Чуть ниже талии воина лежали бляхи другого пояса, портупейного, который носили на бедрах. Он был из кожи зеленого цвета с золотыми пряжками, к которым пристегивался меч. По стилю и исполнению он похож на те, что были найдены в некрополе Тилля-Тепе в Афганистане. По обе стороны от пряжек были приклепаны две золотые бляшки в виде цветка лотоса, от них вниз свисали ремешки с золотыми наконечниками. И бляшки, и наконечники инкрустированы голубой пастой, а на одном из них находился уже знакомый по первому поясу знак. На пряжках изображена в высоком ажурном рельефе, несомненно, сцена из героического эпоса: мужчина с мускулистым торсом держит за задние лапы двух грифонов, терзающих третьего. Тела их расположены по краю рамки пряжки, а центре — пантера. Прищуренные глаза и хищный оскал зверя, шея напряжена, уши злобно прижаты — все это как-то не вяжется с торжественным и даже бесстрастным выражением лица человека. У него отчетливо монголоидные черты, небольшой завиток волос на затылке, широкий приплюснутый нос, несколько отсутствующая улыбка — типичный восточный божок.
И здесь, как на первом поясе, фигурки грифонов были украшены вставками из бирюзы. Использование цветных вставок из драгоценных камней и других минералов — характерная черта ювелирного стиля сарматской эпохи. К поясу прикреплен короткий меч — по сарматскому обычаю с правой стороны. Рукоять и ножны его, обтянутые красной кожей, были украшены изящными узкими золотыми пластинками со вставкой из голубой пасты. На рукояти и устье ножен, кроме того, помещались отштампованные из тонкой золотой фольги фигурки львов. А чуть ниже центра ножен, на золотой пластинке — опять знак! Наконечники ремней, фиксировавших меч на бедре, как бы составляли один гарнитур с украшениями ножен — те же вставки, тот же стиль. Великолепный и очень редкий образец парадного сарматского оружия...
Однако более всего в этом полном неожиданностей погребении удивило остальное вооружение воина. Гуннский лук, усиленный костяными накладками,— редчайший атрибут сарматского захоронения, но вполне обычный для могил среднеазиатских воинов-гуннов Забайкалья и Монголии. В колчане среди типично сарматских наконечников стрел находились среднеазиатские и гуннские — последние не спутаешь ни с чем. Наконец, длинный боевой нож — оружие, практически неизвестное сарматам, но вполне обычное для их западных соседей — кельтов, гетов и фракийцев...
Так кто же он, этот богатый и знатный воин — сармат, гунн или фракиец? Совокупность признаков говорила — сармат. И один из них особенно важный — знаки на поясах, на мече, на гривне и серебряной чаше — сарматские тамги. С первого взгляда было ясно, что между ними есть тесная связь. Все они имели общий элемент — кольцо, от которого отходит вертикальная черта, а перпендикулярно ей расположен С-видный завиток — тамга царя Инисмея!
Инисмей считался позднескифским царем, установившим в конце I века нашей эры протекторат над Ольвией. Там и чеканились его монеты, на которых были нанесены подобные тамги. Чуть раньше, в 60-х и 70-х годах, по тем же причинам Ольвия чеканила монеты царя Фарзоя. Странным, однако, было то, что в ольвийских документах ни Фарзой, ни Инисмей не упоминались. Одесский ученый П. О. Карышковский, а вслед за ним ленинградец М. Б. Щукин предположили, что и Фарзой, и Инисмей были не скифскими, а сарматскими властителями. Основанием для этой гипотезы послужило, помимо «молчания» источников, наличие на монетах обоих царей тамгообразных знаков, характерных для сарматов. Спор ученых затянулся, и вот сейчас археологический материал блестяще подтвердил гипотезу П. О. Карышковского и М. Б. Щукина.
Я постоянно возвращался к этим тамгам. Какая-то догадка смутно брезжила в сознании, не давала покоя, но никак конкретно не оформлялась. Отсутствовало связующее звено. Я еще раз перебрал в памяти все семь тамг и вдруг понял — вещи! Вещи, на которых они нанесены,— вот общий знаменатель, то самое связующее звено! Меч, пояса, чаша, гривна...
Известно, что меч у ираноязычных кочевников, кроме основной своей функции, имел и другие. Он был олицетворением бога войны. Геродот писал, что скифы сооружали жертвенник из хвороста, вонзали в него древний меч и поклонялись ему. Родственные скифам сарматы должны были иметь сходные идеологические представления. И действительно, римский историк Аммиан Марцеллин сообщает: «Аланы (одно из сарматских племен.— А. С.) вонзают в землю меч и поклоняются ему, как Марсу». Кроме того, меч был социальным символом, знаком принадлежности к воинам — высшему сословию, из которого происходил сам царь.
Теперь — пояс. В самом древнем индийском сборнике гимнов и воззваний Ригведе описывается обряд Упанаяна (опоясывание) как традиционный акт возведения к власти. Судя по всему, он существовал еще у общих предков скифов и сарматов — индоиранских племен. По одной из легенд о происхождении скифов, Геракл оставляет матери своих сыновей лук и пояс с условием: царем скифов станет тот, кто сможет натянуть его лук и опоясаться поясом (заметим, что в нашем погребении найден и лук). Значит, не случайно на золотых пластинах обоих поясов поставлены царские тамги! Перед нами не просто деталь костюма и портупеи, а символы власти, знаки царского достоинства.
У меня захватило дух. Ведь это прямой выход на реконструкцию сарматских героических преданий, их мифологию! Легенды скифов, переданные нам Геродотом и другими античными авторами,— предмет давнишних и упорных изысканий и дискуссий. А сарматам «не повезло» — кроме легенды об их происхождении от браков скифов и амазонок, до нас не дошло никаких сведений, проливающих свет на существующие у этого народа традиции, культуру.
Теперь найденная чаша предстала передо мной в ином свете. Подобных такой чаше известно еще три, две золотые и одна серебряная — из курганов на Нижнем Дону. А теперь вспомним — на поясе Геракла была подвешена чаша. Все знатные скифы времен Геродота носили у пояса чашу — царская чаша с вином была наградой воину, убившему первого врага... Выходит, и сарматские чаши такого типа не были просто драгоценной посудой. И как последнее подтверждение этой мысли — тамги Инисмея и его рода на днище и ручке нашей чаши!
Наконец, гривна — опять-таки не просто драгоценный предмет, а символ знатности, принадлежности к аристократическому роду, своеобразный «дворянский герб». И тут царская тамга была помещена не случайно, ведь царь был «первым среди равных». Да, тамги неоспоримо подтверждали, что Инисмей был действительно царем сарматов.
А вслед за этим пришла и другая мысль — уж не сам ли Инисмей похоронен в этом кургане? В практике курганной археологии случаев идентификации покойника с конкретным историческим лицом почти не было. Слишком скудны источники на этот счет — не то, что, скажем, в Древнем Египте: вот вам пирамида Хуфу, вот гробница Тутанхамона — все написано чуть ли не на дверях. Ни скифы, ни сарматы собственной письменности не имели, и «помощи» с их стороны ожидать не приходилось. В свое время предположили, что знаменитый Чертомлык — усыпальница царя скифов Атея, о котором повествуют источники. Есть гипотеза о том, что в каменной гробнице мавзолея Неаполя Скифского в Крыму похоронен позднескифский царь Скилур; недавно греческие археологи раскопали богатейшую могилу знаменитого царя Филиппа, отца Александра Македонского — вот, пожалуй, и все. Неудивительно, что мысль о принадлежности захоронения именно Инисмею показалась нам немного крамольной. Ведь такие вещи нужно доказывать. Правда, царские тамги являются сильным аргументом — вряд ли священные пояса, меч, гривна, чаша со знаками Инисмея принадлежали другому лицу. Эти вещи, как мы убедились, слишком значительны, чтобы их дарить или продавать.
Несколько смущало то, что собственно Инисмеевы тамги были только на поясных пластинах и на дне чаши, причем верхняя часть знаков на мече, гривне и лошадке-ручке имеет несколько иной рисунок. Как известно, в сложных царских тамгах неизменяющаяся нижняя часть была родовым, фамильным символом, а изменяющаяся верхняя — именным. То есть на некоторых тамгах рода Инисмея нижняя, родовая часть, общая, а верхняя, именная — различна. Вряд ли это были имена других людей. Возможно, Инисмей имел несколько имен — тронное, воинское, жреческое. Такие случаи нередки в индоиранском мире.
Сильным аргументом в пользу этой версии является и время захоронения. Известный специалист В. А. Анохин полагает, что монеты в царствование Инисмея датируются 78—79 годами I века нашей эры. Как и наше захоронение. Лук тоже является знаком царской власти. Луки в скифских и сарматских могилах практически неизвестны — и это при том, что скифы и сарматы славились как непревзойденные лучники. В чем же дело? Известный знаток оружия и скифолог Е. В. Черненко обратил внимание на то, что лук фигурирует в этногонической легенде скифов (помните наказ Геракла — царем станет тот, кто натянет лук?) и, стало быть, являлся священным предметом. В этом же убежден и этнограф Д. С. Раевский. Е. В. Черненко предположил, что лук передавался по наследству, как тот, первый, Гераклов. В скифских погребениях найдено всего два лука, в то время как наконечники стрел имеются почти в каждой могиле.
