Предположить, что в новооткрытой стране живут люди с гигантскими ногами, было для испанских моряков вполне естественным. Ведь в то время всерьез относились к рассказам об одноглазых великанах-людоедах и людях с песьими головами. И откуда было знать храброму капитану и его спутникам, что следы эти оставили индейцы племени техуэльче, обутые в громоздкие мокасины из звериных шкур? Так появилось на карте название Патагония.
А Огненная Земля? Корабли Магеллана шли проливом, названным впоследствии его именем, сквозь густой туман. Дело в том, что густой молочный туман стоит здесь чуть ли не триста шестьдесят пять дней в году и столько же ночей. На еле различимом в тумане берегу светилось множество огней. И на воде тоже видны были огни. То были не вулканы, как думал Магеллан, то горели костры: на суше — индейцев племени Она, на воде — в лодках племени морских кочевников алакалуфов. Неизвестный остров назвали Огненной Землей.
Вместе Патагонию и Огненную Землю называют еще «Краем света». Такого имени не найти ни в одной, даже самой подробной географической номенклатуре, но когда в Аргентине и Чили говорят о «Крае света», то имеют в виду самую южную — к югу от сороковой параллели — часть Американского континента. Трудно представить себе место, менее приспособленное для человеческого житья.
Без устали дующий ветер: сухой — над пампой, с дождем — вдоль Анд. Ураган над морем, ураган над землей. Редкие деревья, сохранившиеся в пампе, распластаны, как придавленное ползучее пламя. Они изогнуты, они растрепаны, как дым.
Ржавая проволока на покосившихся столбах отмечает границы поместий — эстансий. Бесчисленные стада овец бродят по пампе, и кажется, что для них только и создана эта унылая земля на Краю света.
...Для тех, кто жил здесь задолго до того, как корабли Магеллана отправились в путь, эта земля не была краем света. Она была просто их землей.
Король патагонский и его подданные
...Солдаты залегли у входа в пещеру, скрываясь за камнями и кустарником, потом дали залп. Ответных выстрелов не последовало. Тогда лейтенант, сопровождаемый капралом, отважился войти в пещеру.
У костра сидело шесть человек: пятеро индейцев, шестой — белый. Это был высокий человек с изможденным лицом, длинной бородой и спутанными волосами. При виде лейтенанта он даже не поднял головы.
— Именем республики Чили, — произнес лейтенант, — вы арестованы, Антуан де-Тунэн. Сдайте оружие.
Бородатый не шевельнулся. Лица индейцев оставались невозмутимыми.
— Вы слышите меня, Антуан де-Тунэн? Вы арестованы, — повторил лейтенант.
Антуан де-Тунэн поднялся.
— Я, Орели Первый, король Араукании и Патагонии, — произнес он тихо, — и требую, чтобы...
Его ударили прикладом. Потом заломили руки и набросили на шею веревку. Вывели из пещеры, посадили на коня, захлестнув петлей ноги под конским брюхом.
Месяц спустя, апрельским днем 1871 года, в порту Вальпараисо бородатый человек в сопровождении двух жандармов остановился у трапа французского корабля «Вандея». Один из жандармов достал из-за пазухи сложенный лист бумаги.
— Именем республики Чили, — прочитал он, — вам, Антуан де-Тунэн, запрещается появляться в пределах республики при каких бы то ни было обстоятельствах. В противном случае вы будете расстреляны без суда и следствия первым же опознавшим вас чилийским военнослужащим.
Потом они сняли с де-Тунэна наручники и подтолкнули его к трапу.
...Путь домой, во Францию был неблизкий, и Антуан де-Тунэн, лежа на жесткой койке, не один раз перебрал в голове бурные события последних лет жизни.
Десять лет назад де-Тунэн, скромный адвокат из провинциального французского города Периге, исполнял свои прямые обязанности, никоим образом не связанные ни с пампасами, ни с индейцами далекой Южной Америки. Но как раз в это время в Старый Свет стали проникать скудные сообщения о войне в Араукании, той части Края света, что ограничена с запада Тихим океаном, а с востока — Андами. Земля эта номинально принадлежала Чили, но индейцы-арауканцы гражданами Чили фактически не признавались, а эту землю индейцы считали, естественно, своей, потому что испокон веков жили на ней. С течением времени, однако, белых, пришедших с севера, становилось все больше, и вскоре они уже начали теснить индейцев. Земля понадобилась для овечьих пастбищ. Тогда индейцы взялись за оружие. Им противостояла регулярная чилийская армия. На первых порах армии приходилось чаще отступать. Но зато, когда ей удавалось разгромить какое-нибудь племя, она действовала беспощадно. Слухи об этих жестокостях, попадавшие время от времени во французские газеты, дошли и до провинциального адвоката Антуана де-Тунэна.
На путешествие ушли все сбережения. Без гроша в кармане де-Тунэн сошел на берег в чилийском порту Вальдивия. Не задерживаясь в городе, адвокат отправился в горы. Военные патрули не обращали на него внимания: белый не опасен. Солдаты только предупреждали его: «Поосторожнее, сеньор! Тут полно вооруженных индейцев!»
Именно индейцы и нужны были де-Тунэну. И вот однажды ночью, когда француз спал у костра, подкравшиеся во тьме индейские воины набросили ему на голову одеяло, опутали лассо и, перекинув через спину лошади, увезли в горы к своему вождю Квилипану.
Таких белых Квилипан еще не встречал. Вместо того чтобы просить пощады или угрожать, тот принялся объяснять индейскому вождю, как ему следует бороться против белых.
Племена арауканцев, развивал белый свои планы, должны объединиться, забыв старую вражду. У них должен быть командующий, знакомый с европейскими методами ведения войны. И тогда объединенная арауканская армия нанесет чилийцам сокрушительный удар.
Слова де-Тунэна убедили вождя; Квилипан отправил гонцов к соседям,
В январе 1865 года шестеро арауканских вождей заключили в долине Валье-де-Ареналес военный союз против общего врага. Антуана де-Тунэна провозгласили Орели I, королем Арауканским.
Уже через неделю после встречи в долине Валье-де-Ареналес Орели I попал в засаду. Будь на его месте индеец, его бы расстреляли без лишних церемоний. Но это был белый... Де-Тунэна отвезли в Вальпараисо, где решили не раздувать дело (в которое вмешался французский консул), а, объявив пленника помешанным, посадить на французский корабль.
Оказавшись снова в Европе, де-Тунэн не забыл о своем королевстве — он пишет бесчисленные письма Наполеону III и папе римскому, публикует в газетах статьи, разоблачающие политику чилийских властей. Все напрасно. Слава помешанного, приплывшая с ним из-за океана, делает все его усилия тщетными. Де-Тунэну оставалось одно — начать все сначала.
На этот раз де-Тунэн высаживается на пустынном побережье Патагонии, в южной части Аргентины. Здесь пока все спокойно. Аргентина не взялась еще за производство шерсти, которая во все больших количествах уходила в Европу из Чили. Овцеводческих эстансий в пампе еще не было, так что индейцы-техуэльчи могли пока спокойно охотиться на гуанако.
Орели I удалось не только добраться до Анд, но и встретиться с Квилипаном. Рассказ вождя был грустным: дела очень плохи, чилийцы за то время, что де-Тунэн был в Европе, научились использовать против индейцев не только ружья, но и лесть и алкоголь. Они натравливают друг на друга арауканских вождей, и те воюют друг с другом. Де-Тунэн может рассчитывать только на воинов Квилипана.
Орели и Квилипан начинают партизанскую войну. Четыре месяца они беспокоят чилийскую армию, нападая на обозы и угоняя верховых лошадей. Однажды удалось взять в плен чилийский патруль. Не раздумывая, де-Тунэн отпустил пленных на свободу.
— Ступайте к своему командиру, — сказал он солдатам, — и скажите ему, чтобы он убрался отсюда со своими войсками! Я сохраняю вам жизнь, но вы должны оставить нас в покое!
Увы, отпущенные на волю солдаты отплатили «королю» черной неблагодарностью. Чилийцы стягивают войска к его убежищу в горах. Один за другим гибнут арауканские воины. С пятью уцелевшими «король» пытается скрыться в потаенной горной пещере. Но предатель приводит к ней взвод чилийских солдат...
Снова Антуана де-Тунэна возвращают во Францию, и снова он покидает родные края.
В аргентинскую Патагонию начали бурно проникать белые поселенцы. В пампе появляются первые эстансий — овцеводческие поместья. Вскоре между техуэльчами и поселенцами разгорается война.
В 1872 году в пампу на подмогу колонистам была брошена аргентинская армия. Солдаты с одинаковой жестокостью убивают воинов, детей и женщин.
В 1873 году в Патагонии появляется де-Тунэн, Орели I, король Арауканский, а теперь «и Патагонский». Де-Тунэн решает сделать ставку на последний козырь — натравить друг на друга Аргентину и Чили. Он остается на аргентинской стороне Анд и пытается вызвать пограничные конфликты. Но техуэльчи не доверяют странному белому, а установить связь с остатками верных арауканцев ему не удается. Довольно скоро он попадает в плен аргентинскому полковнику Леонардо де-ла-Куадра. В 1874 году его вновь отправляют во Францию.
