Деникинская разведка добыла приказ по Южному фронту №331 от 30 сентября, которым предписывалось в кратчайший срок сформировать в каждой армии (8-й, 9-й, 10-й, 13-й, 14-й) по одной резервной дивизии, а в пределах Московского военного округа — 4 стрелковых дивизии. «По всем городам Совдепии идет лихорадочное формирование конных эскадронов и отрядов, часть коих предназначается свести в кавалерийские полки и более высшие соединения, часть намечается для партизанских действий в тылу ВСЮР», — говорится в разведсводке{833}.
К середине октября положение деникинских армий значительно осложнилось. В Полтавской и Харьковской губерниях вспыхнули крестьянские восстания, в Екатеринославской и Таврической губерниях действовала повстанческая армия Н.И. Махно, насчитывавшая от 50 до 80 тыс. человек. Ее отряды вели боевые действия с тыловыми частями ВСЮР, срывали мобилизации и реквизиции, разрушали железнодорожные пути и дезорганизовывали снабжение белогвардейских армий{834}. Помимо этого, заключившие перемирие с петлюровцами и поляками большевики силами 12-й армии повели наступление на белогвардейцев с запада. Надежды на то, что группа генерала A.M. Драгомирова сможет пополниться людскими ресурсами в Киевской области и прикроет левый фланг Добровольческой армии, не оправдались.
Генерал А.И. Деникин был вынужден приостановить наступление на Москву и перебросить часть своих войск под Киев и на подавление махновского выступления, о котором пойдет речь ниже. Таким образом, белогвардейский фронт на севере оказался ослабленным.
Большевики продолжали наращивать усилия против Добровольческой армии — самого боеспособного объединения ВСЮР, решив, что победа над ней сможет изменить ход Гражданской войны. Для нанесения удара по 1-му армейскому корпусу генерал-лейтенанта А.П. Кутепова в районе Брянска и Орла сосредотачивалась 14-я армия, состоявшая из латышской дивизии (10 тыс. штыков и 3 тыс. сабель), эстонской дивизии — такого же состава, 7-я, 8-я и 9-я кавалерийские дивизии, отдельные бригады и полки, а также 13-я армия. Вторая группировка красных создавалась под Воронежем (8-я армия и 1-й конный корпус С.М. Буденного) для наступления между Добровольческой и Донской армиями. Третий удар должны были нанести 10-я армия и основные силы 11-й армии в целях овладения Царицыном{835}.
Деникинские спецслужбы были достаточно хорошо осведомлены о наращивании сил противника. Так, по их данным, с мая по ноябрь 1919 года против ВСЮР (а не только Южного фронта) большевики перебросили 423 тыс. штыков и сабель и 1051 орудие: в мае — 20 тыс., в июне — 25 тыс., в июле — 75 тыс., в августе — 124 тыс., в сентябре — 129 тыс., в октябре — 70 тыс.{836}
В октябре 1919 года генерал-квартирмейстер штаба главкома ВСЮР генерал-майор Ю.Н. Плющевский-Плющик, ссылаясь на донесения агентуры, проинформировал начальника британской военной миссии о том, что с 30 сентября по 6 октября (с 12 по 19 октября) 1919 года из Витебска в Брянск пришло 80 эшелонов, переброшены 3 латышские дивизии{837}.
Несмотря на неполноту и некоторые неточности полученной оперативной информации, разведка смогла предупредить белогвардейское командование о концентрации сил красных и вероятном направлении удара их армий.
Генерал-лейтенант А.И. Деникин свидетельствовал, что группировка противника не являлась тайной для белых, но «…ввиду отсутствия у нас резервов парировать намеченные удары можно было лишь соответствующей перегруппировкой войск… Выполнение этих планов сторонами приводило к встречным боям, развернувшимся в генеральное сражение на пространстве между Десной, Доном и Азовским морем, сражение, которому суждено было решить участь всей кампании»{838}.
Что же касается резервов, как следует из вышесказанного, то они были отвлечены на так называемые «внутренние фронты» для подавления восстаний, поднятых Н.И. Махно и другими атаманами. Следует отметить, Н.Е. Какурин, так же как и А.И. Деникин, пришел к выводу, что основной причиной неудачи Добровольческой армии на главном операционном направлении явилось отсутствие свободных резервов{839}.
По оценке Н.Е. Какурина, «начиная с сентября 1919 года стратегия белого командования уже не основывается на данных действительной обстановки и строгого учета сил, а является игрой азартного игрока, надеющегося одним ударом сорвать ставку крупной игры»{840}.
Оценки красного военспеца совпадают с дневниковой записью другого генштабиста — А.А. фон Лампе, рассуждавшего 3 (16) октября 1919 года о причинах неудачи белых на фронте: «Я не сомневаюсь, что это результаты нашей авантюрной стратегии — идти как можно быстрее вперед по линии наименьшего сопротивления красных… Политика наша, а с ней и стратегия хромает — говорю это не под влиянием неудачи и огорчения — я и раньше всегда говорил, что у нас идет наступление стенкой, без всякого плана»{841}. Поскольку операции должным образом штабами не планировались, то, по всей вероятности, ими были в должной мере не востребованы разведывательные данные.
С этой точки зрения неблагоприятный исход похода ВСЮР на Москву был предрешен, и даже самые достоверные разведывательные данные о противнике не смогли бы повлиять на ход сражения, судьбоносного для Гражданской войны.
В ходе ожесточенных боев деникинская разведка по мере возможности продолжала обеспечивать командование сведениями тактического характера. Так, к началу ноября агентуре стало известно о телеграмме командующего Южным фронтом А.И. Егорова командующему 13-й армией А.И. Геккеру, предписывавшей последнему составить ударную группу для захвата Курска{842}.
28 октября (10 ноября) 1919 года разведка докладывала, что красные силами 8-й, 13-й и 14-й армий намерены нанести удар по Добровольческой армии в районе Старый Оскал—Курск, чтобы наступать на Харьков и Донецкий бассейн{843}.
Благодаря полученным сведениям белогвардейское командование сосредоточило в районе Касторная, Нижнедевицк сильную группировку: до 10 тыс. сабель, около 4 тыс. штыков, 7 бронепоездов и 4 танка{844}. На подступах к Касторной в первой половине ноября разгорелись ожесточенные бои. К середине месяца сопротивление белых было сломлено, 15 ноября красные заняли Касторную, а к концу следующего дня разгромили белогвардейские части.
В ходе Воронежско-Касторненской и Орловско-Курской операций главные силы Добровольческой и Донской армий потерпели тяжелое поражение, после которого началось общее отступление ВСЮР.
Разведка предупредила командование ВСЮР о сосредоточении красных войск на вероятных направлениях новых ударов — на Царицын, Дон и Украину. Имевшая доступ к оперативным планам Южного фронта агентура сообщала, что группировка его частей главный удар нанесет по Донецкому бассейну. Эти данные дополнялись сведениями о наращивании сил противника — переброске против ВСЮР в первой половине декабря 1919 года с Туркестанского и Польского фронтов, тыловых районов Южного фронта 42— 44 тыс. штыков, от 2 до 8 тыс. сабель, более 20 орудий{845}. Полученные разведкой сведения подтвердились дальнейшими действиями соединений и частей Красной армии.
В результате наступления Южный и Юго-Восточный (Кавказский) фронты с середины ноября 1919 по апрель 1920 года разгромили Вооруженные силы на Юге России. Оставшиеся белогвардейские части эвакуировались в Крым.
К концу 1919 года значительно осложняли положение ВСЮР повстанческие отряды, ведшие бои с частями белой армии и наносившие вред тыловым коммуникациям. По данным деникинской разведки, в октябре—ноябре 1919 года на террнггории Киевской области действовало 28 вооруженных отрядов общей численностью 12—15 тыс. человек, которые разделялись на два направления: большевистское и «самостийническое».
Причины успеха вооруженных выступлений повстанческих сил в тылу ВСЮР спецслужбы объясняли стремлением масс к легкой наживе, недоверием крестьян к аграрной политике властей, сильной петлюровской агитацией, обилием оружия в деревнях, недостатком оружия и обмундирования в белогвардейских тыловых частях, боровшихся с бандами{846}.
Из мировой практики известно, что обеспечение внешней и внутренней безопасности на своей территории находится в компетенции контрразведки и других сыскных структур, а за ее пределами — разведки. Гражданская война внесла свои коррективы. Занятые повстанцами огромные районы оказались не подконтрольными власти и поэтому затрудняли работу органов контрразведки. Для борьбы с «армиями» Н.И. Махно и других «батек» командование ВСЮР было вынуждено применять воинские части, действия которых в большей степени нуждались в разведывательном обеспечении.
Эта особенность проявлялась в белой Сибири, а в более поздний период отечественной истории — во время контртеррористических операций в Чечне в конце XX — начале XXI века.
