Ротный разведчиков только что снял стружку со взводных. Собрал их отдельно и вполголоса, но очень убедительно доказывал, что Вася неправ. А Вася, рыжий лейтенант, еще на голову выше ротного и на два размера здоровей, все пыхтел и вертел своим облупленным носом, выражая явное неудовольствие. А потом главный разведчик плюхнулся рядом со мной и неожиданно признался, что у него сегодня день рождения, и причем круглая дата.
– Практически юбилей. Сороковник разменял, – как-то с грустью сказал он.
Отчего грусть – я так и не понял. То ли от того, что уже тридцать, то ли от того, что не за столом среди родных и близких, а в забытых Аллахом горах, в стране, на календаре которой идет 1366 год. Неожиданно ротный разговорился. Рассказал о своей семье: маме, которая воспитывала его одна, любимой жене и обожаемой двухлетней дочурке. Вспомнил, как праздновал свой день рождения, уже зная, что через несколько дней отправится в Афганистан. Он знал, а семья еще не знала. Не стал их расстраивать раньше времени. Хотел, чтобы праздник прошел радостно. И он прошел радостно – ни слова о скорой разлуке. Он, как ребенок, стал хвалиться подарками, радостно рассказывая кто что подарил ему в тот последний день рождения перед отъездом на войну.
Зацепил меня этот капитан. Без всяких речей захотелось сделать ему что-то приятное. Нащупал я в лифчике (нагрудной сумке для магазинов и гранат) одинокий шарик витаминки и протянул ему со словами:
– На, Вадим, все что есть. Поздравляю!
Ту задачу мы с Вадимом выполнили. И заминировали от души, и бойцов своих не потеряли ни убитыми, ни ранеными. Правда, наша артиллерия случайно накрыла нас залпом из «Гвоздик», но мы отделались только легким испугом, да мой связист Ваня Петров – порванными осколком штанами. К броне вышли голодные, усохшие, но довольные. Мы с Вадимом сразу разбежались – у него свои начальники, у меня свои. Проверить личный состав, оружие, доложить начальству, да и самим что-нибудь попить и перехватить. А потом и разъехались по своим частям.
Через три недели мою роту снова придали этому полку. Приехав к ним в гарнизон, я прихватил заготовленный подарок и пошел искать разведроту. Нашел быстро. Первым увидел Васю, взводного из разведки. Поздоровались.
– Вадим-то далеко? – с улыбкой, предвкушая радость от подарка, спросил я взводного.
Вася вроде и ростом стал меньше, и вся его рыжая краска сразу выцвела.
– А нет больше Вадима. Убили его вчера.
– Как?
– Ехали на бээмпэшках колонной. Из зеленки одинокая очередь. Ему две пули в грудь. Умер сразу.
Теперь и мне пришлось пережить то, что, как я видел, испытывал Вася. И ноги ослабли, и солнышко поблекло, и подарок стал ненужным. Да я и не помню, куда его задевал. Вот и весь юбилей до копеечки.
Дорогой Вадим! На этой планете много бардака и неразберихи. Но здесь тебя помнят. Они тоже помнят. Я был у них. И на твоей могиле тоже был. Пусть родная земля тебе пухом будет…
2002 годДмитрий и Николай Суслины. Однолюбы
© Дмитрий Суслин, Николай Суслин, 2014
Закончить ХАИ – это круто. Это так здорово, что Рустам не мог спрятать свою радости от прохожих. Шел по Пролетарской площади, подпрыгивая как ребенок, которому только что подарили любимую игрушку. Рустам побежал на телеграф позвонить в Кишинев маме, она ждет, ее нужно обрадовать. Хотя мама не очень хотела видеть Рустама военным.
У центрального телеграфа как всегда очередь, но ничего, он подождет, у него увольнительная до утра, время есть. Впереди стояла хрупкая девчонка в голубом платье и туфлях на высоких каблуках. Как они ходят на таких шпильках, Рустам спотыкнулся бы на первом шагу. Девушка почувствовала чей-то взгляд и повернула голову и… и замерла. Высокий, стройный брюнет в военной форме разглядывал ее туфли.
– Нравятся?
– Вроде красиво, но как на них ходите?
– Сноровка нужна, умение. Это не то что прыгать с парашютом, раз – и все.
– А у меня на лбу написано, что я прыгаю с парашютом?
– Нет, на погонах, да еще значок прикреплен.
– А вы наблюдательны.
– А то, такая профессия у меня.
– Какая?
– Хорошая и интересная. Кстати, меня Анастасия зовут.
– Рустам. А вот и наша очередь. Хочешь, погуляем после переговоров?
Ночь прошла как мгновение. Они пошли по Лопатинской набережной, потом любовались на Благовещенский собор, не обошли и мемориал с Вечным огнем. И все это виделось Рустаму другими глазами, с Анастасией было все насыщеннее, полно жизни и так романтично! На рассвете расстались, но договорились вечером вновь увидеться. У лейтенанта Абдулина намечался недельный отпуск перед отправкой в воинскую часть, а служить он будет в Твери, аэродром Мигалово, и это тоже круто.
Конечно, хотелось спать, но организм молодой, привычен к нагрузкам. Да и какая это нагрузка, Рустам был готов еще не спать сто ночей, а провести их с Настенькой, такой милой, такой голубоглазой, такой улыбчивой, такой… Она закончила только что журналистику, будет писать. Но как красиво она рассказывает, как интересно, так может только его мама, она преподаватель литературы в пединституте, ей Бог велел.
И что вы думаете? Рустам вечером предложил поехать в Кишинев, познакомить с мамой.
Анастасия не ожидала такого поворота событий, но Рустам уже не курсант, он лейтенант, он через десять дней будет служить в настоящей воинской части. Что думать, это судьба. А какой он красивый… Настя таких раньше не видела.
Мама встретила приветливо, даже не удивилась, когда Рустам предстал перед очами с тоненькой голубоглазой девчонкой, которая поздоровалась и представилась, говоря с мягким украинском акцентом.
Вероника Андреевна готовила на стол. На стене Анастасия увидела портрет с черной повязкой на уголок. Военный в летной форме с погонами майора.
– Мой отец, – сказал Рустам, предугадывая вопрос. – Погиб на учениях, в Челябинске, мне тогда было пять лет. Он был превосходным военным летчиком, Руставели Абдулин. После похорон отца мама вернулась к бабушке с дедом, они у меня молдаване. А папины родители в Абхазии жили. Я ездил к бабушке часто, но она уже умерла. Уже никого нет, бабушка замуж второй раз не вышла, хотя красавицей била неописуемой. И в Белоруссию не вернулась, откуда была родом. Любила она деда.
– А как умер твой дед? – спросила Анастасия заинтригованно.
– Его сбили над Берлином, он летчиком был. Вот и мама всю жизнь одна.
– И после этого ты пошел в военное училище?
– Ну да, а кем мне быть?
Зашла Вероника Андреевна, и Анастасия замолчала.
Вечером Рустам показал девушке город, 59-ю школу, которую Рустам закончил с отличием, погуляли в парке Пушкина. Рустам читал наизусть Александра Сергеевича, потом рассказал, что великий поэт жил в Кишиневе.
А когда пришли домой, Рустам сделал предложение Анастасии.
– Можно я подумаю?
– Можно, но только до утра. У нас остается пять дней до свадьбы. – Рустам притянул девушку к себе и нежно дотронулся губами до ее губ.
– Если только пять дней, то когда думать? Я согласна.
Через три года Рустам Абдулин получил звание старшего лейтенанта и был откомандирован в Афганистан. Анастасия поехала к своим родителям в Одессу, заодно быть поближе к Веронике Андреевне, с которой подружилась и называла ее мамой.
05.06.1984, Кабул
«Милая, милая моя Настенька, как я соскучился по тебе. Только два дня прошло, а кажется, вечность. Мне божий день не мил, если не получаю твоих писем. Что тебе написать, моя хорошая, у меня все хорошо, я же в столице, и это круто.
Вчера получил целых три письма от тебя, и это для меня праздник. Целую тебя, моя девочка, очень страдаю, что не могу быть рядом. Твой Рустам».
07.06.1984, Одесса
«Когда пришла провожать на войну, ты сказал, что не любишь писать письма, а значит – их не ждать сильно. Понимаю, что ты только улетел, значит, письма придут позже, надеюсь через неделю уже их получить.
Тогда, при расставании, ты дал мне аудиокассету. Каждый день я вслушиваюсь в твой голос, ловлю новые интонации, чувствую тебя рядом. Живу твоими словами, снами, в которых ты рядом, где я могу дотронуться до тебя и целовать тебя долго-долго. А еще я чувствую твой запах. Но он улетучивается в суете бегущих дней. Ты часто снишься мне, но с каждым разом твое лицо ускользает от меня. Чувствую тебя, знаю, что это ты, но не вижу, ты исчезаешь…
Сегодня заметила, что расцвела акация. В воздухе закружился цветочный дождь, аромат сводит с ума. Ты ведь помнишь, как я люблю акацию?
Здесь была необыкновенно красивая весна. Зацвела акация. Не хочешь насладиться этим зрелищем? Заодно меня увидишь…
Рустам, мой единственный, я должна сказать тебе что-то очень важное, никому не сказала, держала для тебя: я беременная. Представляешь, я ношу крохотную часть тебя в себе… как я тебя люблю и его уже люблю.
Очень, очень люблю и скучаю. Целую, целую, целую».
