Это странное сооружение с башней походило скорее на звездную обсерваторию. Оно высоко возвышалось над распластанным заливом, защищенным курчаво-зелеными холмами, и наводило на мысль, что рассчитано на бесконечную силу ветра... Все остальное в бухте Врангеля более или менее было мне знакомо. Четкие геометрические линии причалов, яркие разноцветные кубики контейнеров и синие лучи труб, бегущие над бетонной площадью, горы, как желтая пшеница, древесной щепы, локальные строения . с осветительными вышками-мачтами промышленного телевидения. Ангары из рифленого железа цвета сопок между сопок... И даже то, что я видел впервые, легко узнавалось, как, например, угольный пирс, похожий на палубу авианосца, стоящего кормой к берегу, лицом в открытый: залив. Но это странное сооружение, возникшее неожиданно, как белый корабль, у входа в Восточный порт на мысе Каменского...
— Что это? — спросил я, как только оказался у начальника порта Виктора Андреевича Васяновича.
— Электронный лоцман. — Он улыбнулся, и я понял: Васянович вложил в ответ самое доступное понятие. И он тут же посоветовал встретиться в Приморском морском пароходстве с Коротаевым.
— В этом сооружении есть доля его участия, — сказал Васянович, — а называется оно: Единая комплексная система управления движением в заливе Находка.
Вернувшись из Восточного порта в Находку, я нашел Коротаева в Службе безопасности мореплавания. Он сразу же узнал меня, а я, так же как и девять лет назад, отметил в его поведении завидную непринужденность, которая сняла мою неловкость за неожиданное вторжение.
Форменный пиджак его висел на спинке стула, и он, освободив узел галстука, широко улыбнулся, глаза его сузились, заискрились... Он поднес руку к седеющей голове, как бы напоминая о давности нашего знакомства в редкую для этих широт снежную зиму 1971 года.
Анатолий Владимирович в ту пору был капитаном Находкинского порта. Помню, знакомясь с городом, я опоздал на рейсовый катер и под вечер забрел к нему, попросил помочь добраться до бухты Врангеля. Случилось так, что наши заботы совпали, и вскоре мы с ним на небольшой служебной посудине уже пересекали залив и, стоя на открытой палубе, смотрели на редкие тусклые огоньки только недавно начавшего строиться порта. В бухте Врангеля я жил уже целую неделю и легко, даже на большом расстоянии, мог по огням отличать нехитрые строения на берегу бухты. И особенно многопалубное судно «Приморье», которое служило общежитием для одиноких и домом для семейных. Четыре огня этого судна были сосредоточены вместе. Два средних чуть выше двух крайних. Если соединить эти огни, получался контур двухмачтового судна. Правда, в бухте обычно до утра блуждали огни землечерпалки, но они и вблизи-то не очень светились и напоминали разбухшие светящиеся точки. А за кормой нашего катера оставалось зарево от огней многооконного города, огней судов, которые высвечивали голубовато-зеленую воду и, преломляясь, освещали корпуса транспортов. Их было много, стояли они и вдоль прибрежной полосы и на рейде «Да, — говорил Коротаев, — Находке уже тесно в ее удобной бухте, и хорошо, что начали строить другой порт в соседней бухте».
Помню, я спросил его, где бы мог прочесть описание бухты Врангеля, и Анатолий Владимирович посоветовал.
— Вы остановились в «Приморье»? Попросите у капитана лоцию Японского моря — в ней все четко и кратко.
В тот же вечер я раздобыл лоцию, нашел нужную страницу и прочел «Бухта Врангеля вдается в восточный берег залива Америка (в наши дни он переименован в Находку) между мысом Каменского и находящимся в восьми кабельтовых от него мысом Петровского Северный и северо-восточный берега бухты возвышенные. К восточному берегу подходит покрытая травой обширная низменная долина, по которой протекают впадающие в бухту речки Хмыловка и Глинка. Южный берег бухты образован пологими, а юго-западный более крутыми склонами прибрежных гор. Склоны гор покрыты кустарником и лесом».
Вот такой я увидел бухту Врангеля. Если не считать, что была зима, а сопки, покрытые почерневшей травой и редким лесом, — серыми и неуютными. И когда мы теперь познакомились с Васяновичем, я сказал ему об этом.
Как выяснилось, с Виктором Андреевичем мы знали друг о друге — у нас были общие знакомые, — но встретились впервые Я сразу почувствовал: он куда-то торопится, весь зажат в тисках забот. Но как бы ни скрывал Васянович свою занятость, светлые глаза выдавали смущение и нетерпение. И хотя наша встреча обещала быть непродолжительной, я начал издалека: спросил его о прошлом, что испытывает он теперь, вспоминая то время, когда здесь, кроме океана, сопок, тайги, ничего не существовало...
— Какие эмоции... — сказал Виктор Андреевич так, словно я своим вопросом хотел его сбить с делового настроя. — Естественные эмоции, — проговорил он жестко после некоторого замешательства. — В 23.30 в Находку мне вдруг позвонил из Владивостока тогдашний начальник Дальневосточного пароходства Бянкин, сказал, чтобы в восемь утра я был у него в кабинете. Я бросился искать шофера, нашел его в три ночи. А в пять утра выехали. Так что в восемь я был уже у Бянкина. «Вот мы посоветовались с краевым комитетом партии, — сказал он с ходу, — и решили назначить тебя начальником Восточного порта…» В тот день я просидел в пароходстве до семи вечера и после долгих раздумий наконец заявил о своем согласии. Возвращаюсь обратно и думаю, как создавать коллектив на голом месте? Тут ничего не было — ни воды, ни света. Где взять ведро, палатку, куда посадить отдел труда и зарплаты, вселять вновь прибывших? Как и каким транспортом ездить? Какие емкости найти для топлива? А тут еще и охрана окружающей среды. Ком вопросов. Помню, в ту зиму много ребят родились прямо на катерах — не успевали женщины дойти до находкинского роддома, потому что в заливе хоть и небольшие, но льды были. Ну а для катеров это... сами понимаете.
Виктор Андреевич посмотрел на часы и в знак того, что располагает еще несколькими минутами, продолжил:
— Надо было здесь жизнь создавать. Не только строить.
— А дальше?
— Дальше. Начали строиться — жилье, быт, поселок, и все это, как вы сами понимаете, в основном за десятую пятилетку. — Виктор Андреевич, на ходу предвосхитив мой вопрос, решил, не останавливаясь, ответить на него. — Понимаю. Хотя порт начал строиться в 1971 году, мы считаем — он детище десятой пятилетки, потому что все главные сооружения — щеповой, контейнерный и угольный комплексы — мы построили за это время… Сейчас фактически разработана вторая очередь строительства на одиннадцатую пятилетку, и мы предполагаем строить три контейнерных комплекса, еще один лесной причал, два комплекса по переработке зерна.
— Виктор Андреевич, зависит ли дальнейшее строительство порта от торговли со странами тихоокеанского бассейна? — спросил я.
— Еще и от строительства Байкало-Амурской магистрали. Вот вместо второго глубоководного угольного пирса мы пока решили строить рудный комплекс. Почему? С трассы БАМа в перспективе пойдет руда... Вообще-то многие считают выходными воротами БАМа в Тихий океан порт Ванино, потому что трасса приходит в Комсомольск на-Амуре, а оттуда в Совгавань и в Ванино. Но ведь географически выгоден выход БАМа на Восточный порт. Отсюда ближе в порты Японии и в Юго-Восточную Азию, к Австралии и ближе, через проливы, к США. Смотрите, вот она, карта. — Он встал попросил и меня подойти к огромному полотну во всю стену и остановил мое внимание на линии Татарский пролив — залив Находка. — Если взять расходы железнодорожные и морские, то выгодно было строить порт здесь, потому что мы слабо замерзаем, а Совгавань сильно. И если на угольный пирс поставить судно с чистой грузоподъемностью в сто пятьдесят тысяч тонн, то есть насыпать в него столько угля, то эту махину, несмотря на то, что у нас есть мощные ледоколы, провести во льдах практически невозможно. Пусть несколькими ледоколами. Такая громадина застрянет как утюг, и ее не сдвинешь с места. Это к тому, что Ванино замерзает... Убедил я вас?
В отличие от Васяновича Коротаев никуда не торопился, и, пока он говорил по телефону, я разглядывал полки, полные тайн и пищи для воображения человека, живущего далеко от моря. Солидные издания морских книг, пособий с астрономическими таблицами, звездными картами, и многое другое, что собиралось годами. Тут же, на видном месте, колонной стояли ежегодники английского издания «Порты мира». Я нашел самый последний том за 1980 год в ярко-желтой обложке, отложил на журнальный столик, И тут из телефонного разговора понял, что нахожусь не просто в помещении Службы безопасности мореплавания, но и в кабинете заместителя начальника пароходства.
Настроение хозяина располагало к неторопливой беседе, и, прежде чем говорить о деле, ради которого я пришел сюда, осторожно, как бы издалека, спросил об истории награждения его орденом Итальянской республики.
