расселл
Поскольку индейский всадник в бою постоянно перекидывал свое тело с одного бока лошади на другой, чтобы противнику было тяжелее попасть в него, обычной практикой равнинников было целиться ему в область живота. Черноногие говорили, что так было проще подстрелить всадника. Священник Менгарини писал: «В бою нет беспорядочной стрельбы наугад, каждый плоскоголовый всегда целится (всаднику. — Авт.) в живот». Кроу упоминали, что целились в ту часть тела всадника, «которой он сидит на лошади».
Колчан сиу. Ок. 1880 г.
Индейцы некоторых племен любили отпиливать у ружей стволы, чтобы их было легче держать, сидя в седле. Они думали, что такие ружья будут стрелять не хуже длинноствольных. Спиленное ружье при стрельбе можно было держать одной рукой, а другой — управлять лошадью.
Появление нового скорострельного оружия смогло серьезно переломить ситуацию на Равнинах не в пользу краснокожих. Как уже говорилось, первым экземпляром такого оружия был шестизарядный револьвер «кольт», с появлением которого один боец стал стоить нескольких. Техасские рейнджеры долго вспоминали «испытание „кольтов“» в битве в каньоне Нуэкес. Индейцы скакали вокруг них, выпуская стрелы. Рейнджеры дали залп из ружей, после чего вскочили на лошадей и бросились на индейцев, поливая их свинцом. Ситуация разворачивалась по совершенно непривычному сценарию. Обычно после такого залпа индейцы кидались на опустошивших ружья противников и убивали их. «Никогда, — вспоминал старый рейнджер, — банда краснокожих не бывала такой обескураженной, как во время той атаки. Они-то ожидали, что рейнджеры окажутся беззащитными». Индейцы бросились врассыпную, а преследователи гнались за ними около трех миль и многих убили. Но широкое распространение револьверы «кольт» получили только к концу 1850‑х гг.
Револьвер «кольт». Модель «уокер»
Спустя некоторое время индейцы также начали приобретать новое огнестрельное оружие и успешно использовать его в боях, что несколько уравняло противоборствующие стороны. Американский офицер писал по этому поводу: «Именно заряжающиеся с казенной части многозарядные ружья и металлические патроны превратили индейца Равнин… в изумительного солдата высшего разряда. Он уже был великолепным наездником, привыкшим всю свою жизнь сражаться верхом на коне. Единственное, что ему было необходимо, — меткое оружие, которое можно было легко и быстро перезаряжать на полном скаку».
Глава 17
Поведение раненых воинов в бою
Все белые современники отмечали, что раненый индейский воин, подобно медведю гризли, становился наиболее опасным противником. Если путь к отступлению был отрезан, он отстреливался или отбивался ножом, стараясь нанести врагу наибольший урон и погибнуть с честью. Ричард Додж писал, что, будучи раненным, индеец сражается с яростью волка до тех пор, пока его глаз может отличить врага или его палец нажимает на спусковой крючок.
Раненый индеец всегда бился до конца. Худ. Ч. Расселл
Обычно, если только отряду не приходилось спасаться бегством, соплеменники оказывали раненому помощь при первой возможности. Кроу упоминали случай, когда один из воинов был ранен во время рейда: «Пуля пробила его живот, и кишки стали вываливаться наружу. Тогда его друзья взяли иглу и сухожилиями зашили ему живот». Живучесть краснокожих была поразительна. Один боевой офицер отмечал: «Воля к жизни у краснокожего и количество ранений от пуль, которые он способен выдержать, указывают на наличие у него такой притупленной нервной системы, которая бывает скорее у диких зверей, чем у людей. Удар пули обычно парализует так много нервных окончаний и мышц у белого человека, что сбивает его на землю, даже если пуля не задевает при этом жизненно важных органов. Индеец же не обращает на такие раны внимания, и, чтобы он упал, пуля должна войти ему в мозг, сердце или перебить позвоночник. Я сам видел, как индеец не остановился, когда две пули пробили его тело в 2–3 см от позвоночника, но он лишь перешел с бега на величавый шаг». Другой американец, проживший среди индейцев много лет, писал по этому поводу: «Индейцы получают опасные ранения, даже смертельные, и все же поправляются. Несколько лет назад мужчина-ассинибойн был окружен тремя черноногими… Три врага выстрелили в него, и все три пули попали в цель. Одна сломала бедро, вторая — голень другой ноги, а третья пробила живот и вышла навылет около почки и позвоночника. Черноногие бросились к нему, намереваясь скальпировать, провели ножом по голове и частично отодрали скальп, но ассинибойн продолжал яростно отбиваться. Тогда черноногие ударили его сверху вниз длинным копьем, наконечник которого вонзился несчастному под ключицу и вошел под правые ребра на 30 см. Кроме того, они несколько раз пронзили его тело своими ножами. Сопротивляясь, ассинибойн сумел выхватить копье из рук черноногого и, тыча им в противников, вынудил их отступить на несколько шагов. Тем временем люди в лагере, услышав выстрелы и подозревая худшее, бросились на выручку. Враги бежали, а ассинибойны отнесли раненого в его палатку. Спустя несколько дней лагерь кочевал мимо форта, и я видел раненого. Он пребывал в столь плачевном состоянии, что нельзя было ожидать ничего иного, кроме его смерти. Погода стояла чрезвычайно жаркая, раны его стали фиолетового цвета, дурно воняли и имели все признаки гангрены. Лагерь откочевал, и спустя некоторое время раненый поправился. Наполовину отодранный скальп поместили на место, и он снова прижился… Этот человек все еще жив, и… теперь соплеменники зовут его Тот, Кто Получил Много Ран».
