Камни не здания. Но представить без них Жемайтию так же трудно, как и без многочисленных шпилей средневековых костелов или невозмутимых белых аистов, вышагивающих по полям с чопорностью старых аристократов.
Он все гремели и гремели, эти взрывы... И каждый из них, уносивший из рядов Молчаливого Легиона очередную жертву, отдавался в душе Интаса щемящим чувством утраты. Казалось, что вместе с тысячелетними валунами навсегда уходит из литовского пейзажа частица поэтичности и суровой красоты.
— Я решил спасти валуны, — говорит Интас, — и мне было безразлично, сочтут меня сумасшедшим или кем-то еще. Методичность, с которой они уничтожались, была гарантией тому, что вскоре вся округа будет «очищена» от камней. А между тем вы можете встретить тысячу валунов — и они почти никогда не повторяют друг друга. Ведь это лишь вопрос вашего воображения — сумеете ли вы разглядеть в камне его специфическую красоту, как это вы делаете с произведением искусства. Если какой-то из них вдруг стал для крестьянина «камнем преткновения», разве обязательно уничтожать его? Я уверен, что любой из них способен украсить в деревне двор или сад, улицу или площадь. Важно только найти правильное решение...
Прошло двенадцать лет с тех пор, как он приехал в Моседис. И двенадцать лет он посвящал весь свой досуг поискам валунов для своей коллекции. Сегодня она насчитывает более пяти тысяч самых разнообразных валунов весом от 20 килограммов до 50 тонн. Но, пожалуй, главным успехом этой «охоты во спасение» было то, что ему удалось разрушить стену скептицизма и непонимания, вставшую поначалу между ним и жителями деревни. И не только разрушить, но и найти верных единомышленников. Подтверждение тому — огромный, напоминающий обелиск камень, установленный посреди деревенской площади как символ признания односельчанами увлечения Вацлаваса Интаса.
Коллекция моседисского доктора привлекает ныне внимание многих. И не только желающих полюбоваться на каменные фантазии. На базе коллекции Интаса литовские ученые решили создать в Моседисе геологический музей, под который уже выделен участок земли.
Пожалуй, трудно было бы подобрать для большинства его камней лучшую «оправу», чем это сделала сама природа, поместив их у светлых рек, в зелени трав и бронзе опавших листьев. Здесь по утрам, усыпанные хрустальными каплями росы, они сверкают под голубым небом Жемайтии, словно драгоценности, растерянные великаном.
Это, наверно, одна из основных причин, почему Интас перенес в деревню лишь незначительную часть своей коллекции. В основном же она разместилась на холмах, полях и дорогах в радиусе 35 километров от деревни Моседис. На встречающихся на каждом шагу больших серых валунах выведены масляной краской номера. Разъяснить происхождение цифр на камнях может вам любой местный житель, ибо ребус разгадывается просто: «Не трогать! Коллекция доктора Интаса».
— С того момента, как я ставлю порядковый номер на выбранном мной камне, он уже не подвергается риску быть взорванным. Так что номер — это и своего рода охранная грамота, и «вид на жительство», — говорит Вацлавас. — Разумеется, я не сую крестьянам палки в колеса, нумеруя валуны на обрабатываемых полях, — такие камни я с помощью трактористов отвожу на территорию больницы, где я работаю и где для них найдется местечко.
Иногда валуны находят пристанище в «Аллее». «Аллея» — дорога из поселка в больницу — одна из уже осуществленных фантазий доктора Интаса. Огромные валуны, выстроившиеся по обеим сторонам дороги, чередуясь с деревьями, образуют своеобразный коридор, оканчивающийся двумя большими глыбами — входом во владения Интаса.
Белое здание больницы в глубине сада окружено настоящим каменным заповедником. Камни встают здесь из буйных зарослей дикого шиповника, прячутся за кустами роз и хризантемами, отражаются в светлом зеркале пруда с голубыми и розовыми водяными лилиями. Словно множество причудливых идолов в ажурных одеждах из света и цветных полутеней собрались на какой-то свой неведомый форум.
Наверное, немало путников, подобно мне, останавливалось у этих безмолвных глыб. Еще больше их проходило мимо. Камни умеют беречь свои тайны от первых встречных. Пока что загадочна и та надпись, которую я увидел на одной из глыб. Интас ничего не может сказать об этой надписи. Возможно, эпитафия крестоносцу или досужие начертания странствующего монаха, коротавшего бессонную ночь подле этого камня. Имя чьей-то возлюбленной или автограф неизвестной культуры... В общем, Интасу нечего сказать об этой надписи. Интересно, в чем ее ценность — в форме, содержании или только в почтенном возрасте? Лично же для доктора валун, на котором она вырублена, представляет большую ценность, ибо он один из первых в его коллекции.
В. Кючарьянц
Раззудись, плечо, размахнись, рука!
История сплошь и рядом забывает оставлять позади верстовые столбы. Мы не можем поэтому сейчас с уверенностью сказать, где и когда впервые один первобытный человек из спортивного интереса заехал в ухо своему первобытному коллеге.
Но когда бы это ни произошло, удар был нанесен. На что агрессивный предок незамедлительно получил сдачу. Удивляться нечему — дух соперничества свойствен всему живому, и гомо сапиенс тут не исключение. Что отличает род человеческий, так это вечное стремление к справедливости, к порядку. Поэтому, раз уж мужская половина человечества не мыслит досуга без того, чтобы не помериться силами, потребовалось упорядочить это дело. Стало ясно, что пускать молодецкие забавы на самотек нерентабельно. Того и гляди можно было недосчитаться кого-то из участников. Для богатырских утех понадобились строгие рамки и регламентации. В разных местах земного шара возникли свои правила для состязания в силе. Многие из них широко известны. Другие — меньше. Об этих последних мы и решили рассказать.
Терракотовая статуэтка, найденная не так давно при раскопках в Месопотамии, поведала об оригинальном увлечении шумеров — борьбе с кувшинами на голове. О правилах, регулировавших схватку двух кувшиноносцев тридцать пять веков назад, можно только строить предположения. Скорей всего победителем считался тот, кто мог дольше удержать сосуд на макушке. Был ли пуст кувшин или полон вина? Наверное, все-таки пуст — чего зря разливать напиток веселья.
Любопытная параллель наблюдается, если вспомнить здесь о другом состязании — единоборстве в ящике с виноградом. Этот вид борьбы благополучно здравствует и поныне на южном побережье Австралии. А завезли его туда полтора века назад переселенцы из Рейнской долины. Состязание, как легко догадаться, приурочено к сезону сбора винограда, а топочущие борцы отлично справляются с функциями давильного пресса.
Стоит, правда, пожалеть, что к этой спортивной работе не привлекают японских борцов-сумистов. У них эффект был бы куда пуще — ведь средний вес сумистов — полтора-два центнера.
Вот что написал об этих спортсменах по нашей просьбе знаток японских видов борьбы Рудольф Каценбоген (Наши читатели, наверное, помнят его очерк о борьбе каратэ «Что сокрыто в пустой руке?», опубликованный в № 2 «Вокруг света» за этот год.):
«Когда у президента ассоциации сумистов спросили, сколько в Японии болельщиков, он ответил: «Сто миллионов. Все население страны». И это не преувеличение. А если преувеличение, то небольшое. Действительно, во время чемпионатов по сумо вся Япония сидит пятнадцать вечеров у телевизоров.
В древности схватки сумистов представляли собой ритуальный обряд с молитвами, танцами и песнопениями. Каждый борец олицетворял собой одно из времен года. В зависимости от того, кто победит, делали предсказания оракулы и жрецы.
Сумистов готовят чуть ли не с колыбели. Но систематическими тренировками они начинают заниматься не раньше 16—17 лет. Борцы выступают в официальных соревнованиях, как правило, до тридцатилетнего возраста. Если учесть, что срок обучения в школе 4—7 лет, получается, что у сумистов чуть ли не самая короткая спортивная жизнь. Это и понятно — ведь сумисты должны набрать чудовищный вес, что при больших нагрузках отражается непосильной тяжестью на сердце. Инфаркт — профессиональная болезнь сумистов...
Борцы сходятся на ринге, представляющем утоптанный из особой глины квадрат с кругом посредине. Ринг прикрывает крыша, с четырех углов которой свешиваются огромные разноцветные кисти. Перед началом состязания появляется екодзуна — чемпион чемпионов. За всю 300-летнюю историю спортивного сумо это звание завоевывали лишь 49 человек. Ныне здравствуют четыре екодзуны, и все они, как и их предшественники, национальные герои страны. На обнаженном до пояса екодзуне яркий шелковый фартук и весомое украшение — свитый из веревок пояс, тянущий 18 килограммов. Екодзуна громко хлопает в ладоши, чтобы привлечь — ни много ни мало — внимание богов. Затем он топает слоноподобной ногой, загоняя под землю злых духов.
