С тех пор как Муравьев был под стенами крепости в последний раз, она значительно усилилась. Англичане постоянно инспектировали артиллерию и стрелковые войска турок. Среди командиров в Карее было много поляков и венгров, а венгры Кмети и Кольман являлись генералами турецкой армии.
Опираясь на Каре и Эрзерум, турецкое командование, подталкиваемое союзниками, намеревалась в кампанию 1855 г. переломить ход боевых действий на Кавказе и попытаться вытеснить русских из Грузии. Несмотря на победы Кавказского корпуса в 1854 г., положение русских войск вызывало тревогу. Особенно сложной являлась проблема снабжения их всем необходимым. После появления союзного флота в Черном море русский флот уже не мог выполнять функции этого снабжения. Мелкие русские крепости по восточному черноморскому побережью были в большинстве своем эвакуированы из-за ударов союзников с моря. Военно-Грузинская дорога была еще очень несовершенна и, кроме того, находилась под постоянными ударами горцев. Путь через Дагестан и Баку также подвергался нападениям горцев и являлся тяжелым и длинным.
Тем не менее, прибыв в Тифлис в марте 1855 г., Н.Н. Муравьев в начале июня начал поход на Каре. В его распоряжении было около 21,5 тыс. пехотинцев, 3 тыс. кавалеристов и небольшие отряды грузинских и армянских ополченцев. Противник имел решительное превосходство в живой силе. О штурме думать пока не приходилось — не было даже надлежащей артиллерии. Муравьев предпринял осаду. Он блокировал крепость со всех сторон так прочно, что вскоре ее защитники уже весьма ощутимо почувствовали тяжелую руку русского наместника Каре был полностью обложен к концу июля.
Окружность, подлежащая блокаде, составляла 50 верст. Условия горной местности делали невозможной абсолютную блокаду, и иногда в крепость прорывались отряды с продовольствием. Однако сколько-нибудь существенного общения осажденных с внешним миром русские не допускали. Все отряды, выходившие из Карса для добычи продовольствия, успешно громились. В крепости начался голод, который усугубила неожиданно ранняя и холодная для этой местности осень: 28 августа в горах выпал снег. Зная о бедственном положении гарнизона, турецкое командование отправило ему на помощь большой отряд из Эрзерума, однако он был разгромлен 31 августа высланным Муравьевым войском.
Голод в Карее усиливался, что вело к падению дисциплины в гарнизоне. Однако командование крепости во главе с Вассиф-пашой и английским полковником У.-Ф. Вильямсом принимало решительные меры против попыток дезертирства: расстрелы следовали за расстрелами. Надежда не покидала защитников Карса: турецкий главнокомандующий генералиссимус Омер-паша во главе 30 тысяч десанта, прибывшего в Батум, собирался идти на выручку своим подчиненным. 12-тысячный корпус Вели-паши, недавно разбитый русскими, был усилен в Эрзеруме новобранцами и грозил появиться в тылу у гяуров. И наконец до осажденных 11 сентября 1855 г. дошло радостное известие: пал Севастополь.
Об этом узнал и Муравьев — и 17 сентября четыре колонны русских войск пошли на приступ. Были взяты передовые укрепления, но для штурма главного укрепления Карса — Вели-Табии не хватило свежих резервов. Муравьев приказал отступать.
Неудача приступа не сказалась на боевом духе осаждавших. Современник так описывал посещение Муравьевым полевого госпиталя, где находились раненые при штурме:
«Ни стона, ни вопля не было ниоткуда слышно; на приветствия же главнокомандующего в каждой палате страдальцы отзывались бодро и с жаром выражали надежды свои на скорое выздоровление, дабы снова идти на приступ Карса и отомстить туркам за павших товарищей и случившуюся неудачу. При посещении полков в их лагерях выбегали из палаток, среди здоровых, с подвязанными руками легко раненные офицеры и нижние чины, которые не хотели отставать от своих частей и поступать в госпитали. “Турку, — говорили солдаты, — нельзя с одного раза разбить”».
Вновь началась осада. Муравьев решил больше не повторять штурма, а усилить блокаду, стягивая кольцо вокруг крепости все туже и туже. По инициативе молодого графа М.Т. Лорис-Меликова, в будущем — известнейшего военного и государственного деятеля России, был создан отряд из грузин, армян, азербайджанцев, курдов, который громил обозы с продовольствием, пытавшиеся пробраться в Каре Помощь осажденным не подходила, запасы продовольствия кончились, и нормой становилось массовое дезертирство турок Гарнизон терял до 150 человек в сутки — помимо убегавших.
12 ноября по предложению Вильямса начались переговоры о сдаче крепости. На следующий день сам Вильяме встретился с Муравьевым 16 ноября 1855 г. Каре был сдан. Как писал в своих записках полковник А.М. Дондуков-Корсаков, «корпус Кавказский платил союзной армии Карсом за взятие Севастополя».
Над цитаделью взвился русский флаг. Была пленена еще недавно грозная 30-тысячная Анатолийская армия. Вернее то, что от нее осталось. Были взяты 130 орудий, знамена, богатейшие военные склады. Согласно условиям сдачи, все «иностранные выходцы», т.е. служившие в турецкой армии венгры, поляки и прочие, были отпущены. Именно они первыми сообщили в Эрзерум о падении Карса. Известие тотчас же было передано в Стамбул, а оттуда по телеграфу — в европейские столицы. Поэтому в Петербурге из западных газет узнали о взятии Карса русскими войсками раньше, чем получили донесение от Муравьева
Попытки турок в конце 1855 г. отбить Каре потерпели поражение. Действия армии Муравьева заставили войска Омер-паши, действовавшие в Абхазии, Аджарии, Мингрелии, спешно отплыть в Трабзон (Трапезунд). Однако оттуда им не удалось даже продвинуться к Эрзеруму из-за сложности перехода, не говоря уже о намерении подойти к району Карса.
Наградой Муравьеву за Карскую операцию стал Георгий 2-й степени и почетное добавление к фамилии «Карский». Покорению кавказской твердыни посвятил свои стихи «На взятие Карса» поэт И.С. Никитин, а композитор М.П. Мусоргский сочинил марш «Взятие Карса»…
Мирные переговоры, начавшиеся вскоре после падения Карса, остановили подготовку смелого похода, планируемого Н.Н. Муравьевым-Карским, — через Анатолию на Стамбул. Как знать — удайся он, и многое было бы по-другому. Но история — как и жизнь — не любит сослагательного наклонения: похода не получилось, война закончилась для России безрадостно…
Взятие Карса русскими войсками вызвало переполох в стане союзников. В английском парламенте по этому поводу произошли бурные дискуссии. Оппозиция (партия консерваторов — тори) утверждала, что сдача Карса, «угрожающая безопасности азиатских провинций Турции, была в значительной степени обусловлена недостатком дальновидности и энергии у правительства Ее Величества». Тори говорили, что «подлинное значение падения Карса выражается в скорбном итоге: русская звезда на Востоке затмила английскую». Правительство либерала (вига) Г. Пальмерстона оправдывалось: оно доказывало, что сделало все возможное для спасения Карса, а его падение стало следствием коррупции турецких военных и чиновников и позиции Франции, не придававшей никакого значения Кавказу…
Падение Карса оказало огромное влияние на народы Кавказа Необходимо отметить, что, начиная войну с Россией, союзники, особенно англичане и, разумеется, турки, рассчитывали на мощную поддержку со стороны «пятой колонны» (если использовать терминологию XX столетия) внутри российских владений Речь идет о некоторых народах Северного Кавказа.
1816 или 1817 годом современные российские учебники датируют начало Кавказской войны. На деле эта война началась еще в 60-е гг. XVIII в. (точнее — с 1763 г., когда по указу Екатерины на землях Кабарды была основана крепость Кизляр). Именно тогда началось сопротивление горцев политике закрепления России на Северном Кавказе, начались их столкновения (что не исключало периодические союзнические отношения) с русскими войсками.
К 1825 г., благодаря, прежде всего, политике российского наместника на Кавказе А.П. Ермолова, удалось прочно утвердить российскую власть в Кабарде и других районах, расположенных в центре северокавказского региона. Это было особенно важно из-за того, что в течение многих веков именно Кабарда и ее правители считались наиболее авторитетной силой на Северном Кавказе.
Однако вскоре на первый план выдвинулись два очага сопротивления установлению российской власти. На востоке Северного Кавказа им стал знаменитый имамат, во главе которого встал аварец Шамиль, который с 1834 г. возглавил борьбу Дагестана и Чечни против России. На западе региона таким центром стала Черкессия (этим термином западные политики обозначали весь Северный Кавказ). В Черкессии не сложилось прочного объединения, подобного шамилевскому имамату, однако сопротивление русским войскам здесь оказывали не менее серьезное.
