И месье Мишель доверительно добавляет:
— Это кровь смертельно раненного Адониса!
Позднее, уже в Бейруте, просматривая книги из истории Ливана, я натолкнулся на любопытный рассказ древнего ученого Люциана, жившего в Сирии во II веке н. э.
Однажды весной он побывал в Библосе и действительно наблюдал покраснение воды в реке. Местные жители при этом молились, приговаривая: «Адонис ранен, это кровь Адониса!»
Люциан принял объяснение на веру, но в пути ему попался скептик — тоже из местных. «Все проще,— сказал он.— Река течет с гор, а земля в горах красноватая. По весне там дуют сильные ветры, они несут тучи пыли. Так что вода окрашивается не кровью, а землей». «Даже если этот человек сказал правду, мне кажется, что такие ветры вызваны все-таки сверхъестественными силами»,— замечает Люциан. Видно, очень ему хотелось поверить в легенду.
А ведь скептик был прав — точнее, почти прав. Воду реки и впрямь окрашивает земля. Только не благодаря ветру, а потому, что под лучами весеннего солнца высоко в горах начинают таять снега и потоки воды размывают красную почву.
Как бы то ни было, а источник Афка, то место, где вода низвергается с гор живописным каскадом, с незапамятных времен почитается местными жителями. Ученые обнаружили там остатки древнего храма, построенного, как утверждают, на могиле Адониса.
— Ну а теперь давайте поднимемся на центральную башню,— говорит месье Мишель. Туда ведет лестница с высоченными ступенями. Такое впечатление, будто крестоносцы, построившие крепость в XII веке, были более длинноногими, чем мы. А ведь они еще, наверное, носили доспехи. Каково же было рыцарям подниматься по этим ступеням, если мы налегке все время спотыкаемся!
Яркий свет бьет в лицо. Последние ступени — и мы на вершине башни. Лучше смотровой площадки не придумаешь: под нами, у стен крепости,— древний город. Он лежит на невысоком каменном плато, нависшем над морем.
— Теперь понятно, почему арабы называют город Джубейль,— говорю я. В переводе это слово означает «горка».— Только где древние жители брали воду? Ведь река неблизко, оттуда не натаскаешься.
— Конечно,— кивает месье Мишель.— Но в том-то и фокус, что пресная вода есть прямо на плато. Вон там,— показывает он,— родник. Видимо, именно он и привлек сюда людей.
— И когда это было?
— Почти семь тысяч лет назад.
Семь тысяч лет назад! Даже трудно представить себе столь стародавние времена! Какие только катаклизмы не пережила за семьдесят веков наша планета — и природные, и социальные. А город выжил. Как показали раскопки, начавшиеся здесь еще в 1860 году, все семь тысячелетий Библос существовал! Сменялись завоеватели — амориты, египтяне, вавилоняне, персы, греки, римляне, арабы, крестоносцы, снова арабы, турки и, наконец, уже в нашем веке, французы. А город стоял и лишь по воле пришельцев постепенно менял свое лицо.
Чтобы добраться до самых ранних следов человека, археологам пришлось местами снимать слой земли толщиной в 12 метров. Но их труд был щедро вознагражден. Ученые обнаружили остатки жилищ, каменных орудий труда, захоронений, которые они датировали пятым тысячелетием до нашей эры.
В более поздних слоях оказался хорошо сохранившийся финикийский город. Храм третьего тысячелетия до нашей эры, жилые здания, купальни, бани, крепостная стена с воротами и даже вымощенная камнем дорога к гавани — все это дошло до наших дней почти в изначальном виде. «Почти» — потому что древние строения не щадили ни время, ни люди. Завоеватели обычно не утруждали себя сложным делом вырубания камня в горах, а использовали для строительства материал зданий, разрушенных ими же при штурме. Результаты этой нехитрой методики хорошо видны и сейчас. В стены крепости крестоносцев то тут, то там заложены вместо балок мраморные римские колонны. Но колоннада, как и небольшой римский амфитеатр, все же частично сохранилась.
Вглядываюсь в остатки древних строений. Которое из них служило дворцом финикийским царям? Может быть, это? Или вон то? А может, настоящий дворец еще скрывает земля? В ответ на мои вопросы месье Мишель пожимает плечами.
В наши дни самому Библосу, в общем-то, повезло — гражданская война и израильская агрессия обошли его стороной. Вскоре после начала военных действий город оказался в глубоком тылу правых сил. Летом 1982 года к нему не раз подходили передовые израильские дозоры, но воевать им здесь было не с кем: правые сохраняли по отношению к интервентам дружественный нейтралитет.
Однако эхо войны долетело и сюда: город опустел, его исторические достопримечательности были преданы забвению. Толпы туристов со всего света исчезли, будто смытые невидимой волной.
— Трудно стало жить,— говорит Мишель, когда мы спускаемся по лестнице с башни.— Экскурсоводы сидят без работы, гостиницы сегодня пустуют, торговцы сувенирами едва сводят концы с концами. Сегодня воскресенье, а, кроме вас, приезжала лишь одна пара из Бейрута. Впрочем,— гид вдруг оживляется и достает бумажник,— наш город все же иногда посещают даже знаменитости.
В доказательство месье Мишель демонстрирует визитную карточку Тура Хейердала.
Выйдя из крепости, сворачиваем направо и через тесные ворота попадаем на узкую улочку, сплошь застроенную магазинчиками. Владельцы соседних лавок, откровенно скучая, играют в тени в шиш-беш — так называют здесь нарды. Товары в витринах вполне обычные, такие же, как и в сувенирных лавках любого другого ливанского города,— глиняные кувшины и барабаны-табля, латунные кофейники и подносы, пластмассовые пепельницы с видами страны. Только цены выше. А вот путеводитель по Библосу. Издан в 1973 году, стало быть, еще до войны...
— Месье, купите старинные монеты!
Мальчишка лет четырнадцати трогает меня за руку.
— Ну покажи.
— Вот! Это греческие, а вот это римские.
Мальчишка вынимает из кармана горсть разнокалиберных потемневших от времени бронзовых монет. На них — императорские профили и мчащиеся колесницы, древний храм Бахуса в Баальбеке и бравые воины. Надписи полустерты, неразборчивы.
— Откуда взял? — спрашиваю продавца.
— Да в старом городе их полно, только копни! Мы после школы ходим туда с ребятами. Купите, месье,— вновь начинает уговаривать он.— Поверьте, монеты стоят больших денег, но кому они сейчас нужны? Вы человек приезжий, будет сувенир на память. Купите! Дешево отдам!
Меня берет сомнение. В Бейруте я слышал, что существует целый полулегальный синдикат, занимающийся изготовлением «старинных» монет для туристов, причем делают их так ловко, что подчас и знатоки заходят в тупик, пытаясь отличить поддельные от настоящих. Но, с другой стороны, рассуждаю я, мальчишка прав — сувенир что надо.
Расплатившись с продавцом, я сгребаю монеты и ссыпаю их в карман. Мальчишка ухмыляется и исчезает в глубине одной из лавок. На ней красуется надпись: «Финисиа трэйдинг компани» — «Финикийская торговая компания». И чуть пониже: «У нашей фирмы — пятитысячелетний опыт торговли». Дело ясное: монеты фальшивые, они наверняка не стоят и половины того, что я за них заплатил. Но разве дело в этом?
Мы прощаемся с месье Мишелем и по булыжной дороге спускаемся к гавани. Она тоже достопримечательность Библоса. Ведь на протяжении десятков веков город кормило в основном море. Его жители занимались рыболовством, вели обширную торговлю. В старину главной статьей финикийского экспорта служил знаменитый ливанский кедр.
В XII—VI веках до нашей эры финикийцы, господствовавшие в Средиземном море, основали на его берегах многочисленные поселения. Именно им обязан, к примеру, появлением на свет легендарный Карфаген, расположенный довольно далеко от Ливана, на территории современного Туниса. Финикийцы выходили на своих судах, построенных из кедра, и за пределы Средиземноморья — в Атлантику, по просьбе египетских фараонов плавали даже в Восточную Африку.
Времена изменились. Библос, завоевавший в древности громкую славу благодаря своим мореходам, давно уже перестал быть портовым городом, не выдержав конкуренции соседних Бейрута и Триполи. Да и чем торговать нынешнему Джубейлю, маленькому городку, каких в Ливане не один десяток? Кедры в близлежащих горах давно вырубили, промышленных предприятий так и не построили, и даже овощи и фрукты выращивать практически негде — кругом одни камни.
Мы устраиваемся отдохнуть на выходе из бухты, в тени башни. Когда-то башен было две, в случае опасности между ними натягивали массивную цепь, чтобы преградить неприятелю путь в гавань. От второй башни осталась лишь груда камней. Цепь не натянешь. Да и что может сделать цепь против израильских ракетных катеров, против американского флота, нацеливающего свои орудия на Ливан?
