Теперь бывший главный штаб партизан стал музеем. Скромный дом под крышей из пальмовых листьев. Земляной пол, железная кровать, заправленная серым солдатским одеялом. На столе — истертая карта с желтыми и синими кружочками, красными стрелами и черными ромбами. Рядом — солдатская фляга, патронташ, командирская сумка.
Здесь, на крайнем севере страны, за тысячи километров от столицы Мозамбика Мапуту, особенно ясно понимаешь, как нелегок был путь, который прошли мозамбикские патриоты, завоевывая независимость своей родины.
Трагедия Муэды
Поздней ночью автомобильные фары высвечивают дорожный указатель «Муэда». В центре поселка одноэтажный дом с плоской крышей, выкрашенный в цвета национального флага: зеленый, красный, желтый. В этом строении раньше размещался колониальный административный пост, а теперь — гостиница, дом приезжих.
Встретил нас Аделино Рапойо, стройный молодой человек с длинными, как у пианиста, пальцами. Всего несколько недель, как его, двадцатипятилетнего выпускника партийной школы, назначили администратором округа. И сегодня его первая официальная встреча с иностранцами. Глубокая ночь, и наш разговор отложен. Наутро узнаю, что в Муэду приехал один из руководителей партии ФРЕЛИМО Алберту Жоакин Шипанде.
Целый день мы с мозамбикскими друзьями колесили по окрестностям Муэды. Побывали в кооперативах, осматривали поля, знакомились с жизнью и бытом крестьян. Алберту Жоакин Шипанде уверенно говорил на местных языках. Он оказался прекрасным знатоком обычаев и людей.
Вечером, после местного угощения «кабрису» — шашлыка из антилопы,— Жоакин достал из резной шкатулки старую курительную трубку «кашимбу». Заправив ее местным табаком, он прикурил бамбуковой лучиной от головешки из камина и начал рассказ:
— Эта трубка досталась мне от отца, а ему — от его отца. Когда-то она была паролем для патриотов, отправлявшихся в Танзанию на партизанские базы ФРЕЛИМО. Мой отец был старейшиной — традиционным главой деревенской общины в отличие от «регулу» — вождя, назначаемого португальцами.
Мне было двенадцать лет, я еще учился в школе, когда португальцы заставили меня ежедневно подметать улицы Муэды. Но отец и я виду не подали, что это для нас оскорбительно. Затем началась слежка за нашей семьей. Два брата и сестра с мужем, опасаясь репрессий, бежали в соседнюю Танганьику.
В шестнадцать я закончил школу, и через некоторое время мне разрешили работать учителем начальной школы здесь, в Муэде. В 1962 году я вступил в ФРЕЛИМО, а вскоре меня избрали координатором нашей организации в Кабу-Делгаду.
Жоакин поднимается из-за стола и начинает вышагивать по гостиной — воспоминания революционной юности взволновали его.
— Сегодня,— продолжал он,— один из местных партийных руководителей сказал вам, что первые крестьянские кооперативы были созданы в Кабу-Делгаду в 1966 году. Я не стал его поправлять, но должен сказать, что слово это в наш лексикон вошло гораздо раньше.
Работать приходилось осторожно,— говорит Алберту Жоакин.— У колонизаторов была хорошо разработана система слежки, это не позволяло нам выйти к широкой пропагандистской работе. Но уже в то время мы понимали, что единственный способ завоевать независимость — это вооруженная борьба.
Мы начали с того, что создали в окрестностях Муэды крестьянский кооператив по выращиванию хлопка «Добровольное общество африканцев-хлопкоробов Мозамбика». Португальская администрация заявила, что слово «добровольное» надо исключить из названия, потому что «черные не могут ничего делать добровольно». Но все же разрешение на создание кооператива было получено, и мы начали работать. Было это в 1957 году. Надо ли уточнять, что для нас, подпольщиков, кооператив стал первой политической школой?
...Кооператив окреп, число его членов росло. Мы стали продавать хлопок португальской компании в Муэде, у которой дела шли не особенно хорошо из-за недостатка рабочей силы. Все мы, и руководители кооператива, и крестьяне, работали, не жалея своих сил. Однако вскоре колониальные власти признали наш кооператив антипортугальской политической организацией. В 1959 году некоторых руководителей подвергли репрессиям, но мы не сдались, и кооператив продолжал работать.
А потом... День этот, 16 июня 1960 года, я запомнил на всю жизнь. Накануне были арестованы активисты кооператива Тиагу Муллер, Фаустину Ваномба, Кибирите Диване. Крестьяне возмутились произволом властей и потребовали их освободить.
Португальский администратор послал в близлежащие деревни гонцов, чтобы созвать крестьян в Муэде и объяснить им, почему арестованы кооператоры. Несколько тысяч крестьян пришли узнать, что скажут португальцы. Администратор между тем потребовал у губернатора провинции прислать в Муэду регулярные войска. Солдаты прибыли ночью и затемно, задолго до начала собрания, окружили площадь.
Прибывший из Порту-Амелия губернатор пригласил наших «ходоков» в резиденцию администратора. Я в числе других ждал их возвращения.
Когда они наконец через четыре часа вышли на веранду, губернатор спросил у собравшихся, не хочет ли кто-нибудь выступить. Желающих оказалось много, и губернатор попросил их отойти в сторону. И тут по его приказу полиция связала руки тем, кто хотел говорить, и начала их избивать. Я был близко и все видел. Толпа крестьян возмутилась, когда португальцы подогнали полицейские фургоны, чтобы увезти арестованных. Тут-то губернатор отдал приказ открыть огонь...
Хочу напомнить слова основателя ФРЕЛИМО Эдуардо Мондлане: «Мир не узнал о трагедии, происшедшей в поселке Муэда на севере провинции Кабу-Делгаду. В результате бойни, учиненной португальцами, погибло около 500 человек. Но их смерть не была напрасной жертвой, она стала катализатором в воспитании революционного сознания масс».
После массового расстрела положение на севере страны накалилось до предела. Аресты следовали один за другим, агенты ПИДЕ сновали повсюду. В ночь на 18 февраля мы переправились через реку Рувуму в Танганьику.
Руководителям ФРЕЛИМО в Дар-эс-Саламе мы заявили, что хотим сражаться. Но прошло долгих четыре года, прежде чем в июне 1964 года мы были отправлены на боевое задание. 15 августа согласно приказу ФРЕЛИМО 24 человека, в том числе и я, пересекли границу Мозамбика. В Кабу-Делгаду наша группа получила доставленные сюда оружие и снаряжение.
Атакой 25 сентября на португальский военный пост в поселке Шай начался этап вооруженной борьбы мозамбикского народа, завершившийся победой в июне 1975 года.
Ньяса — озерная целина
Последний перевал пересекли под ливнем. Еле заметные ручейки и речушки на наших глазах поднялись, перехлестнули через мосты, вывернутые с корнем деревья и кусты крутились в бушующих водоворотах. С отлогих склонов неслись в потоках бурой грязи камни.
Но через час, как это бывает в тропиках, шквал умчался за темно-фиолетовую кромку горной гряды. Вновь засияло солнце; и вот сквозь редкие кроны деревьев проглянула голубая кромка озера Ньяса и на берегу — домики районного центра Метангулы.
Озеро Ньяса, расположенное на северо-востоке Мозамбика, славится глубокими чистыми водами, большими запасами рыбы. Правительство республики разработало специальную программу по использованию природных ресурсов провинции Ньяса, уделив особое внимание перспективе освоения богатств озера.
В рыболовецком, кооперативе заканчивалось собрание. Председатель Габриэл Нтамбу уже подвел с кооператорами итоги последнего месяца, с гордостью сообщив, что правительство выделило рыбакам четыре моторные лодки, сети, мощный холодильник.
— Теперь,— закончил свою речь Габриэл,— нам будет легче выполнять плановые задания. Но и мы должны подумать о том, как сделать хозяйство рентабельным. Как выловленную рыбу доставлять в горные районы...
На рыбацком баркасе под оранжевым парусом плывем вдоль побережья озера Ньяса. Наши хозяева — руководители районного комитета партии ФРЕЛИМО — рассказывают о переменах, пришедших в этот отдаленный край республики. Если до победы революции на всю провинцию Ньяса было четыре врача-португальца, да и те обслуживали ее центр, Лишингу, то теперь здесь несколько десятков медицинских пунктов, около ста медиков, организована служба «Скорой помощи». Разумеется, в каждом населенном пункте есть школа, работают курсы по ликвидации неграмотности. И что самое, пожалуй, важное: началось и здесь движение за коллективный труд.
Во время поездок по разным провинциям Мозамбика я не раз бывал в «алдейаш комунайш» — коллективных деревнях. Они стали признанной формой организации крестьянского труда и быта на новых началах. Главное, появилась здесь «машамба» — коллективное поле, хотя, конечно, крестьяне имеют и приусадебные участки. Количество жителей в этих деревнях самое разнообразное: от пятидесяти человек до двух тысяч семей; а всего в стране таких деревень более полутора тысяч...
