Лагос — Москва
Юрий Долетов
В июне 1881 года Николай Михайлович Пржевальский приобрел в глухом, бездорожном углу Смоленской губернии имение Слобода и поселился в большом деревянном доме, построенном при прежнем владельце, отставном поручике Л. А. Глинке.
Пржевальский родился и жил в южной части Смоленской губернии, в бывшем Ельнинском уезде. Но рядом с его родовым имением пролегала колея строящейся Риго-Орловской железной дороги. На много верст вокруг вырубили леса, распугав зверей и птиц. Стало шумно и многолюдно.
В Слободе его привлекала тишина и красота природы. «Лес стоит как сибирская тайга,— пишет путешественник друзьям.— Местность вообще гористая, сильно напоминающая Урал... Озеро Сотыа в гористых берегах словно Байкал в миниатюре...» Пржевальский приглашает сюда друзей, спутников по экспедиции и неизменно повторяет, что лучшего, чем Слобода, места не найти. Но охоте, рыбалке и прогулкам Пржевальский отдает считанные дни; здесь он много и плодотворно работает. В саду в маленькой «хатке» — бывшей садовой сторожке — он устроил кабинет, перенес туда карты, записные книжки, дневники, здесь его никто не тревожил; он обрабатывал собранные в экспедициях материалы, составлял отчеты для академии. Тут написаны книги о третьем и четвертом путешествиях в Центральную Азию — «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки...» и «От Кяхты на истоки Желтой реки...». В Слободе разрабатывал Пржевальский маршруты четвертого и пятого путешествий.
Летом 1887 года Николай Михайлович переселяется в дом, который построили рядом со старым в соответствии со вкусами и планами нового хозяина. Дом был невелик, уютен и выглядел нарядно.
В августе 1888 года Пржевальский уехал из Слободы в пятое путешествие по Центральной Азии. В самом начале экспедиции Николай Михайлович заразился брюшным тифом. Умер он 20 октября.
После смерти путешественника дом и усадьба перешли во владение его братьев. Они берегли здесь все, как было при Николае Михайловиче. И казалось: усадьба будет долго хранить дух великого путешественника. Но в августе 1941 года фашисты сожгли дом, вырубили сад и березовую рощу...
В мае 1964 года село Слобода было переименовано в село Пржевальское, в местном Доме культуры открылась первая музейная экспозиция. Удалось восстановить и дом путешественника. Музей в нем открылся десять лет назад. С большим трудом собирались экспонаты, подлинные вещи Пржевальского. Судьбы их подчас неожиданны и загадочны...
Надпись на колонне
Отправляясь из Слободы в путешествие, которое стало для него последним, Пржевальский был задумчив и печален. Все складывалось так, что душе его не было покоя. Тяжело болела его любимая няня Макарьевна...
«Николай Михайлович грустил и, видимо, не торопился ехать,— вспоминал путешественник Петр Кузьмич Козлов, бывший в те дни рядом со своим учителем и другом.— Встав ранее обыкновенного, он наскоро напился чаю и распорядился о завтраке. Вскоре приехали соседи попрощаться и проводить отъезжающего; собрались также все служащие, не исключая и рабочих. Не сказав никому ни слова, с опущенной головой, Николай Михайлович вышел через террасу в сад, побывал в любимой хатке, обошел все знакомые места, словно прощаясь с родной слободской природой: на глазах его были слезы...»
Завтрак перед отъездом прошел в самом грустном, подавленном настроении. Перецеловав всех домашних, Николай Михайлович вышел на террасу и на одной из колонн красным карандашом написал «5 августа 1888 года. До свидания, Слобода! Н. Пржевальский». Затем подозвал друзей, чтобы те по старшинству расписались: «В. Роборовский, П. Козлов, Телешов, Нефедов».
Когда в Слободу пришла весть о безвременной кончине Николая Михайловича, надпись на колонне стала восприниматься как его прощальный привет. Управляющий имением Е. С. Денисов бережно прикрыл эту надпись стеклом в рамке. Так и сохранялась она многие годы. Но судьба этой реликвии могла быть столь же плачевна, как и судьба дома, сожженного фашистами, если бы не случай.
...Было это в 1916 году. Ученик Смоленской гимназии Виталий Некрасов, сын священника из Слободы, увлеченно слушал на уроке учителя географии (к сожалению, его имя и фамилия не сохранились). Тот рассказывал о далеких странах, об экспедициях, о славном земляке-путешественнике Пржевальском.
— Знаю, знаю! — не удержался мальчишка.— Его дом рядом с нашим в Слободе! Я там был, и не раз!
И он рассказал учителю, что в доме много чучел зверей и птиц, каких-то диковинных ружей, что на колонне есть надпись, сделанная самим Пржевальским. В доме давно уже никто не жил, владельцы уехали, управляющего взяли на войну. Учитель попросил Виталия осторожно вырезать эту надпись и привезти в Смоленск.
Виталий выпилил целый кусок доски с надписью и отдал учителю, который был взволнован и обрадован, получив эту реликвию. Учитель передал ее в Смоленский музей, откуда она через много лет вернулась в дом великого следопыта.
Эту историю рассказал работникам музея сам Виталий Михайлович Некрасов, ныне персональный пенсионер.
Библиотека Пржевальского
В Доме-музее историки и реставраторы воссоздали рабочий кабинет исследователя. Это небольшая комната с окнами в сад. Обстановка строгая и простая: большой письменный стол у окна, на нем книги, бумаги с записями, лампа под абажуром, несколько чучел птиц, на стене большая карта маршрутно-глазомерной съемки, на которой сохранились карандашные пометки, сделанные Пржевальским.
Главная драгоценность кабинета — библиотека путешественника, около тысячи книг, многие — с дарственными надписями авторов, есть и с автографами самого Пржевальского, его пометками. Книги на русском, немецком, французском языках. Настольными книгами Николая Михайловича были «Путешествие в 1286 году по Татарии и другим странам Востока венецианского дворянина Марко Поло», издания 1873 года, и «Статистическое описание Китайской империи, сделанное отцом Иакинфом, главой русской духовной миссии в Китае» 1842 года...
Собирать библиотеку Николай Михайлович начал, еще когда работал в Варшаве, примерно с 1864 года, и ко времени переезда в Слободу имел уже более тысячи книг. Они были тщательно разобраны по темам и расставлены в шкафах в специальной комнате, которая называлась библиотечной. Ученый постоянно обращался к книгам, делал выписки, отмечал то, что его заинтересовало, уточнял на полях какой-то спорный факт...
По заданию Наркомпроса в 1920 году, в самый разгар кулацко-эсеровских мятежей, охвативших северо-запад Смоленщины, Петр Кузьмич Козлов вывез библиотеку Пржевальского из усадьбы и передал Смоленскому университету.
Во время Великой Отечественной войны, когда фашисты заняли Смоленск, следы библиотеки затерялись...
Летом 1945 года военный комендант польского города Кротошина полковник А. С. Павлов узнал, что в окрестных лесах, умело укрытое от глаз, находится имение, видимо, недавно оставленное владельцем. Выяснилось, что оно принадлежало немецкому генерал-лейтенанту барону Штернбергу. Советские солдаты, посланные Павловым, увидели, что весь первый этаж дома забит нераспакованными ящиками. Вскрыв по приказу коменданта ящики, они обнаружили старинные вышивки, расписные балалайки с шифром Смоленского музея. Это была редчайшая коллекция М. К. Тенишевой, известной меценатки и собирательницы предметов русского народного прикладного искусства. Там же лежали книги со штемпелем Смоленского краеведческого музея. Были и книги из библиотеки Н. М. Пржевальского.
«Охотничий дом» гитлеровского генерала был немедленно взят под охрану. А вскоре Павлов отправил спасенные музейные реликвии в адрес Смоленского обкома партии.
Позже книги Пржевальского возвратились в его воссозданный дом.
Мельхиоровый чайник
Почти сто лет прошло с той поры, как Н. М. Пржевальского не стало. Искать подлинные вещи, имеющие отношение к путешественнику, с каждым годом все труднее: многое погибло в огне войны, многое просто утрачено с ходом времени. Все, что лежало на поверхности, уже найдено... И все-таки по крупинкам, по строчкам что-то прибывает, фонды музея растут.
Вот маленький мельхиоровый чайник для заварки чая, с завитушками на крутых боках. За ним встает такая история...
Живя в Слободе, Пржевальский часто бывал в Смоленске у друзей и по делам, посещал Смоленский почтамт: путешественник отправлял и получал немало корреспонденции. Там он обратил внимание на молодого телеграфиста Васю Малахова. Познакомившись с ним, узнав о его жизненных затруднениях, Пржевальский отметил, что Малахов честен, умен и добр душою, и решил принять участие в его судьбе. Николай Михайлович порекомендовал Малахова домашним учителем в семью Нуромских-Богдановых, в которой он часто бывал, с которой дружил. Всего в семье было шесть дочерей, и младшим давно искали учителя.
