Столь доходчивое объяснение сыграло свою роль в признании закона населением страны. Проведенный в феврале 1941 г. опрос общественного мнения выявил, что свыше 2/3 опрошенных американцев высказались в поддержку билля о ленд-лизе[68].
Впоследствии Шервуд заметил, что сравнение с домом соседа помогло Рузвельту выиграть борьбу за закон о ленд-лизе. Ни идея займа, ни передача военной помощи в дар не имели никаких шансов на успех, однако Рузвельт упомянул о них, чтобы показать, что он фактически занимает умеренную, среднюю позицию. Предстояли два месяца самых ожесточенных дебатов в Конгрессе, какие когда-либо знала история Америки, но американский народ в целом поверил в то, что нет ничего слишком радикального или слишком опасного в предложении президента одолжить свой «садовый шланг» англичанам, столь героически сопротивлявшимся немцам.
После Рождества, 29 декабря 1940 г. Рузвельт выступил по радио в «беседе у камина» и произнес знаменитую фразу: «Мы должны быть великим арсеналом демократии». Позднее Сэмюэл Розенман[69] отмечал, что президент впервые изложил долгосрочный план действий для Соединенных Штатов. Раньше помощь предоставлялась от случая к случаю, в силу каких-то чрезвычайных обстоятельств. Но сейчас это был уже не тот президент, чей срок пребывания у власти близился к концу, как в июне 1940 г., когда капитулировала Франция. Раз его снова избрали на четыре года, он мог снова заняться долгосрочным планированием[70].
Рузвельт готовился выступить с посланием к Конгрессу. То, что Конгресс его поддержит, у Рузвельта сомнений не вызывало. Ради этого он провел большую и плодотворную подготовительную работу. 6 января 1941 г. президент выступил с ежегодным посланием, в котором сформулировал «четыре свободы»: «свобода слова и самовыражения», «свобода каждого исповедовать свою веру в Бога своим путем, повсюду во всем мире», «свобода от нужды» и «свобода от страха»[71]. В своем послании Рузвельт подчеркнул: «Я считаю необходимым сообщить, что будущее и безопасность нашей страны зависят от действий за пределами наших границ». Затем он сделал запрос Конгрессу относительно тех компаний, которым надо произвести дополнительные объемы вооружения, чтобы обеспечить всем необходимым страны, которые уже вступили в борьбу с нацистами»[72].
Когда Моргентау вручил президенту законопроект, он изучал его медленно и тщательно. После прочтения Рузвельт заявил, что этот документ предусматривает помощь, которую американцы решили давать прямо и по возможности всем воюющим с Германией и ее сателлитами. На последней стадии разработка законопроекта велась по решению президента непосредственно Стимсоном, Ноксом, Нудсеном и Моргентау.
Двумя днями позже состоялась заключительная конференция в Белом доме с членами кабинета и лидерами Конгресса. Зачитав законопроект, президент сделал небольшое пояснение. Объем помощи иностранным государствам не определялся и не ограничивался никаким минимумом, поскольку ход войны и запросы Великобритании оставались тогда неопределенными. Законопроект уполномочил президента «продавать, передавать право собственности по сертификату от одного лица другому, обменивать, сдавать в аренду, предоставлять или как-то иначе распоряжаться любой продукцией для обороны» любой нации, чью защиту он посчитает жизненно важной для обороны США. Все виды расчетов между Соединенными Штатами и иностранными государствами должны были производиться только если президент посчитает это необходимым и на основе обоюдной выгоды. Самая же большая выгода для США состояла в использовании ленд-лизовского договора против агрессоров.
Президенту было предоставлено достаточно властных полномочий для того, чтобы оперативно реагировать но военные заказы. Он должен был самостоятельно назвать страны, защита которых жизненно важна для обороны США, и в пределах выделенных Конгрессом ассигнований решать, какой вид оружия и порядок поставок следует принять и на каких условиях.
Они почти не касались помощи другим странам, а вращались вокруг стратегии обеспечения американской безопасности. Мнения высказывались разные. Так, «Группа века», объединившая известных и влиятельных сторонников вступления Америки в войну, и «Комитет в защиту Америки путем оказания помощи союзникам» начали публичную кампанию за расширение помощи Великобритании. Последний комитет возглавлял известный республиканец Уайт из штата Канзас. В его составе работали представители Республиканской и Демократической партий. Комитет стал первой всеамериканской организацией по борьбе с изоляционизмом. Комитет Уайта открыл свои филиалы, энергично работавшие во всех штатах.
По данным Р. Шервуда, в стране имелось немало твердых изоляционистов, т. е. тех, кто не желал иметь никакого дела с воевавшими против Гитлера странами. Их было почти 30 %, и эта цифра оставалась практически постоянной в ходе опросов общественного мнения[73]. Изоляционисты, стремившиеся провалить закон о ленд-лизе, усматривали в нем капитуляцию перед «британским империализмом». Они организовались в хорошо финансируемый и влиятельный комитет «Америка прежде всего» под председательством генерала Роберта Э. Вуда, который был главой правления фирмы «Sears, Roebuck & Company». Его поддерживали сенаторы Р. Тафт и Дж. Ф. Маккормик, летчик Чарлз А. Линдберг, Генри Форд и дочь Теодора Рузвельта миссис Лонгворт.
Опасения, лежавшие в основе изоляционистской оппозиции ленд-лизу, лучше всего, по мнению Г. Киссинджера, выразил сенатор Артур Ванденберг, один из наиболее дальновидных ее представителей, претендент на выдвижение кандидатом от Республиканской партии на президентских выборах 1940 г.: «Мы выбросили, как мусор, “Прощальное обращение” Дж. Вашингтона. Мы кинулись прямо в пучину силовой политики и войн в Европе, Азии и Африке. Мы сделали первый шаг в направлении, откуда не будет пути назад»[74]. Послевоенный критик внешней политики Рузвельта, Киссинджер вслед за изоляционистами утверждал, что Рузвельт покушался на принципы мирного и компромиссного курса на разрешение внешних конфликтов, исключающие использование силовых методов при возникновении кризисных ситуаций. Киссинджер явно симпатизировал позиции Ванденберга, и более того, считал, что вывод сенатора был верен. Вместе с тем Киссинджер признавал, что необходимость подобного поведения диктовала угрожающая обстановка в мире, и заслугой Рузвельта является то, что он разглядел и признал эту необходимость.
10 января 1941 г. сенатор Баркли представил законопроект Сенату. Конгрессмен Маккорнак предъявил его Палате представителей, а клерк Палаты представителей зарегистрировал документ.
Законопроект о ленд-лизе получил символический номер – 1776, что подчеркивало существенное единение этого закона с годом принятия независимости Соединенных Штатов Америки.
В тот же день в Сенате и Палате представителей началось слушание билля о ленд-лизе, продолжавшееся почти два месяца.
Формальные слушания по законопроекту договора о ленд-лизе проводились Комитетом иностранных дел Конгресса и сенатской Комиссией по иностранным делам.
По просьбе президента дебаты в Палате представителей открыл госсекретарь К. Хэлл, который должен был курировать прохождение билля через Конгресс. Жаркие споры велись практически по всей стране. Обсуждение вопроса о принятии закона можно было услышать по радио, на улицах, в магазинах, в колледжах, церквях, клубах, на профсоюзных митингах.
В Конгресс поступали тысячи обращений, писем и телеграмм. По подсчетам газеты «Нью-Йорк тайме», законопроект о ленд-лизе поддерживали свыше 27 млн. взрослых американцев, а против выступали не более 11 млн. По данным института Гэллапа, за ленд-лиз высказались 70 % демократов и 61 % республиканцев[75].
Так, при обсуждении законопроекта сенатор Бэртон К. Уилер, только что переизбранный, а потому, как полагал Шервуд, спокойный за свою карьеру в течение ближайших шести лет (он проиграл последующие выборы в 1946 г.), стал доказывать, что этот закон означает «свежевырытую могилу для каждого четвертого американского парня». В свою очередь Рузвельт оценил такое заявление как «самое лживое, подлое и антипатриотическое из всего, что было сказано публично за время жизни моего поколения»[76].
В ходе дискуссий в Конгрессе в проект внесли четыре существенные поправки, ограничивавшие возможности президента. Они касались контроля Конгресса за ассигнованиями по ленд-лизу, отчетности президента о ходе выполнения закона, ограничения срока действия президентских полномочий по ленд-лизу и запрещения конвоирования торговых судов военно-морскими силами США. Эти ограничения во многом объясняют затруднения, возникавшие время от времени в организации поставок. Данные проблемы, не вполне понятные советскому руководству, не раз приводили к весьма сложным ситуациям в отношениях между СССР и его союзниками во Второй мировой войне.
