Коммунисты часто выступают перед венецианцами на небольших кампо города. В праздничный день 1 Мая газета «Унита» — орган ЦК Компартии Италии — распространяется среди населения Венеции особым образом: в этот день каждый покупатель платит за газету столько, сколько может. А собранные средства идут на помощь семьям коммунистов, лишенных работы. Каждому, кто купит газету в этот день, вручают красную гвоздику.
...Венецианцы любят праздники. Масленичный венецианский карнавал своей пышностью, искрометностью может поспорить со знаменитым бразильским. Есть праздники труда, праздник провозглашения республики. Особой популярностью в Венеции пользуется «Сенсо» — праздник обручения с морем. Столетиями было так. На вознесенье дож садился в свой богато украшенный корабль — «буцентавр», отплывал от набережной Моло и в проливе Порто Сан Николо ди Лидо — судоходном проливе, проделанном в естественной песчаной косе, защищающей Венецию от Адриатики,— опускал в воду золотое кольцо. Так обозначалось скрепление вечного союза между городом и морем.
Праздник «Сенсо» жив до сих пор, но в современной модификации. Через обручение с морем венецианцы чувствуют глубинную связь со всеми водами Земли, с дальними островами, странами и континентами. Они хотят жить в согласии с природой и миром. Они не возражают против роли, выпавшей Венеции,— быть городом-музеем. Мирным музеем на мирной Земле.
По древней традиции новый день в городе начинался с закатом солнца. А на рассвете бьет час венецианского полдня...
Венеция — Москва В. Воронцов Фото автора
О льстер начинается в Лондоне. Уже в столичном аэропорту Хитроу чувствуется необычность предстоящего полета. Пассажиров, вылетающих в Ольстер, сразу же отделяют от общего потока и пропускают узким длинным тоннелем к воротам № 49. Нас — вместе с собственным корреспондентом «Известий» Владимиром Скосыревым — тщательно обыскивают: хлопают руками по спине и плечам, прощупывают карманы. Сотрудник службы безопасности просит включить репортерские диктофоны — неужели хочет дать интервью? Нет, убедившись, что это действительно диктофоны, а не бомбы, пропускает нас к самолету.
Всего час занимает полет из Лондона в Белфаст. И тем разительнее переход от столичной суеты к атмосфере военного города. Броневики с английскими солдатами встречают уже в аэропорту. Некоторое время стараешься привыкнуть к тому, что то и дело солдат направляет в твою сторону дуло автомата, не снимая пальца со спускового крючка. Всматриваешься в лица солдат: они напряженны и сосредоточенны. Взгляд скользящий, опасливый.
По дороге из аэропорта радиоприемник передает новости, больше похожие на военные сводки: в одном из городов Ольстера нашли взрывчатку, в католическом районе Белфаста произошла перестрелка, убитых на этот раз нет. Потом сообщают, что найден труп неизвестного, ведется расследование.
Для жителей Ольстера новости делятся на две категории — «английские», или международные, и главные — местные — известия. Каждый час североирландцы — католики и протестанты — напряженно вслушиваются в имена убитых и раненых, арестованных и осужденных, не попадет ли в очередную сводку имя родственника, знакомого или соседа? И так без конца.
Эти сводки непрекращающейся войны до внешнего мира обычно не доходят. Лондон тщательно фильтрует их, и на страницы британских газет попадает только то, о чем умолчать уже невозможно. Например, за пределами Ольстера, как правило, не сообщают о карательных рейдах английских солдат, о насилии со стороны полиции. Зато все, что устраивает английскую пропаганду, навязчиво живописуется во всех деталях и подробностях.
Белфаст встретил высокими заборами из колючей проволоки, бетонными надолбами на перекрестках. По улицам беспрерывно курсируют броневики, ощетинившиеся стволами автоматов и пулеметов, нацеленными на крыши и тротуары. Зияющие пустотой окна разрушенных домов напоминают о продолжающейся в Ольстере трагедии. Все административные здания в Белфасте, не говоря уже о полицейских участках и армейских казармах, обнесены железными сетками, которые защищают их от бомб. Даже гостиница, где мы остановились, огорожена многометровой высоты сеткой: гостиницу эту взрывали уже не раз.
Вся центральная часть Белфаста тоже обнесена железным забором. Попасть туда можно только через пропускные пункты, где каждого входящего тщательно обыскивают: полицейские привычно похлопывают руками по одежде, заглядывают в портфели и сумки. Рядом солдаты. В который уже раз проходишь мимо направленного в твою сторону дула и вновь замечаешь, что солдат не снимает пальца со спускового крючка.
Трескотня автоматных очередей, эхо взрывов — дело для Ольстера обычное. После очередного убийства или взрыва (часто бывает трудно разобраться, чьих рук это дело — католических или протестантских экстремистов) на улицах воздвигают баррикады, жгут автомашины. Подростки бросают камни в солдат и полицейских. Раздаются выстрелы — свистят пластиковые пули или настоящие. Так насилие порождает насилие...
Протестанты опасаются налетов вооруженных отрядов «временной» ИРА — экстремистской организации, действующей в подполье, которая выступает за воссоединение Ирландии, против британского засилья. Католиков, в свою очередь, терроризируют протестантские «ультра» из рядов юнионистов (выступающих за сохранение унии с Великобританией), которые объединены в полулегальные военизированные группировки.
Антагонизм этот уходит корнями в XVII век, когда английские и шотландские поселенцы обосновались на северо-востоке католической Ирландии и принесли с собой протестантскую религию. Местное население было изгнано в болотистые и каменистые районы. В 1921 году Англия произвела раздел острова: 26 графств образовали независимое ирландское государство, а шесть северо-восточных остались частью Великобритании и стали называться Северной Ирландией, или Ольстером. Из полутора миллионов его жителей две трети составляют протестанты.
Однако в основе конфликта давно уже лежат не только религиозные разногласия. Католическое меньшинство систематически подвергается жестокой дискриминации во всех областях жизни — при получении работы, жилища, образования, на выборах в местные и центральные органы власти.
Накипевшее возмущение католиков вылилось в конце 1960-х годов в демонстрации за гражданские права. Начались столкновения с протестантами, которые не хотели лишаться своего относительно привилегированного положения. Хотя не следует забывать, что и трудящиеся-католики и трудящиеся-протестанты подвергаются фактически колониальному угнетению.
Вину за экономический упадок Ольстера английское правительство делит с многонациональными корпорациями, беспощадно эксплуатировавшими провинцию и продолжающими выкачивать оттуда прибыли за счет дешевой рабочей силы.
В итоге в Северной Ирландии самый низкий в Соединенном Королевстве уровень доходов на душу населения — больше трети жителей Ольстера не могут удовлетворить даже самые насущные потребности.
В особенно неблагополучных районах более 40 процентов семей живут исключительно на пособие. Уровень безработицы в Северной Ирландии вдвое выше среднего по стране. Заработная плата у католиков и протестантов существенно меньше, чем у англичан. Детская смертность в Белфасте в три раза выше, чем в самых бедных районах Англии.
Господство в Ольстере английский империализм поддерживает привычными колониальными методами, используя религиозно-общинную рознь, создавая противоречия между разными группами населения и разжигая их при всяком удобном случае. Существующий раскол между католиками и протестантами используется и в качестве оправдания творимого в Ольстере террора и насилия.
«Раз, два, три, дверь «эйч-блока» отвори!» Эту недетскую считалку мы услышали от трехлетнего малыша в одном из католических гетто на западе Белфаста. Первой буквой алфавита, которую выучивают ольстерские дети, стала буква Н (эйч) — так называют бетонные застенки белфастской тюрьмы «Мэйз», где томятся тысячи заключенных. Сколько детей погибло от бомб, пластиковых пуль или под колесами армейских броневиков, сколько осталось сиротами!.. Дети Ольстера уже в четырехлетнем возрасте знают, что такое бензиновая бомба, пластиковая пуля. Бесконечные истории убийств, пыток, издевательств наполняют детские сердца ненавистью к «бриттам», поработившим Северную Ирландию.
Неподалеку от белфастских доков «Харленд энд Вулф», в восточной части города, расположено католическое гетто, район Шорт Стрэнд. На его 13 улицах живут 2600 человек. От соседнего района, протестантского, Шорт Стрэнд отделен многометровой высоты железными заборами.
