Для раскопок были выбраны окрестности деревушки Нок, то есть место, где мы теперь находились. Осторожно снимая слой за слоем, археолог и его помощники на небольшой в общем-то глубине обнаружили несколько терракотовых изделий — человеческие головы, слепки рук и ног. Бернарду Фэггу было достаточно одного взгляда, чтобы определить: все эти предметы — творения древних мастеров. Радиокарбонный анализ позволил уточнить время их изготовления: V Увек до нашей эры — II век нашей эры.
Поиски неведомой «культуры Нок», как она была названа Фэггом по месту первых раскопок, охватили огромный район центральной части страны. Результаты превзошли самые смелые предположения. На всем участке, от местечка Кагоро на северо-западе до Кацина-Ала на юго-востоке, были найдены терракотовые головки, изображения животных, каменные топоры, инструменты для обработки дерева — древнейшие из известных памятников культуры Тропической Африки...
Наш путь лежал дальше. Перед Котон-Карифи, за крутым поворотом, Макети Зуру резко нажал на тормозную педаль.
— Полюбуйтесь на этого красавца!
Метрах в двадцати посреди дороги стоял широкоплечий лохматый бабуин. Я невольно вжался в сиденье, но бабуин не проявлял никакой агрессивности. Как заправский постовой-регулировщик, он стал к нам лицом, требуя остановиться. Убедившись, что машина не двигается, издал командный рык. Тут же из кустов выскочили бабуины-малыши, за ними вразвалочку гуськом потянулись самки с повисшими на них детенышами поменьше. Вожак вел себя прямо-таки по-рыцарски: не сдвинулся с места, пока последний бабуин из его стада не пересек дорогу...
Ифе, куда мы въехали, внешне, пожалуй, мало чем отличался от тех городов, что попадались на пути. Чистые улицы с зелеными двориками перед домами. У двухэтажных зданий — навесы-козырьки над нижними окнами: непременный элемент архитектурного стиля городов Йоруба.
Вскоре мы остановились у небольшого одноэтажного дома на пригорке. Макети Зуру распахнул стеклянную входную дверь, широким хозяйским жестом предложил пройти в дом. Переступив порог, я увидел подернутые зеленым налетом бронзовые фигуры. Сила красоты этих таких земных и в то же время таинственно одухотворенных изваяний была настолько велика, что я застыл на месте.
— Это наш музей древнего искусства Ифе,— сказал Макети Зуру, довольный произведенным эффектом.
Он оставил меня с Укомо Садипо, круглолицым, учтивым смотрителем музея, а сам ушел, сославшись на то, что ему нужно кое с кем переговорить об экспонатах для музея в Лагосе. Прежде всего Укомо Садипо подвел меня к бронзовой головке, изображающей, если верить табличке на пилоне, бога моря и изобилия Олокуна. Она отличалась удивительной точностью воспроизведения черт лица, которое было проработано с такой тщательностью, до каждой морщинки, что невольно подумалось, не мумия ли это. Прекрасной формы нос, выпуклые, характерные для негроидной расы губы, раскосые глаза без зрачков, как в древнегреческих скульптурах,— все свидетельствовало о высоком мастерстве древнего литейщика. Голову скульптуры венчала позолоченная конусообразная корона. Рядом с изображением Олокуна была другая, похожая на него изящная скульптура, тоже с короной и позолоченным кольцом — маска одного из древних правителей Ифе. Не менее впечатляюще выглядела и бронзовая голова без всяких украшений.
От бронзовых скульптур Садипо повел меня к терракотовым, песочного цвета женским и мужским головам. Они были выполнены в той же реалистической манере, что и маски из металла.
— Интересно, откуда в вашем музее такие памятники древности?
— Из наших краев! — с гордостью ответил Укомо Садипо.
...Открытие бронзовых и терракотовых скульптур Ифе связано с именем немецкого этнографа Лео Фробениуса. Путешествуя по Нигерии, в 1910 году он попал в Ифе. Ученого заинтересовали легенды о происхождении города, различные святилища, культовые обряды. Фробениус решил заняться раскопками и сразу же, как говорится, напал на золотую жилу. В священной роще, которую йоруба считают обителью Олокуна, он обнаружил гончарню, глазурованные черепки, тигли для плавки стекла, бусы, а на глубине пяти с половиной метров — терракотовые скульптуры. Фробениус уже провел исследования в некоторых африканских странах, да и в самой Нигерии, и нигде не встречал ничего подобного. И хотя на голове Олокуна имелись характерные линии татуировки, немецкий этнограф был далек от мысли, что ее сделал чернокожий литейщик. Ученый выдвинул наделавшую много шума гипотезу о том, что легендарная Атлантида находилась некогда на побережье Гвинейского залива и он наткнулся в Ифе на ее следы.
Находки Лео Фробениуса оказались не единственными. В последующие годы в разных местах Ифе было обнаружено еще немало терракотовых и бронзовых масок, ставших украшением здешнего музея. Они изображают главным образом различных богов, правителей, членов их семей, придворных и делались, вероятнее всего, для культовых целей. У всех масок негроидные черты лица, на многих имеются племенные знаки йоруба — продольные шрамы на щеках. У «полных» скульптур — типично африканские пропорции: значительно увеличенная голова и укороченное туловище.
— Все это позволяет говорить о принадлежности древнего искусства Ифе к одной художественной школе, существовавшей, как полагают, в XII—XIV веках, о чисто африканских ее истоках,— подвел итог мой гид.
Теперь было самое время спросить о бронзовом флейтисте, и я обвел зал глазами.
— Вероятно, я что-то пропустил? — Укомо Садипо перехватил мой взгляд.
— Говорят, есть такая статуэтка — бронзовый флейтист. Надеялся у вас ее увидеть...
— Увы, такого экспоната в музее нет,— словно извиняясь, сказал Садипо.
К нам подошел Макети Зуру.
— Чем недовольны? — спросил он, уловив на моем лице разочарование.
Укомо Садипо сказал, что я спрашивал о бронзовом флейтисте.
— Не расстраивайтесь. Есть у меня на примете еще одно место.
Наш дальнейший путь повел на юго-восток от Ифе, где лежит лесной край. Густые заросли по сторонам дороги, плантации бананов, речки с черной водой — все это чередовалось в одной и той же последовательности, словно мы ехали не по прямой, а по кругу.
Машина обогнула зеленый холм, и перед нами открылся город. Своеобразие ему придавали приземистые дома с поблескивающими белыми крышами, стоявшие в стороне от новых построек. Со склона холма они казались кусками пиленого сахара, положенными плашмя длинными ровными рядами.
Оставив позади с десяток кварталов, мы выехали на довольно просторную площадь. Одну ее сторону почти целиком занимало глиняное строение, вытянувшееся метров на шестьдесят. На фасаде проступали размытые дождями барельефы, изображающие людей, эпизоды баталий, сцены охоты. Оставив машину, через узкий проем в стене мы вошли в небольшой двор, где теснились квадратные глиняные дома, обрамленные открытыми галереями и окруженные невысокими стенами. По двору расхаживали важного вида мужчины в белых агбадах, перебирая на груди коралловые ожерелья. Тут же резвились двое мальчишек в шортах, с золотыми кольцами на ногах.
Зуру подошел к одному из мужчин и о чем-то попросил. Тот остановился, молча его выслушал и, не сказав ни слова, ушел.
— Вы знаете, где мы сейчас находимся?
— Понятия не имею.
— Во дворце самого обы (Царь.) Бенина!
Царский дворец в моем представлении (и не только, наверное, в моем) должен блистать богатством и великолепием. Здесь же не было даже отдаленного намека на роскошь.
— В таком случае, кто эти люди — мужчины с коралловыми ожерельями и мальчишки?
— Придворные и царские дети.
Бенин входит в число городов, уже отметивших свое тысячелетие. А нынешние царские палаты находятся на том самом месте, где поставил свои хоромы первый оба. Менялись времена, менялись правители, но каждый из них вселялся туда, где жил его предшественник. Правда, палаты эти время от времени подновлялись, поскольку строители использовали кирпичи из необожженной глины, восприимчивой к воздействию дождей и ветра.
Дворцовый комплекс, где жили оба со своими женами, жрецы и вельможи, служил центром Бенина. Перед дворцом была площадь, от которой в разные стороны расходились прямые широкие улицы, застроенные глинобитными домами с пологими крышами из пальмовых ветвей. Иностранцы, посетившие Бенин в XV веке, отмечали его четкую планировку, восхищались проспектами, каких не имело большинство европейских городов.
Бенин был не просто городом, а столицей одного из могущественных государств Западной Африки с довольно развитым земледелием, ремеслами, с обширными торговыми связями. Теперь он главный город штата Бендел с населением около 200 тысяч человек. За последние годы тут появились кварталы новых домов, административные здания, различные промышленные предприятия.
