Голос Тали звучал тихо, но от этого не менее убедительно:
— Сейчас это, может, звучит напыщенно, но именно любви, а не ненависти к врагу. В те роковые минуты в тебе остаются и живут только самые светлые и добрые чувства к родным и близким, все остальное становится мелким и ничтожным. Впервые там, у Красного моста, и потом не раз перед атакой я наблюдала это удивительное состояние души.
Часы отсчитывали последние минуты и секунды наших жизней. И тогда, — лицо Тали озарилось особенным светом, — Мушни с трогательной заботой поправил на молоденьком студенте неумело надетую каску, затем отошел в угол, привалился к стене, достал из кармана фотографии и нежно погладил рукой. Что он думал в те минуты? Наверное, то же, что и все те, кто когда-либо стоял перед выбором между жизнью и смертью.
Арзамет Тарба приподнялся над подоконником и пристально вглядывался в знакомые улицы, пытаясь за пеленой дыма разглядеть родной дом. Его губы что-то беззвучно шептали. Там оставались отец, мать и младший брат Дмитрий.
Батал Табагуа и Асик Атба, последний раз державшие автомат в руках во время срочной службы в армии, заново примерялись к ним.
Артур Читанава в который уже раз пересчитывал скудный запас патронов и, отсыпав горсть, передал Иналу. В это время снизу, где сосредоточивались для атаки гвардейцы, донеслись отрывистые команды.
Мушни встрепенулся, быстрым взглядом окинул бойцов и охрипшим голосом произнес те самые слова, которые потом не раз повторяли командиры ребятам перед решающим штурмом:
«Сегодня на их стороне сила, но на нашей — вера и правда. Пока нас мало, а врагов намного больше. Этот бой может стать последним, но мы не страшимся смерти, потому что пришли сюда не по приказу, а по зову сердца. Мы сделали свой выбор — свободная Родина или смерть! Этот бой и жертвы станут той искрой, что разожжет пламя народной войны. За нами встанут сотни, тысячи бойцов…»
Разрыв снаряда вздыбил металлическую крышу над кинотеатром и, словно листок бумаги, скрутил в трубу. В злобном лае зашлись пулеметы. Залпы гранатометов и танкового орудия сотрясли здание. Рухнуло перекрытие над залом, клубы пыли и дыма заволокли помещения. Из-под развалин послышались стоны раненых, появились первые убитые…
Здесь Тали прервала рассказ, и ее взгляд обратился к городу. За деревьями виднелись изуродованная крыша кинотеатра «Апсны» и мрачные развалины Совмина. Спустя столько лет ее разум отказывался понимать чудовищность того, что происходило в Сухуме 14 августа 1992 года. Она тяжело вздохнула и вернулась к рассказу:
— В тот миг мир для меня раскололся надвое. Там, за спиной, на маяке и в Гаграх все так же ярко светило солнце и весело шуршал галькой морской прибой. На пляжах негде было яблоку упасть, от восторженного писка и визга детворы, барахтавшейся в море, шум стаял, как на птичьем базаре. В Новом Афоне в Пантелеймоновском монастыре после многих лет забвения возобновилась служба, первые прихожане возносили молитву во имя добра, справедливости и мира. А здесь, у Красного моста, в кромешной мгле витал запах крови и смерти. Ад в раю! Точнее и правдивее, чем это выразил Алексей Аргун, не скажешь.
Тот день для нас превратился в ночь, а время будто остановилось. Давно смолк наш единственный пулемет, снайперы выбили расчет. Не стало слышно выстрелов на крыше. Ребята, вооруженные ружьями и автоматами, не могли долго сопротивляться убийственному огню вражеских вертолетов. Пламя охватило крышу и верхний этаж. Танк и БМП методично били по окнам первого и второго этажей. Садисты! Они рассчитывали загнать нас в подвал и сделать из него братскую могилу.
Мушни с Артуром окинули взглядом ребят, их лица были суровы и сосредоточенны. Они, вчерашние школьники и студенты, понимали, что наступил решающий момент боя, и приготовились стоять насмерть.
Гвардейцы тем временем перегруппировались и мелкими перебежками стали подтягиваться к зданию кинотеатра. Некоторые, осмелев, выбрались из укрытий, просочились к парапету набережной и взяли под прицел наши позиции и пути отхода. Экипаж танка нахально выдвинулся на прямую наводку, а вслед за ним заворочалась и залязгала гусеницами остальная колонна.
Мушни от бессилия и злости заскрипел зубами и в сердцах воскликнул:
— Один бы гранатомет — и я бы захлопнул ему пасть!
— Сволочь! Ближе не подходит, боится, что бутылкой достанем, — сокрушался Артур.
— Еще пара минут, они развернут на позиции второй танк — и тогда нам крышка, — подвел печальный итог Мушни.
Артур продолжал наблюдать за маневрами гвардейцев, в надежде найти выход из положения. Мушни, к сожалению, оказался прав, танк торчал как кость в горле. Он нервно сглотнул и чужим, деревянным голосом произнес:
— Мушни, я остаюсь с ребятами Беслана и прикрою, а ты забирай молодых и отходи.
— Нет! Мы не уйдем! — с ходу отмел это предложение он. — Мои парни уже понюхали порох, и гадам так просто нас не взять. Они еще умоются своей поганой кровью!
— Ты должен уйти! Я военный… — настаивал Артур.
— Мы сейчас все военные! И если…
Очередь крупнокалиберного пулемета прошлась над их головами и прервала спор. Они залегли под подоконником и через пробоины в стенах принялись высматривать пулеметчика.
— Вон он, сволочь, где засел! — первым заметил Артур.
С последнего этажа высотки санатория ПВО, изрыгая огненные струи, рокотал ПКТ.
— Теперь поздно думать об отходе. С такой позиции эта сволочь половину из нас положит, — с ожесточением произнес Мушни.
В это время внизу раздался топот ног, ребята схватились за оружие, а через минуту опасения рассеялись. Из дыма и пыли, как ангелы-спасители, появились ребята Астамура Бганбы и принесли с собой целый арсенал: автоматы и пистолеты. В нас снова ожила надежда.
Голос Тали дрогнул, она замолчала, но через мгновение продолжила рассказ:
— Прав был Мушни, когда говорил, что на место каждого павшего встанут десятки, сотни новых бойцов. Арзамет, Беслан Джелиа, остальные ребята набросились на них с вопросами:
«Что происходит в городе?»
«Когда подойдет подкрепление?»
«Где русские десантники?»
«Почему они не остановят эту бойню? Почему?..»
Мушни и Артур с грустью смотрели на них и не оставляли без внимания перемещения гвардейцев. Второй танк заканчивал разворот для выхода на позицию, а БМП попятилась назад, освобождая ему место.
— Надо немедленно атаковать, пока они не развернулись! — предложил Артур.
Его поддержал Беслан. Мушни мучительно размышлял. То, что предлагали Артур с Бесланом, с точки зрения военной тактики, возможно, было оправданно и правильно, но именно с точки зрения военной, когда под рукой обученные и хорошо вооруженные солдаты. «Именно солдаты», — с тоской подумал он и посмотрел на ребят.
Большинство из них только сегодня взяли в руки оружие, впервые нажали на курок и метнули гранату. Они, еще не успевшие пожить, подчиняясь его воле, через несколько минут могли полечь в отчаянной и рискованной контратаке. Имел ли он право на их жизнь?
«А может, пока не поздно, собрать все силы в один кулак и вырваться из капкана, который гвардейцы готовились захлопнуть? Но тогда ополченцы из Гудауты и Эшер не успеют подтянуться и занять позиции, а редкие заслоны из батальона милиции вряд ли смогут задержать набравшую обороты бронированную армаду. Разрозненные очаги сопротивления будут смяты, и город останется без защиты, — терзался перед выбором Мушни. — Артур с Бесланом правы, надо атаковать! И пусть простят меня отцы с матерями за те жертвы, что будут принесены сейчас», — принял он решение и отдал команду:
— Приготовиться к атаке!
Ребята подтянулись, и их решительность придала ему уверенности.
— Я с моими, группой Беслана и Абзагу выбиваем пехоту и гранатометчиков, затем выходим на танк и БМП. Любой ценой их надо подорвать и заблокировать дорогу! Артур, остаешься здесь, чтобы прикрыть! — распорядился Мушни.
Тот попытался возразить, но он был непреклонен:
— Не будем спорить! Действуем быстро! Только вперед! — и осекшись, коротко обронил: — Раненых и убитых забираем на обратном пути! Вопросы есть?
Их не последовало, каждый сделал свой выбор. Мушни махнул рукой и первым шагнул вперед.
Стремительная атака ополченцев обескуражила и посеяла панику среди гвардейцев. Они дрогнули и, ища спасения, бросились под защиту стен домов и ограду военного санатория. Танк и БМП, оставшись без прикрытия пехоты, попятились назад. В них полетели бутылки с зажигательной смесью. Зеленое пламя растеклось по броне танка, ствол поник, башня замерла, из нижнего люка выскочили трое в черных комбинезонах. Автоматные очереди настигли их у реки. Арзамет, Беслан и Абзагу не раздумывая ринулись к брошенному танку, чтобы завладеть трофеем, и принялись сбивать пламя. Их засек пулеметчик, засевший на высотке, и перенес огонь с кинотеатра на площадь.
