эти двое были твердо намерены увидеть их первыми.
В тот же день Сцилард с трудом дотащился до ближайшего отделения «Вестерн Юнион» в Нью-Йорке и отправил в британское Адмиралтейство телеграмму:
ПРОШУ НЕ ПРИНИМАТЬ ВО ВНИМАНИЕ МОЕ НЕДАВНЕЕ ПИСЬМО ТЧК ПОДРОБНОСТИ ПИСЬМОМ [1224]
Засекреченный патент вернулся к жизни.
Очередной номер Naturwissenschaften пришел в Париж около 16 января. Один из сотрудников Фредерика Жолио вспоминает, что «[Жолио] рассказал об этом результате мадам Жолио и мне на довольно трогательном совещании через несколько дней, в течение которых он сидел запершись и ни с кем не разговаривал» [1225]. Супруги Жолио-Кюри еще раз с ужасом обнаружили, что им было рукой подать до крупного открытия, которое они упустили. Уже через несколько дней, как и предполагал Сцилард, Жолио самостоятельно пришел к выводу о высвобождении большого количества энергии и стал рассматривать возможность возникновения цепной реакции. Сначала он попытался зарегистрировать нейтроны, образующиеся при делении, нашел этот подход затрудненным и затем разработал эксперимент, довольно похожий на эксперимент Фриша. 26 января ему удалось обнаружить фрагменты, получающиеся при делении ядра [1226].
Самым новым зданием на территории ФЗМ была Атомно-физическая обсерватория (АФО), рабочее оборудование которой было включено всего две недели назад: это был новый вакуумный генератор Ван де Граафа на 5 мегавольт, который Тьюв, Робертс и их коллеги построили за 51 000 долларов для развития своих исследований строения ядра. Генератор был назван по имени изобретшего его физика из Алабамы, но Тьюву – в 1932 году – первому удалось практически использовать его в эксперименте. По сути дела, генератор Ван де Граафа представляет собой гигантский электростатический генератор, с изолированной кольцевой лентой, которую вращает на шкивах мотор. Лента забирает ионы с игольчатых электродов, установленных на металлическом основании генератора, перемещает их вверх через изолированный несущий цилиндр в гладкую металлическую накопительную сферу и оставляет на сфере. По мере накопления ионов потенциал сферы увеличивается. Накопленное напряжение может быть сброшено через искровой разряд – подобные молниям разряды генераторов Ван дер Граафа стали центральным элементом фильмов про безумных ученых – или использовано для питания ускорительной трубки. Новый аппарат был установлен внутри вакуумного резервуара размером с бак водонапорной башни, чтобы уменьшить вероятность непреднамеренного возникновения искр.
Когда Тьюв предложил земельной комиссии состоятельного района Чеви-Чейз проект строительства генератора Ван де Граафа, комиссия ответила отказом. Столкновения атомов отдавали чем-то промышленным, а району нужно было заботиться о поддержании цен на недвижимость. Тьюв заметил, какой популярностью пользуется Военно-морская обсерватория, расположенная в нескольких километрах к югу, по другую сторону от Коннектикут-авеню, и переименовал новое здание в Атомно-физическую обсерваторию (каковой оно и было). Под этим названием проект был утвержден [1227].
Робертс и Хафстад решили работать в АФО. Сперва они собирались использовать для производства нейтронов в своем эксперименте с «отщепенцами» старый генератор Ван де Граафа на 1 МВ, установленный в соседнем здании, но нить ионного источника этой установки оказалась выгоревшей. Хотя в вакуумной ускорительной трубе АФО была течь, поиски этой течи казались делом менее трудоемким, чем замена нити. Они заняли два дня. В пятницу вечером Хафстад уехал на выходные кататься на лыжах, и его место занял еще один молодой ученик Тьюва, Р. Ч. Мейер.
Записи в лабораторном журнале Робертса дают сводку работы, которая была проделана в субботу:
Суб., 16:30 Настроили ионизационную камеру для попытки обнаружения
Нейтроны из Li + D [бомбардировки лития ускоренными ядрами дейтерия}
…
В ИК с ураном наблюдали α [около] 1–2 мм и редкими выбросами до 35 мм (Ba + Kr?) [1228]
Мишенная комната АФО представляла собой маленькое круглое подвальное помещение, в которое нужно было спускаться по железной лестнице, прохладную киву [1229], которая приятно пахла машинным маслом. Как только Робертс увидел «огромные импульсы, соответствующие высвобождению очень большой энергии» [1230], они с Мейером провели все проверки, какие только смогли придумать. «Мы сразу же проверили, как действует парафин (замедляющий нейтроны), затем испытали кадмий, чтобы убрать медленные нейтроны. Мы также проверили все остальные имевшиеся тяжелые элементы [чтобы узнать, способны ли они к расщеплению] и обнаружили то же самое [т. е. распад] в тории» [1231]. Совершив это оригинальное открытие (Фриш независимо от них еще раньше получил его в Копенгагене), они сделали перерыв, чтобы поесть. «После ужина я рассказал о результатах Тьюву, он сразу позвонил Бору и Ферми, и в субботу ночью они приехали к нам» [1232].
Приехали не только Бор и Ферми (Ферми был в плотном темном костюме-тройке в тонкую полоску, еще смуглее, чем обычно, из-за суточной щетины), но и Тьюв, Розенфельд, Теллер, красавец Эрик Бор в тяжелом пальто поверх узорчатого датского свитера, Грегори Брейт, очки которого придавали ему сходство с совой, и Джон А. Флеминг, консервативно настроенный директор ФЗМ, которому хватило присутствия духа привезти с собой фотографа. Все кроме Теллера позировали в мишенной комнате с Мейером и Робертсом для исторической фотографии [1233]. На ионизационной камере, видной на переднем плане, сложены стопкой парафиновые диски; Бор держит в руке окурок сигары, которую он курил после ужина; в улыбке Ферми виден зазор между передними зубами, оставленный поздно выпавшим молочным зубом; Робертс смотрит в камеру с видом усталым, но довольным. Ферми был поражен видом ионизационных импульсов на осциллографе [1234] и настоял, чтобы оборудование проверили на наличие неисправностей: в Риме он никогда не видел таких импульсов (они блокировались алюминиевой фольгой, в которую Амальди заворачивал уран, чтобы избавиться от фонового альфа-излучения). Бор по-прежнему нервничал. «Я вынужден был стоять и смотреть на первый [sic] эксперимент, – писал он Маргрете, – не зная точно, провел ли Фриш такой же эксперимент и послал ли он статью в Nature» [1235]. Вернувшись в воскресенье в Принстон, он узнал из других писем от родственников, что Фриш все это сделал. «За этим, – пишет в заключение Робертс, – последовали несколько дней радостного возбуждения, заявлений для прессы и телефонных звонков» [1236].
На конференции был научный журналист Томас Генри; его статья появилась в газете Washington Evening Star в субботу днем. Ее распространило агентство Associated Press. В сокращенном виде она была напечатана на внутренней полосе воскресного номера New York Times. Там ее мог прочитать Даннинг; тем же утром он наконец послал Ферми телеграмму с сообщением об эксперименте, проведенном в Колумбийском университете. Как вспоминает Герберт Андерсон, «Ферми… поспешил в университет и сразу же вызвал меня
