Но оставалась еще Варшава. Кстати, англичане оценивали, что восстание имеет мало шансов на успех, зато чревато огромными жертвами среди населения. Однако лидеры Польши были уверены, что даже неудача пойдет им на пользу, всколыхнет народ, сформирует мировое «общественное мнение». Черчилль все-таки велел Миколайчику лететь в Москву и договариваться со Сталиным. Сама по себе восставшая Варшава станет неплохим козырем, у русских можно будет что-нибудь выторговать.
А тем временем из Варшавы началась эвакуация тыловых немецких учреждений. Добавились известия о покушении на Гитлера. В штабах АК сочли, что Германия уже рушится. Пролетела команда — начинать! 1 августа 1944 года выступили 15–20 тыс. человек. Из них лишь 5 тыс. были вооружены. Остальным предписывалось с топорами и ножами нападать на немцев, вооружаться трофеями. Захватили ряд жилых кварталов. Но казармы, аэродромы, склады и прочие военные объекты отшвырнули полубезоружных поляков ливнями свинца.
А с оценкой положения командование АК крепко ошиблось. Гитлеровцы вовсе не намеревались бросать Варшаву. Наоборот, сюда прибывали подкрепления, и буквально за два дня до восстания, 29 июля, советскую 2-ю танковую армию потрепали и отбросили под Радзимином. Оккупанты быстро опомнились от неожиданного мятежа. Уже не повстанцы атаковали их, а они навалились на повстанцев. В первый день погибло 2 тыс. бойцов АК. 5 тыс. сообразили, что легкой победы не предвидится, и разбежались. Но вместо них примыкало множество случайных людей. Восстание разлилось на всю Варшаву.
Тем не менее Коморовский осознал — дело худо. Взывал к англичанам, напоминал о своих заявках прислать польскую бригаду. Куда там! Британцы отмахнулись, что бригада занята в Италии. На второй день Коморовский вспомнил о русских. Принялся требовать, чтобы они быстрее наступали. Но о помощи просил довольно своеобразно. К нему для связи были переброшены офицеры из штаба 1-го Белорусского фронта — командующий АК отказался даже принять их. Все запросы к русским он направлял только через Лондон. А Миколайчик как раз в это время прилетел в Москву и пробовал качать права. Указывал, что Варшава находится в руках его «войск», и сам он едет в свою столицу.
Сталин охладил его, обрисовал истинную ситуацию. Вскоре и Миколайчик стал просить выручить повстанцев. Иосиф Виссарионович предложил начать с нормализации отношений. Он выдвинул ряд условий — Лондонское и Люблинское правительства объединятся, создадут совместное правительство. А будущая граница СССР и Польши пройдет по «линии Керзона» — разделит районы, где большинство населения составляют поляки, от украинцев и белорусов. Примерно так же, как проходила граница в 1941 году. Миколайчик отверг то и другое. Уперся, что власть принадлежит только его правительству, а Западная Украина и Западная Белоруссия должны вернуться к Польше.
Дальнейшие переговоры потеряли смысл. Что касается восстания, то Сталин характеризовал его как авантюру, а его предводителей называл безответственными преступниками. Но все-таки русское сердце жалостливое. И грузинское тоже не осталось чуждым для страданий варшавян. Помогли, еще как помогли! Советская авиация произвела на Варшаву 5 тыс. самолето-вылетов. Из них 1300 — на бомбежку и штурмовки германских войск. 2500 — со сбросом для повстанцев оружия, боеприпасов, медикаментов. Наши войска на Висле пробовали атаковать. Одна лишь 8-я гвардейская армия Чуйкова на Магнушевском плацдарме за три недели потеряла 35 тыс. убитых и раненых. Но в долгом наступлении наши соединения выдохлись, прорвать оборону не смогли.
Хотя сражения на Висле подарили повстанцам отсрочку. Германские танковые дивизии давили их лишь «транзитом» — прокатывались через Варшаву по дороге к советским плацдармам. На непосредственное подавление кинули всякий сброд: русскую бригаду СС Каминского, части «Казачьего стана», азербайджанские батальоны, украинских эсэсовцев, карательный полк Дирлевангера из уголовников. Такие герои потрошили дома, насиловали, резали, но под пули не слишком стремились.
И все-таки в сентябре восстание стало клониться к гибели. Но к этому времени советские войска совершили перегруппировку и предприняли самую серьезную попытку спасти город. Участок фронта напротив Варшавы занимала 47-я армия. Сюда же перебросили 1-ю армию Войска Польского. Им выделили массу артиллерии — пять артбригад, шесть дивизионов крупнокалиберных орудий резерва Верховного главнокомандования. Прислали понтонные парки, десантные машины-амфибии.
10 сентября грянула артподготовка. Польские и советские солдаты преодолели несколько линий неприятельских траншей и ворвались в Прагу — часть Варшавы на правом берегу Вислы. Немцы отошли на левый берег, взорвав за собой мосты. Подразделения Войска Польского переплывали следом, захватили несколько плацдармиков на набережной. Но и враг стягивал сюда силы. Река и пятачки плацдармов простреливались насквозь. Все понтоны и амфибии были потоплены или разбиты, десанты редели. 19 сентября операцию пришлось прекратить. Остатки войск, находившиеся за Вислой, по ночам эвакуировались обратно. С ними уходили присоединившиеся повстанцы.
Неудачное наступление обеспечило Варшаве еще две недели отсрочки — немцы оттянули все части против атакующих. К 23 сентября плацдармы в городе были ликвидированы, и теперь-то неприятели развернулись добивать восстание. Поняв, что надеяться больше не на что, Коморовский вступил в переговоры с противником. Сошлись на том, что бойцов АК признают военнопленными, не расстреляют как партизан. 2 октября Коморовский приказал сложить оружие. Немцы выполнили обещание, отправили 17 тыс. сдавшихся в лагеря для пленных.
Но безопасность мирных жителей в условиях капитуляции не оговаривалась! На них и отыгрались немцы. Гитлер велел стереть Варшаву с лица земли. Особые команды саперов размечали город по квадратам и взрывали. Другие команды грабили, расстреливали. Всего в ходе подавления восстания и «наказания» было истреблено 150 тыс. человек, 60 тыс. вывезли в концлагеря, 140 тыс. — на принудительные работы в Германию. Около 500 тыс. просто выгнали из уничтожаемых домов. Иди куда хочешь, замерзай, подыхай с голода. Такова была цена авантюры, которую в нынешней Польше квалифицируют как подвиг. А германские потери в боях с повстанцами ограничились очень скромной цифрой в 3 тыс. солдат. Это без учета русских, украинских, азербайджанских и прочих «союзников». Кому было нужно их считать?
Седьмой удар
Ясско-Кишиневская операция
Седьмой из «десяти сталинских ударов» нацеливался, чтобы открыть нашим армиям дорогу на Балканы. Надо сказать, в этом регионе обстановка сложилась непростая. Югославия, Албания, Греция были оккупированы. Румыния и Болгария предпочли состоять в числе завоевателей. Хотя и у них ситуация была не похожей друг на друга. Румынский диктатор Антонеску был ставленником крупных нефтепромышленников и торговцев. Но изображал из себя защитника народа. Опираясь на фашистскую организацию «Железная гвардия», добился отречения пробритански настроенного короля Кароля. Но и властью делиться не захотел, «Железную гвардию» разогнал. Взялся править сам от лица молоденького короля Михая, присвоил себе титул «кондукэтора» — вождя, фюрера. Германский фюрер в этих конфликтах поддержал Антонеску: он подписал соглашение, превращавшее Румынию в сырьевой придаток Германии. На восточный фронт послал две армии. За это Гитлер отдал румынам Бессарабию и земли до Южного Буга.
А в Болгарии кое-как балансировал на престоле царь Борис III. Сперва им помыкало левое правительство Стамболийского. Развалило хозяйство радикальными реформами, развилось повальное хищничество. Болгария находилась на грани коммунистической революции. Но сплотились патриоты под руководством Цанкова. В 1923 году Стамболийского свергли. Жестоко подавили революционеров и поднявшуюся волну коммунистического терроризма. Царя сделали не номинальным, а реальным властителем, он получил большие полномочия. Но Борис испугался, что вместо социалистов им будут манипулировать монархисты. Едва Цанков навел порядок в стране, царь отправил его с отставку и пустил в правительство либералов.
Болгария покатилась в месиво коррупции, воровства, злоупотреблений. Народ взвыл. Коммунисты опять готовились к захвату власти. Но возникло сразу несколько патриотических организаций. «Национальное социальное движение» возглавил Цанков, «Военную лигу» — полковник Велчев, «Звено» — подполковник Георгиев. Цанков повторно замышлял переворот, но военные опередили. Георгиев и Велчев в 1934 году добились аудиенции у царя и представили ему доклад. Указывали на кризис, «глубокое разложение политических партий». Следовал вывод — требуется диктатура. На случай отказа в кармане Георгиева лежало требование об отречении Бориса. Но царь был понятливым. Решительные лица и волнение офицеров подсказали Борису то, что не высказывалось вслух…
