Как видим, цифры весьма разнятся и (особенно у советских историков) большого доверия не вызывают. Однако даже если предположить, что ополченцев действительно было 220 000 человек, то это дает всего 0,53 % от общего населения России, которое (без Финляндии) в 1812 году составляло 41,36 млн человек.
При этом непосредственное участие в борьбе с Наполеоном принимало не более 150 000 ополченцев, а это дает лишь 0,36 % населения России. Так что и с этой точки зрения говорить о «всенародном подъеме» не приходится.
Руководство ополчением 1-го округа было поручено Ф. В. Ростопчину.
По данным Н. Ф. Гарнича, «в восьми губерниях Ростопчин собрал 125 496 человек ратников ополчения».
Скорее всего и эта цифра преувеличена, как преувеличена и общая численность ополчения. Но все равно губернатору Ростопчину нужно памятник ставить за то, что он все-таки умудрился собрать ополчение из самых сознательных и решительных москвичей, а некоторых и силой принудил.
К сожалению, в основном принуждали силой, а настоящих добровольцев было крайне мало, ведь люди понимали: случись что, потом ни от кого ни помощи, ни благодарности не дождешься.
Будущий декабрист Д. И. Завалишин записал слова одного из таких «добровольцев»:
«Вот если бы, господа, вы нам тогда сказали, что будет сбавка службы, да не будут загонять в гроб палками, да по отставке не будешь ходить с сумой, да детей не будут бесповоротно брать в солдаты, ну, за это бы и мы пошли».
Вот такой был в 1812 году народный патриотизм. Да и трудно было бы ожидать чего-то иного от совершенно бесправных людей.
* * *
Отметим, что губернии, не вошедшие в число шестнадцати «избранных», делали пожертвования деньгами, провиантом и оружием.
М. И. Богданович утверждает:
«Из дошедших до нас сведений об этой славной эпохе можно заключить, что приношения губерний, не вошедших в состав трех округов Ополчения, простирались на сумму не менее 25 миллионов рублей. Но как многие из пожертвований в натуре не оценены и даже не помещены в имеющихся ведомостях, то нет сомнения в том, что эти поставки вместе с денежными приношениями превышали показанное число по крайней мере в полтора раза».
Он же делает окончательный вывод:
«Следовательно, Россия, несмотря на несколько наборов, сделанных в продолжение 1811 года и первой половины 1812 года, несмотря на разорение неприятелем многих областей империи, <…> принесла на пользу общую не менее ста миллионов рублей».
Н. А. Троицкий называет аналогичную цифру:
«В целом же население страны пожертвовало 100 млн рублей, то есть сумму, равную всем военным расходам империи на 1812 год по государственному бюджету».
Больше всех дала Смоленская губерния, принявшая на себя основной удар Наполеона — 9,8 млн рублей. Тульская губерния собрала 4,5 млн рублей, Московская — 4,3 млн рублей, Петербургская — 4 млн рублей.
Естественно, вклад удаленных от театра военных действий губерний России был гораздо меньшим.
Например, Псковская губерния, освобожденная от участия в ополчении, сделала следующие пожертвования: муки — 127 000 четвертей[59]; овса — более 36 000 четвертей; сена — до 200 000 пудов; рогатаго скота — более 6000 штук; лошадей кавалерийских, артиллерийских и подъемных — 983; вина — 400 бочек; тулупов и полушубков — 15 434. Сверх того, граждане городов Псковской губернии пожертвовали 69125 рублей; духовенство Псковской епархии — 12 313 рублей. Провиант и фураж доставлялся к войскам на обывательских подводах, которых постоянно было в движении до ста тысяч.
Лифляндия дала гораздо больше: «вооружение и содержание конного полка стоило дворянству 392 942 рубля. Вообще же добровольные приношения и поставки, вместе со снаряжением рекрут, простирались в 1812 году до 2 618 902 рублей».
Кроме того, М. И. Богданович приводит следующие данные:
Эстляндия «пожертвовала на военные надобности 593 902 рубля».
Астраханская губерния дала 546 574 рубля.
Таврическая губерния собрала 679 161 рубль (по другим сведениям — 756 000 рублей).
жители Одессы «в короткое время собрали 300 000 рублей».
различными сословиями Курской губернии пожертвовано «более миллиона рублей».
Цифры эти в сумме выглядят весьма серьезно, но не надо забывать, что деньги на войну давали в основном богатые купцы и помещики. Но, жертвуя миллионы, они их вскоре же возвращали, втридорога сбывая свои товары.
Сделать это было несложно, так как именно им принадлежали все подряды на поставку продовольствия и фуража для армии. Аналогичным образом поступали в 1812 году и фабриканты, которые наживали «упятеренный рубль на рубль», то есть 500 % прибыли.
Так, кстати, делали многие. В результате завышение цен, например, на сахар привело к тому, что в 1812 году он сделался «недоступной роскошью». По Тверской губернии стоимость 1 пуда сахара увеличилась с 48 рублей в 1807 году до 86 рублей в 1812 году.
В не меньшей степени процветало и воровство, и якобы собранные для нужд армии миллионы уходили куда угодно, но не в армейские кассы.
Просто вопиющий в этом смысле случай приводит в своих «Записках» генерал А. П. Ермолов. По его словам, генерал-провиантмейстер Лаба докладывал военному министру, что в Велиже был сожжен склад, в котором содержалось несколько тысяч четвертей овса и 64 000 пудов сена. Все это якобы было сделано с похвальным намерением лишить противника возможности воспользоваться всем этим. Но потом выяснилось, что все это обман, совершенный с целью наживы: склад сожгли пустой, а деньги из казны были положены в карман. На это генерал Ермолов сказал, что «за столь наглое грабительство достойно бы вместе с магазином сжечь самого комиссионера».
Подобных случаев было великое множество. Это дало историку Е. В. Тарле полное право написать следующие горестные слова:
«Интендантская часть была поставлена из рук вон плохо. Воровство царило неописуемое».
Что же касается радикального предложения генерала Ермолова, то оно было бесполезно: «нельзя же было сжечь все провиантское ведомство в полном личном составе».
* * *
В 1812 году крепостное крестьянство составляло около 44 % населения империи (23 млн человек). Условия жизни большинства крепостных были просто чудовищными, и, говоря о народном патриотизме в 1812 году, многие историки активно замалчивают реалии крепостного права, всячески стараясь его приукрасить.
Для чего? Для создания все того же мифа о «дубине народной войны».
На самом же деле люди были крайне недовольны своим положением и своими господами. Соответственно и в 1812 году помещики больше опасались не французов, а бунта своих крепостных. Например, генерал Н. Н. Раевский писал в конце июня 1812 года своему дяде графу А. Н. Самойлову:
«Я боюсь прокламаций, чтобы не дал Наполеон вольности народу, боюсь в нашем краю внутренних беспокойств».
В результате очень многие из помещиков просто убегали из своих деревень в столицы и в губернские города.
Что касается Наполеона, то он прекрасно понимал все это и даже писал своему пасынку генералу Эжену де Богарне:
«Дайте знать, какого рода декрет и прокламацию можно было бы издать, чтобы возбудить восстание крестьян в России и привлечь их на свою сторону».
Находясь в Москве, Наполеон приказал разыскать в уцелевших архивах и частных библиотеках все, что касалось Пугачевского бунта. Особенно его интересовали последние воззвания Емельяна Пугачева. Писались даже проекты подобных воззваний к русскому народу. Впрочем, дальше разговоров и проектов дело не пошло.
Выступления крестьян против своих господ шли и без усилий со стороны Наполеона. Например, в 1961 году историки подсчитали, что в 1812 году было 67 антикрепостнических восстаний, но цифра эта вновь сильно занижена и нуждается в уточнении.
В частности, известно антикрепостническое восстание ратников Пензенского ополчения, имевшее место в декабре 1812 года в трех городах губернии — Инсаре, Саранске и Чембаре.
Начальником Пензенского ополчения был отставной генерал-майор Н. Ф. Кишенский. А поводом к восстанию послужил вдруг распространившийся среди ратников слух о том, что будто бы существует царский указ, объявлявший волю всем участникам войны, но командиры-дворяне этот указ скрывают.
Была и еще одна серьезная причина недовольства ратников: их ужасно кормили.
Это и послужило основной причиной для восстания. Были произведены погромы: разграблено имущество дворян, купцов и разночинцев. При этом ратникам активно помогали местные жители.
На подавление восстания были посланы регулярные войска. В результате главные участники волнений (всего более 300 человек) были подвергнуты наказаниям шпицрутенами, палками и кнутами.
