— По–честному? Виноват! Сознаюсь, банку трофейного компота открывал. Замороженный, конечно, но кусок отковырнул — вкусный. Сейчас в кармане оттаиваю, хотите попробовать?
— Нет уж, спасибо… Тоже, сообразил… А может, отравлено? Жди теперь, когда ты концы отдашь! Что мы без радиста делать будем?
— Да нет, Арсентьич, она запаяна была.
— Не мог нас подождать?
— Я подумал и решил: вас много, а банок с компотом мало. На всех не хватит. Пожадничал, больше не буду, — пообещал Николай, скорчив физиономию провинившегося ребенка.
В пилотской кабине все было в порядке — запускай да взлетай. Борис Иванович копался в картах на штурманском столе, английский он знал хорошо.
— Командир! — это опять Зорин. — Как вы смотрите, если я демонтирую приемничек? Не пропадать же ему здесь, а у нас запасной будет!
— Давай, снимай!
— Будет сделано! Тут вот ещё целая корзина радиограмм.
— Отдай Иванову, он у нас «англичанин».
— Пойдем, Глеб Владимирович, посмотрим, что вокруг самолета делается, — предложил я Косухину, — не будем им мешать.
— Подождите минутку, — остановил нас штурман, — послушайте радиограмму: «Дорогая Элен, потерпели аварию при взлёте. Мерзнем в самолете вторую неделю. Под нами пять километров вод Ледовитого океана. Вокруг всторошенные льды и бродят белые медведи. До берега Аляски больше тысячи километров. Никто нам здесь не поможет. Кончатся продукты, тогда все… Твой Чарли».
Петров с Дралкиным продолжали осматривать экспедиционное оборудование. Самолет оказался летающей лабораторией, в 1952 году, как было определено по документам, он участвовал в высокоширотной экспедиции Соединенных Штатов Америки. В марте 1952 года он потерпел аварию при взлёте и был покинут экипажем. Волею судеб вот уже два года льдина с американским самолетом дрейфует бок о бок с оставленным лагерем СП–2, точнее, в восьмидесяти километрах западнее лагеря.
Внешний осмотр американского самолета и окрестностей показал, во–первых, что Зорин прав. Медведей действительно было несколько, и все они пришли с одной стороны, а ушли в другую — вперёд от самолета. Туда, где в двух километрах от нас темной громадой среди белых льдов виднелся наш родной корабль, на котором скучали в неведении Свинцов и Сычев. А во–вторых, осмотр доказал, что у американского экипажа не было опыта посадок и взлётов в пасмурную погоду, когда все неровности сливаются, становятся незаметными. По характеру повреждений можно было судить, что при взлёте в самом начале разбега они наткнулись на ледяной бугор высотой более метра. Зацепили сначала винтом, а потом сломали левую стойку шасси
Косухин как специалист сделал заключение, что можно продлить жизнь машины, если заменить двигатель и стойку. Кстати сказать, и на американском самолете не наблюдалось следов коррозии на металлических частях.
Осмотр «американца» завершился, из чрева самолета выскакивали те, «то уже удовлетворил свое любопытство. Мы все были уверены, что самолет будет продолжать свой вечный путь по этому замкнутому кругу антициклонального течения. Поэтому каждый из нас прихватил себе сувенирчик на память. Мне приглянулась металлическая вилка с клеймом «USN», которая и до сегодняшнего дня находится у меня в эксплуатации, напоминая те далёкие, лучшие дни моей жизни.
— Ну и райончик, одни находки, — высказался Дралкин, выходя из самолета. — Придется найти время и облетать все окрестности СП–4 — наверняка машину Леваневского отыщем!
— Товарищи, послушайте, нашел любопытный справочник, — перебил его штурман. — Нечто вроде сборника советов, сейчас прочитаю.
«Как добывать пищу, если случилась вынужденная посадка а) в тундре; б) в лесу, в том числе и в тропическом; в) в пустыне; г) в океане; д) во льдах Арктики и в Антарктиде. Как изготовить рыболовные снасти из обиходных предметов туалета — перочинного ножика, булавки и т. д. А вот ещё совет: «Как вести себя в церкви после длительного отсутствия в цивилизованном мире».
— Ну, церковь — бог с ней, — выразил я свое мнение. — А что касается справочника, то и нам бы такой заиметь не мешало. Вынужденной посадки никто не хочет, а готовым к ней нужно быть.
Улетая, мы пожелали «американцу» счастливого дрейфа; никто из нас не предполагал, что. Впрочем, я забегаю вперёд.
Дальше у нас все пошло по заранее разработанному плану. Мельников «перепрыгнул» к нашему самолету, где нас уже заждались Свинцов и Сычев. А через пятнадцать минут, почти одновременно с вертолётом, мы уже сели на аэродроме СП–2. Осматривать «мертвый город» я направил из своего экипажа только Иванова (как лоцмана, знающего дорогу). Зорин держал связь с вертолётом и СП–4. Косухин удовлетворял естественное любопытство Свинцова и Сычева, которым не удалось побывать в гостях у «американца». А я решил побродить, хотелось побыть одному.
Мне посчастливилось, можно сказать, повезло. С Масленниковым наткнулись на аэродром СП–2, самому удалось обнаружить лагерь плюс найти «американца». Теперь завершается последнее задание — Петров в лагере. Остался обычный перелет по не совсем обычному маршруту: СП 2 — СП–4 — Москва.
Я знал, что теперь с полярной авиацией связан крепко. Знал, что каждый год буду рваться весной в высокоширотные экспедиции, ведь правду говорят — Арктика от себя не отпускает…
Мои лирические раздумья прервал шум подлетающего вертолёта. Лопасти винта ещё не успели остановиться, как из вертолёта, широко улыбаясь, первым вышел Петров Безусловно, он выглядел победителем и чем–то напоминал Дон — Кихота — высоченный, худой, в левой руке медный тазик, как щит, а в правой вместо копья ледовый бур.
— Опять что–нибудь открыли — не вытерпел я.
— Точно, Александр Арсентьевич! Открыл свою палатку и… нашел в ней забытый свой тазик! Теперь, в Ленинграде, он станет немым свидетелем, что я и в самом деле был в нашем лагере. А если серьезно, все наши выводы, сделанные здесь, на аэродроме, подтвердились замерами, сделанными в лагере. Теперь можно и домой с чистой совестью.
Подлетая к СП–4, мы все испытывали чувство удовлетворенности задание выполнена, даже перевыполнено. Впереди Москва, лето, отпуск на море.
— Ну, Лебедев, молодцы вы, — встретил нас Толстиков. — Я уже сообщил в Москву о новой находке. Москва запрашивает, какие неисправности у «американца». Можно ли его эвакуировать?
Я передал наши с Косухиным соображения, возникшие при осмотре самолета.
— Добро, добро, — покивал Толстиков.
— Евгений Иванович, так что, можно «переобуваться»? Завтра мы в Москву!
Видно, поговорка эта была у него любимой:
— Утро вечера мудренее… Подождите, отдохните. Погостите у нас, нам с вами веселей. В Москву–то вы всегда успеете…
Настрой у экипажа был совершенно определенный — в Москву! Но после туманных намеков Толстикова невольно закралась тревога: да неужели может быть ещё задержка? Вроде бы и хватит, наверное…
Утром проснулись сами, никто не будил — хороший признак. Но когда уже позавтракали, на «газике» подъехал комендант аэродрома СП–4 А. И. Шутяев:
— Вот вам радиограмма к чаю.
Читаю молча: «СП–4, борт Н 465. Лебедеву. Вылетайте к американскому самолету, готовьте к эвакуации. С запасными частями к вам вылетает Котов». Под текстом подпись начальника полярной авиации. Теперь уж жаловаться некому.
— Чего молчишь? — мрачно спрашивает Иванов. — Читай уж всем!
Зачитал. Улыбок не было.
— Да, командир, чуть не забыл, — вспомнил Шутяев. — Толстиков просил передать, что через несколько часов прилетает Мазурук, он на словах передаст вам все, что нужно. А теперь — это уже от себя — не расстраивайтесь и настраивайтесь…
Ну что ж, была Москва рядом, но теперь новое задание. Как говорится, служба…
Илья Павлович прилетел на Ил–12 и пригласил весь наш экипаж к себе в самолет, где устроил маленький прием. Теперь я понимаю: он прекрасно чувствовал, как нелегко нам вот так перестроиться — вместо Москвы, вместо отдыха ковыряться здесь с ремонтом незнакомое машины. Думаю, он и прилетел только для того, чтобы подбодрить нас (ведь советов по ремонту он и не мог дать, не видя самолет).
— Рад за вас, — говорил Мазурук, — молодцы, отличились! Рад, что вашему экипажу довелось внести такой весомый взнос в актив полярной авиации. Новое задание трудное, но выполнить его нужно, не откладывая. Советую не тянуть резину, поторапливаться. Время летнее, начинается таяние снега, скоро пойдут туманы. Так что, чем быстрее, тем лучше! Через несколько дней прилетит из Москвы командир авиагруппы Илья Спиридонович Котов, привезет вам необходимые запасные части для вашего «американца»…
Мазурук доставил почту и какое–то забытое оборудование для СП–4. Со станции он должен был забрать в Ленинград Ивана Григорьевича Петрова со всеми его впечатлениями, результатами исследований и трофеями.
