— Моя обязанность — доложить. Буду терпеть.
— Отлично! — Отложив решение вопроса, Леонид Федорович крадучись двинулся дальше.
В ожидании предстоящего нам ночью боя разведгруппа засветло готовится к нему. Собираем ранцы, крепим к ним экипировку. Сосредотачиваемся в одном месте. Смеркается, начинаем движение. Переход действительно проходит стремительно: час, другой, и мы уже на краю отрога. Занимаем позиции: отделение АГС на вершине; спецназовцы ниже, растянувшись по вогнутому откосу; Рожков — левый фланг — в камнях на обрывистом скате, ближе всех к дороге; минеры — правый.
Чувствую себя сносно — за день отдохнул. Съел все сладкое, что было в наших пайках, и выпил всю воду. Короткий переход позволил «не загнуться». Обычного радостного предвкушения начала охоты нет. Действую на автомате. Азарт отсутствует. Мины ставить мы не будем: огневой мощи разведывательной группы хватит, чтобы уничтожить противника, позиции спецназовцев отличные. Поэтому сейчас озабочен одним: единственное слабое место — это наш фланг. Только с него можно подойти к группе. Указываю Мартынюку на это:
— Игорь, во время боя ты не стреляешь, все внимание на наш тыл. Прозеваешь — поднимутся от нас, дальше всех перебьют.
Разведчик-минер с пониманием смотрит на меня. Знакомы мы с его первого дня службы. В Чирчике он был курсантом учебного отделения, которым я командовал. Очень спокойный, немногословный, исполнительный боец. Вырос Игорь в украинской деревне, не боится никакой работы. Добрый хороший парень. Бить «караван» ему предстоит впервые. Он взволнован. Мои же мысли об одном: скорее бы все закончилось.
Разведчик-минер рядовой МартынюкВот одиночный автомобиль вышел из кишлака. Груженый пикап несется на предельной скорости. Видимо, моджахеды решили на этом участке разбить «караван» на части и прорываться в Кандагар одиночными машинами. Леонид Федорович не искушает судьбу — бьет первую. Спецназовцы обрушивают огонь на транспорт. Автомобиль замедляет ход. Пули, пробивая сталь кабины, громко хлопают, высекают из металла искры. Водитель убит сразу, вывалился по пояс из открытой двери. Неуправляемый автомобиль катится накатом, тормозя завывающим двигателем, заметно сбрасывает скорость, затем замирает.
Хлопок! Со склона вверх с шипением пошел осветительный реактивный патрон. Его свет выбелил пространство вокруг пикапа. Лежавший за машиной в канаве затаившийся «дух» не выдерживает и бросается бежать в степь. Его тут же накрывает весь огонь группы. Третий боевик несется по дороге назад в кишлак. Очередь из пулемета рубит его. Бегущий с размаху втыкается головой в землю, ноги по инерции подбрасывает вверх, тело делает кувырок и застывает. Мой напарник, прикрывающий тыл, не может удержаться, разворачивается и тоже начинает стрелять. Ствол его автомата находится над моей головой. Каждый выстрел контузит, сотрясает все мое тело.
— Мартын! Прекрати! — ору ему. — Смотри на зад. — Хватаю за рукав куртки и дергаю вниз. — На зад смотри! — Добавляю ласковый русский мат. — Заберутся к нам — всех положат. — Глаза Игоря блестят. Азарт боя захватил парня. Повинуясь приказу, без воодушевления выполняет его. Стрельба прекратилась.
Радисты, как только начался бой, связались с батальоном. Рожков докладывает обстановку. Наш склон, если смотреть сверху, изогнут подковой, поэтому расстояние между крайними позициями небольшое. Отчетливо слышен его голос. Из своего укрытия он окриком привлекает внимание боевых троек, руководит боем. Начинает готовить подгруппу досмотра, намечает, кто пойдет к машине. Обычно, когда я в его группе, он берет и меня.
— Минеры! Минеры!
— Мы не идем! — отвечаю я.
Отпустить Игоря одного не рискну, да и мои силы на исходе, не смогу нести вахту. Еще раз прошу его потерпеть, не расслабляться, быть внимательным, не прозевать опасное направление. Наверняка в Манжикалае есть «духи». Если пойдут разбираться с нами, то не в лоб, по хребту. Обнаружив вовремя со своей стороны, наведем на них АТС, пускай бодаются.
Бой закончился, снаряжаю пустые автоматные магазины, расстрелянные мной, размещаю их в опустевшие карманы нагрудника. Далее я не дождался возвращения досмотровой группы, забылся сном.
Очнулся засветло. Слава богу, ночь прошла, теперь весь опасный участок вершины просматривается с позиций АТС, бойцы его отделения кричат нам, что «броня», идущая для эвакуации, уже на подходе. Даю возможность напарнику несколько минут отдохнуть. Уставший товарищ засыпает раньше, чем его голова касается прорезиненной ткани специальной плащ-палатки. Самому мне до жути хреново! Болезнь набрала силу. Привалившись спиной к большому камню, в полузабытье ожидаю прихода техники. Проваливаюсь в сон. Он такой вязкий, что я не слышу ни звука работающих двигателей уже прибывших бронетранспортеров, ни командира, подающего команду на спуск. Боевые тройки покидают склон. Рожков отправляет к нам разведчика. Тот, поравнявшись с нашим флангом, снизу от подножья горы громко вопит: «Минеры! Минеры!» Я открываю глаза, вижу посыльного, стоящего под нашим склоном. Поднимая вверх руку, показываю, что слышу его. Группа готовится к посадке на технику, нужно торопиться. Игорь вскакивает, начинает лихорадочно собираться. Жду его. Как только он готов, начинаю спуск. Сил нет даже говорить. При каждом шаге чувствую свою печень. Странные ощущения: увеличившись от болезни, она расползлась внутри, опустилась ниже ребер и бьется об них. Приходится буквально нести ее двумя руками сбоку, поддерживая через мышцы. Любой неосторожный шаг отдается толчком, вызывая резкую боль. Хорошо, что до машин всего лишь пара сотен шагов. Спустились. Мартынюк, видя мои страдания, придерживает меня под руку. Подходим к транспортеру. Роняю ранец с плеч на землю. Забрасываю автомат наверх, но ремень из рук не выпускаю — свое оружие никому не отдам. Руками берусь за скобу на корпусе, ставлю ногу на металлическую дугу подножки, но не могу сам подняться на броню. Мартынюк уже загрузил наши вещи, вместе с кем-то из разведчиков втаскивает меня наверх. Проползаю в центр машины, ложусь на сложенный за башней брезентовый тент. Подогнув ноги к животу, пытаюсь пересилить боль. Всю дорогу назад, стоит только открыть глаза, наблюдаю кабину «Симурга». Он своим ходом в середине нашей колонны перегоняется в расположение батальона. За рулем механик-водитель отряда спецназа, специально для этого прибывший с «броней». В кузове пикапа «духи» перевозили пусковую установку египетского производства и сотню реактивных снарядов к ней. Дополнительный трофей — личное стрелковое оружие побитого охранения и пара японских ультракоротких радиостанций.
Въехали в режимную зону Кандагарского гарнизона. Меня с брони забирает старшина роты. Дежурный автомобиль «Газ-66», не заезжая в наш ружейный парк, везет меня напрямую в госпиталь. Прапорщик не теряет ни минуты — не дает мне времени переодеться, только берет у меня автомат и нагрудник. В приемной палатке инфекционного отделения я оставляю ему свою полевую форму и моюсь под душем, с трудом надеваю штаны синей казенной пижамы. Жму на прощание руку старшине. Меня кладут на носилки, фельдшер берет на анализ кровь из вены…
Эвакуация, разведгруппа грузится на «броню» Трофейные цинки со стрелковыми боеприпасамиНа вторые сутки прихожу в себя. Первое, что вижу, это крашенный белой масляной краской фанерный потолок большой палаты сборного модуля. Окна закрыты светлыми шторами. Я укрыт новым синим казенным одеялом. Сверху со штатива к руке тянется шланг капельницы. Тихо. Мерно шумит кондиционер, вставленный в оконную раму, прохладно. Боли не чувствую, но сил нет никаких. Глаза вновь слипаются, наваливается сон. Чувствую прикосновение к руке, открываю глаза. Лечащий врач сидит в моих ногах на краю кровати.
— Вот и хорошо, очнулся. Билирубин падает. Пульс нормальный. Желтенький, правда. Ну, это не беда! — Отпускает мое запястье, одобрительно похлопывает по кисти, продолжает: — Ты, парень, побывал на своем первом жизненном перекрестке.
На глаза накатываются слезы. Чтобы их сдержать, улыбаюсь.
— Я знаю, — шепчу ему в ответ.
К марту 1986 года, выполняя свою задачу, 173-й отдельный отрад спецназа в очередной раз перекрыл все направления движения «караванов» моджахедов. В ответ на жесткие действия разведчиков главари местных бандформирований пишут письма с предложениями сотрудничества, отказываясь при этом от активного сопротивления существующей власти.
Эффективные акции батальона заставляют «душманов» создавать специальные отряды для противодействия. Хорошее финансирование банд позволяет привлекать в их ряды подготовленных бойцов из проверенных местных боевиков и закаленных наемников.
