Возможно, с учетом умерших после боя или не вошедших в списки они уточнялись другими источниками, но при этом, сильно не отличаясь от указанных выше: французский флот заявил о 30 убитых и 180 раненых.{1200}
Традиционно ни англичане, ни французы не считают потери своего турецкого союзника, как бы намекая, что те в бою не участвовали. Исправляем эту несправедливость: потери в командах двух турецких (египетских) линейных кораблей — 12 раненых матросов.{1201}
Полковник Хрущёв, едва отзвучали последние выстрелы, с удивлением констатировал, что, хотя «…повреждения в городе есть, как равно и небольшая потеря, но это ничего не значит».{1202}
С определением точной цифры убитых и раненых за эти три дня — сложно. Обычно за основу берут данные из труда Тотлебена, по которым считают, что русские потери составили 1112 человек на сухопутной линии. В том числе: убиты 384 чел., ранено 688 и контужено — 30 человек. Из этого числа более 50% приходится на 3-е отделение.{1203} Отдельно учитываются потери на береговых батареях.{1204}
Потери и повреждения береговой артиллерии Севастополя после бомбардировки 5 октября 1854 г.{1205}
Батарея Потери в личном составе Подбито орудий убитые Раненые и контуженные всего №10 8 27 35 3 Александровская 3 22 25 3 Волохова башня — 23 23 — Карташевского — — — — Константиновская 5 50 55 22 Всего 16 122 138 28
Попов дает свои данные по потерям на каждый день бомбардировки:{1206} 5(17) октября: выбыло из строя 1250 чел; 6(18) октября: выбыло из строя 543 чел; 7(19) октября: выбыло из строя 516 чел.
В пехоте потери были относительно небольшими, но чувствительными. Пестич объясняет это запоздавшей командой на выведение батальонов из-под выстрелов.{1207}
Московский пехотный полк. Основные потери московцы понесли в первое время, когда обстрел застал их подведенными, в ожидании атаки союзников к банкетам. {1208}
Дата убитых раненых Прочие потери офицеры нижние чины офицеры нижние чины 5 октября — 15 1 (капитан Рыбапов) 75 — 6 октября — — 11 — 7 октября — — — — —
Углицкий егерский полк. В городе не находился, но из числа оставленной там команды охотников 3 человека получили различные ранения.{1209}
Резервная бригада 13-й пехотной дивизии. В 5-м и 6-м батальонах Белостокского пехотного полка: 55 было убито и 173 ранено. Из офицеров контужен командир 5-й гренадерской роты, капитан И.И. Долгов и командир 18-й мушкетерской роты, поручик Н.В. Ильин.{1210}
По дням бомбардировки потери, по госпитальным сведениям, были такими:
17–18 октября: убито 100, ранено 400 чел.
19 октября: убито 49, ранено 168 чел.
20 октября: 50, ранено 197 чел.{1211}
«Безуспешное состязание англо-французского флота с приморскими батареями и фортами Севастопольского рейда в достославный для нас день 5-го октября 1854 года, служит новым подтверждением того, в какой степени береговая оборона, уступая и числом и калибром орудиям атакующего флота, при одном только искусном действии артиллерии, может иметь перевес над последним».
Генерал-лейтенант Н.В. Болдырев, профессор Николаевской инженерной академии.
Отраженная бомбардировка стала, без малейшего преувеличения, «бальзамом на раны» для Николая I.
Война только разгоралась, а вместо славных побед русского оружия череда неудач. Совсем недавно, под самым носом, буквально чуть ли не в прямой видимости, союзные войска 4 августа 1854 г. при поддержке флота взяли Бомарзунд, сданный его комендантом генералом Бодиско. Воспитанные в традициях николаевской системы, наследники 1812 года привыкли гордиться военными победами, поэтому поражения в Крыму и сам факт возможного нападения на Петербург потрясли мировоззрение целого поколения:{1212} «Из всех неудач, которые до сих пор мы испытывали на разных театрах войны, ни одна не произвела у нас такого тяжелого впечатления, как потеря Бомарзунда. Как-то особенно казалась прискорбною сдача в плен гарнизона крепости, хотя, в сущности, и не было ничего позорного для чести нашего оружия: войска держались, пока было возможно, и отдали неприятелю одни развалины».{1213}
Для русских это была победа, победа трудная, но настоящая, без малейших «натяжек» и преувеличений. У нее были свои «отцы» — моряки и военные инженеры.
Высочайший приказ Николая I от 12 октября 1854 г., гласил: «Государь Император, получив от генерал-адъютанта князя Меншикова донесение о непоколебимом мужестве, примерной стойкости и достохвальном самоотвержении, оказанных всеми морскими и сухопутными войсками, составлявшими гарнизон Севастополя во время бомбардирования этого города Англо-Французами 5 и 6 числа сего октября, объявляет искреннюю душевную признательность всем чинам означенных войск, от генерала до рядового, за блистательный их подвиг, коим они вполне оправдали Высочайшее доверие к ним Его Величества. Государь Император изволит оставаться в убеждении, что они и впредь не престанут отличать себя доблестною храбростию и всеми достоинствами, одушевляющими истинных сынов России».
Отбитие атаки на Севастополь имело не столько материальное, сколько моральное значение.{1214} Французы признали свое полное поражение и потеряли бывшие иллюзии о скорой победе.
Англичане, начав, как они считали, правильную осаду Севастополя, на самом деле начали цепь грубейших тактических ошибок, приведших в итоге, к, говоря словами Бернарда Монтгомери, одной из самых крупнейших неудач — Балаклаве.{1215}
Поражение 5 октября убедило союзников, что овладеть Севастополем можно лишь постепенной осадой, которую нужно направлять против наиболее слабой части оборонительных линий русских.{1216}
Но и это не гарантировало успех. То есть гарантировало, если бы противником были не русские, а кто-нибудь другой. Если бы на батареях стояли армейские части, то они, следуя канонам военной науки, видя в укреплениях единственную защиту, сосредоточились исключительно на их обороне.{1217} Но армия ушла, к орудиям стали моряки, привыкшие действовать по своим канонам. Как бы это не было парадоксально, именно их способы обороны вошли в каноны действий по обороне укрепленных позиций, принятые военным образованием всего мира после Крымской войны. Так что же применили моряки, что удивило союзников и, совершенствуясь, позволило удерживать крепость почти год?
Прежде всего — импровизация и творческий подход. Укрепления города, состоявшие в большей степени из полевых укреплений, часто слабого профиля, позволили обороняющимся дать «небывалое развитие артиллерийскому и ружейному огню, причем он ставил свои орудия, руководствуясь исключительно указаниями местности и расположением подступов и батарей осаждающего, не стесняясь начертанием своей укрепленной линии».{1218}
Благодаря этому артиллерийская оборона Севастополя приобрела подвижность и гибкость, чего достигнуть было невозможно, если бы город ушел за крепкую крепостную ограду, построенную по правилам долговременной фортификации.
