— Каковы же результаты этой борьбы за нефть? Кому принадлежит сейчас эта земля?
— Вы хотите это знать? Тогда торопитесь — скоро в Анкоридже власти Аляски устраивают гигантский аукцион. Я бы сказал — аукцион века. Две тысячи квадратных километров пойдут с молотка...
Анкоридж со своими ста тринадцатью тысячами жителей, что, кстати, составляет половину всего аляскинского населения, до наступления «нефтяной эры» был сонливым, никуда не спешившим городом. Теперь он — Мекка нефти.
Около трех утра в среду, 10 сентября 1969 года, подойдя к «Аудитории Сиднея Лоуренса», внушительному, одетому в бетон одноэтажному зданию, что в нижнем Анкоридже, я увидел толпу. Толпа нетерпеливо ждала начала аукциона.
«Великий штат Аляска, — высокоторжественно заявил накануне губернатор Миллер, — выставляет на продажу 179 лотов (1 Лот — предмет, объявленный к продаже. — Прим. ред.) на 450 858 акров общей площади».
Другими словами, разыгрывается около 1800 квадратных километров тундры, недра которой скрывают миллиардные запасы нефти. Другими словами, предстоит зрелище, достойное Дикого Запада. Недаром пятьдесят нефтяных колоссов мира собрались у края бесконечной тундры — точно также собирались сто пятьдесят лет назад увешанные пистолетами завоеватели у границы Великих равнин и Скалистых гор.
Канун аукциона напоминал вечер-конкурс на самый безумный рассказ. Все пивные, бары, рестораны гудели от напряжения. Началось с воспоминаний: еще не так давно красная цена за акр аляскинской земли не превышала 20 долларов. Кончилось предположениями: сколько миллионов притащили с собой нефтепромышленники в запечатанных конвертах? В каждом конверте должен быть чек, незамедлительно покрывающий двадцать процентов предложенной цены. Предложен миллион — немедленно гоните чек на двести тысяч долларов, готовых к уплате банкам снежного штата.
Масла в огонь подлили сами нефтепромышленники: они обставили свое появление в Анкоридже и подготовку к аукциону непонятным на первый взгляд священнодействием.
Двадцать руководителей десяти компаний, решивших на этот случай объединиться, наняли специальный поезд. Четыре дня подряд, укрывшись за его железными боками и занавешенными окнами от любопытных глаз и ушей, они катались из одного канадского города в другой, из Эдмонтона до Калгари и обратно. Четыре дня, каждый из которых стоил собравшимся двенадцать с половиной тысяч долларов, двадцать нефтяных магнатов обсуждали возможные ставки.
Другие нефтепромышленники, представляющие другие компании, объявившись в Анкоридже, забронировали за собой не только самые роскошные гостиничные апартаменты, но и все комнаты, что окружали их с обеих сторон, а также снизу и сверху. Один понаторевший в конспирации нефтепромышленник поспешил предупредить конкурентов, что его запечатанный пакет защищен от ультрафиолетовых фотосъемок алюминиевыми прокладками, — так что не тратьте, дескать, время. Второй, как стало известно, не расставался даже в постели с саквояжем, в котором хранился драгоценный пакет. Третьи предпочитали вообще не связываться с гостиницами и ночевали в самолетах своих компаний...
И вот нефтяные титаны съезжаются в аукционный зал. На стене, на фоне бежевого шелка висит огромная карта аляскинского полуострова.
Двери распахиваются ровно в восемь. В сопровождении солдат, облаченных в шапки медвежьего меха, нефтепромышленники длинной цепочкой подходят к официальному представителю штата. На его стол ложатся пакеты с предложениями; тысяча сто пять пакетов на 179 заранее объявленных лотов. Перед глазами собравшихся закрутилось типично американское представление: гремит гимн Аляски, полощется флаг сорок девятого штата, а очаровательная блондинка в мини-юбке, ловко манипулируя жезлом, тычет в карту, по очереди, более или менее точно показывая лоты — участки, поступившие в продажу.
— Добро пожаловать! — звучным голосом перекрывая последние такты гимна, провозглашает директор департамента природных ресурсов Аляски, исхудалый, но весьма бодрого вида техасец Томас Келли. — Сегодня вы станете свидетелями двадцать третьей продажи нефтеносных участков, принадлежавших нашему великому штату!
Двадцать третьей, но, безусловно, первой по своему масштабу.
Торжественной части, похоже, не будет конца. Аляска хочет насладиться своим самым длинным днем. На сцену поднимается какой-то поэт, задрапированный в огромный эскимосский анорак. Пока бард декламирует свои тридцать стансов, посвященных знаменательному событию, на лицах нефтепромышленников зреют первые плоды раздражения.
В 10.30 аукцион, наконец, открыт. Жезл, послушный ручке суперблондинки, замирает на первом лоте — дельте реки Колвилл. Я пролетал над этими землями — серыми бескрайними равнинами, лишь с одной стороны ограниченными темными водами Ледовитого океана.
В тишине раздается голос Келли:
— После проверки поступивших предложений указанный район переходит во владение «Галф ойл», «Бритиш петролеум» и дочерней «Бритиш петролеум оф Аляска» за предложенную ими сумму в пятнадцать с половиной миллионов долларов!..
Среди публики оживление: «О господи, — раздается довольно внятный шепот, — это же бешеные деньги! Даже для тех, кто делает их на нефти». Второй лот продан за двадцать миллионов долларов, третий — за тридцать один.
Лица бледны, лбы покрыты бисером пота. Эти люди, которым знакомы все тайны нефти от Венесуэлы до Среднего Востока, от Индонезии до Техаса, давно почувствовали, что участвуют в Большой Игре. Первые семь лотов — то есть вся дельта Колвилла — закуплены одной и той же группой: «Галф ойл» и «БП». Не трудно понять причину всеобщего изумления: ведь тундра вокруг Колвилла еще не исследована, бурильные установки еще ни разу не вгрызались в ее унылую нетронутую землю, так что нефти там может и вовсе не быть. Но почему же «Галф» и «БП», не колеблясь, выбросили за этот район 97 миллионов?! Вот тут-то я и вспомнил, что мне говорили в Прудхоу-бей: «Настоящий Эльдорадо не здесь, он — в Колвилле...» И еще я вспомнил частые на Аляске разговоры о том, что агенты «БП» давно уже шныряют вокруг Колвилла...
Но все это было лишь прелюдией, лишь началом сумасшедшего дня. Уже дрожала рука блондинки, уставшей держать свой указующий жезл, когда был объявлен номер 56. Поначалу ни у кого не возникало сомнений, что на него реально претендуют лишь «Стандард ойл», «Мобил ойл» и «Филлипс петролеум», предложившие сообща 34 миллиона. И вдруг кудахтающий голос аукциониста произнес: «Поправка. Этот лот продан «Амерада Гесс» и «Луизиана лэнд» за сорок три миллиона шестьсот тысяч долларов!»
Великие нефти переглянулись. Они прекрасно знали, кто скрывается за именами двух компаний. Они сразу поняли, что в игру вступили два крупнейших нефтепромышленника мира: Дж. Поль Гетти, самый богатый человек мира, и Г. Л. Хант, техасец, тоже не самый бедный человек — об этом можно судить хотя бы по его личному самолету, обшитому золотым листом.
С этой минуты балом правили Хант и Гетти. Как будто вошли в салун, полный дыма и шума от беспорядочной и бестолковой стрельбы, два бравых, не знающих промаха виртуоза многозарядного кольта, вошли, чтобы установить свой порядок. Лишь однажды в последний раз закипела было борьба... Разыгрывался лот 57 — самый жирный кус аукциона. «Галф» и «БП» не пожалели 47 миллионов — самое высокое предложение дня. Партер, где сидели нефтепромышленники, встретил этот шаг мужественными аплодисментами. Однако тотчас же «Стандард ойл» вместе с «Филлипс» подняли предложение до невероятной цифры: 72 миллиона. Тут даже аплодисменты угасли. «Они сошли с ума», — шептал партер. В зале поднялась такая неразбериха, что никто из присутствующих не заметил, что лот 57 купил все тот же Гетти, добавив к 72 миллионам долларов триста тысяч...
Гуидо Джероза
Перевел с итальянского И. Горелов
Ее звали Чижик. Точнее, ее звали и зовут Евдония Мухина, но такая была она в свои шестнадцать лет маленькая, худенькая, что в спецшноле ей дали имя Чижик. Так оно и осталось за ней. Чижик — радистка-разведчица вместе с товарищами не раз вылетала на боевые операции. Это было в первые годы войны. Их сбрасывали в разные точки Кавказа и Крыма, и они из вражеского тыла передавали в штаб сведения о дислокации вражеских войск, боеприпасах, движении поездов и т. п. В своих воспоминаниях «Суровая юность», напечатанных в сборнике «Приключения» («Молодая гвардия», 1969 год), Евдокия Мухина рассказывает об этом периоде своей жизни.
Позже, в июне 1943 года, в составе группы радистка была выброшена на парашюте в черниговские леса, в партизанский отряд. Приземление прошло неудачно: девушка сильно повредила спину и ноги. И все-таки осталась в отряде. Вместе с партизанами прошла она на костылях длинный путь от лесов Украины до Люблина...
