А силы и находчивости здешним берикам не занимать. Вот на главной улице Патара Чаилури при большом стечении народа разыгралась настоящая баталия. На огромном оранжевом грузовике ввалилась в село еще одна ватага бериков-чужаков. Что тут было! Крики, визги, хлесткие удары плетей по железным бокам машины, лобовое стекло немедленно вымазали грязью, несмотря на отчаянное сопротивление пришельцев. Числом тех было даже поболее, чем «наших» бериков, но «наши» были крупные, крепкие мужики, а те, похоже, еще подростки.
С позором изгнав соперников со своей территории, гордые берики продолжали обход. С главной улицы им еще предстояло спуститься в овраг и обойти другой край села, а дело тем временем шло к полудню. На какое-то время пестрая компания выпала из поля зрения сельчан, и центр внимания переместился к качелям и площадке для борьбы. Теперь на борцовском ковре мерились силой уже не мальчишки, а рослые, мускулистые парни с рельефными бицепсами. Их ловкие молниеносные броски вызывали одобрительные возгласы зрителей. Толпа росла. Кто-то догадался подогнать старый ЗИЛ с открытым кузовом, и его вмиг облепили болельщики.
Вынырнув из глубокого оврага, берики с гиканьем и криками кинулись к качелям, с которых при виде грозной ватаги горохом посыпалась ребятня. Собственно, никакие это были не качели, а врытый в землю высокий деревянный столб, с вершины которого свешивалась пара конструкций с перекладиной для сиденья, и разогнавшись, можно было пролететь несколько кругов над землей. А можно было и раскрутить летящих с такой силой, что они взлетали едва ли не на высоту столба.
Несколько минут берики хозяйничали на качелях, которым явно отводилась какая-то своя магическая роль
в этом древнем действе, и вдруг шумно кинулись к борцовской арене. Покуражившись и там, они неожиданно принялись рукоятками своих хлыстов проводить бороздки по перемешанной с опилками земле: «сеять кукурузу». А Тахи-кабан тем временем портил всю их работу, разоряя «посевы». Заметив это, разгневанные берики принялись хлестать Тахи по толстой шкуре. В общей кутерьме парень, игравший кабана, незаметно выскользнул из своего наряда и смешался с толпой, а разгоряченные берики продолжали хлестать распростертую на земле шкуру. Поняв вдруг, что Тахи «убит», они принялись оплакивать его, а затем затянули песню: «Ты, кабан, родился в лесу около селения Акуру и тебя ждет там свинопас».
А дальше все происходило очень быстро. Не снимая масок, берики кинулись сквозь толпу к стоянке машин, где правнуков древних богов плодородия ожидала не какая-нибудь колесница, а исправный «рафик», готовый доставить их к вдохновителю и организатору сегодняшнего представления — Бидзине Джачвадзе. Там у Бидзины, некогда лучшего бе-рика села Патара Чаилури, их ждет славное угощение из подношений и даров односельчан. Все крестьяне в округе знают: чем веселей и радостнее пройдет пир бериков, тем богаче будет урожай в этом году. Ради этого умирал сегодня и бедный Тахи...
Грузинская ССР, село Патара Чаилури
Александр Миловский
Продолжение. Начало см. в № 2.
Котка: каникулы на птичьих островах
Высокий человек в синем непромокаемом костюме и желтых сапогах загораживал на мосту проезд нашему автобусу, подняв в кулаке, как красный флажок, спортивную шапочку.
— О, нас встречает сам Тимо Ялканен! — воскликнул кто-то.
Еще не все успели выйти из автобуса, а Тимо уже спускался широким шагом к быстрой порожистой реке.
— Покажу вам место, где собирались окрестные жители, чтобы спасти свою Кюми,— сообщал на ходу Тимо.— Не зря эту речку ценят во всей округе. С давних времен здесь, за порогами, водились сиг, лосось. Царь Александр III разрешил монахам с острова Валаам отлов рыбы на Кюми, но только для своих потребностей. Видите, до сих пор остались в целости гранитные стенки, с которых монахи забрасывали сетки. А это императорский рыбачий домик — ныне музей, построенный Финляндией Александру III в благодарность за сохранность здешних мест. Вот мы и пришли...
Тимо останавливается у края поляны, где лес отступает от берега. Сюда недавно собралось много людей, в основном из Котки, узнав, что вверху за поворотом стали расчищать русло реки под электростанцию. Общество охраны природы пригласило журналистов из газет и радио — состоялся бурный митинг. Все это попало в прессу.
Понимая, что со строительством электростанции ничего не выйдет, хозяева стали распродавать участки земли по берегам Кюми. Теперь здесь заповедная территория Лангинкоски. С моря, перепрыгивая пороги, поднимается на нерест лосось. Его разрешается ловить, правда, только на удочку...
Крупнейший лесной порт страны Котка больше известен заповедником на островах в восточной части Финского залива. Скорее это даже не заповедник, а национальный парк. К островам, разбросанным вдоль побережья на десятки километров, идет наш катер.
Плывем по проливу Руотсинсалми, где во время русско-шведской войны разворачивались морские битвы, в которых сражались сотни боевых кораблей. Опыт этих баталий и заставил соорудить на острове Котка морскую крепость, разрушенную затем английской флотилией. От тех времен остался лишь православный собор святого Николая, купол которого высится в зелени парка, да поросшие кустарником развалины круглого форта Куокоури, виднеющегося от нас справа по борту на островке, похожем на головастика.
С моря особенно заметны следы когда-то прошедшего здесь ледника, мастерски обтачивавшего, шлифовавшего камни. На побережье виднеются гигантские каменные глыбы — «поля дьявола», как их зовут местные жители. Постепенно из морской глубины выступали островки, они росли, проливы между ними сужались, становясь похожими на каналы. Так образовались шхеры.
Финский берег резко отличается от противоположного, эстонского, изрезанностью и большим количеством островов. Здешний гранит очень ценится в строительстве, именно его возили для набережных и дворцов Петербурга.
В заповедном архипелаге Тимо Ялканен хочет отыскать свой любимый островок, где проводит каникулы и ведет научную работу. Об этом он нам медленно рассказывает по-русски. Тимо учился в Ленинграде, окончил университет, стал биологом.
А пока мы держим курс на дальний остров Хаапасаари, один из самых больших в архипелаге.
У Хаапасаари — богатая история. Люди появились на нем еще в начале тысячелетия. Затем на острова проникают шведы, возникают деревни. Существовала на Хаапасаари с середины XVIII века и русская деревня. Хотя во время войн деревни на островах разорялись, а жителей угоняли в плен, здесь вовсю шла так называемая «дружеская торговля». Два берега — финский и эстонский — жили мирно. Эстонцы плавали к островам ловить рыбу, продавали осенью картофель, зерно. Финны привозили на противоположный берег соленую салаку, а покупали водку. Обычно останавливались на ночлег в эстонских семьях. Дружили по многу лет, знакомство часто превращалось в родственные связи: увозили на острова невест.
Но Хаапасаари известен не только своим прошлым, но и знаменитыми по всему побережью лоцманами, знающими вдоль и поперек капризные проливы и бухты. Это потомственные моряки, насчитывающие в своей родословной более десятка поколений, бороздивших на судах Балтийское море, когда здесь вдосталь водилось вкуснейшей рыбы да и само море было здоровым, не чета нынешнему. Чтобы поговорить на эти темы, мы и хотим встретиться с моряками-островитянами.
Уже видна с катера каменная башня на острове — наблюдательный пункт лоцманов, построенный в середине прошлого века. Катер плавно входит в глубоко врезанную в крутой берег бухточку. В спокойной воде отражаются десятки маленьких и больших разноцветных лодок, открытых, с каютами, с мачтами, между которыми осторожно двигается наш бело-голубой красавец катер с красной рубкой.
На зеленом острове выглядывают из-за скал и деревьев белые и желтые домики, а вдоль кромки берега вытянулись кирпичного цвета сарайчики — до самого причала. Там неподвижно стоят, широко расставив ноги, как в качку на корабельной палубе, трое плотных, кряжистых мужчин в куртках и вязаных шапочках. Невозмутимые, обветренные до красноты лица, приветливые голубые глазки. Чувствуется, что они давно и терпеливо ждут нашего прибытия. Один из них — капитан Кейо Юрьёля.
«Капитан» — привычная форма обращения к старым морякам, но Кейо на самом деле плавал капитаном. Он вперевалочку ступает по еле заметным следам, выбитым ногами островитян на лбистых гранитах острова. Кейо немногословен и не видит ничего особенного в своей биографии, чтобы ее подробно излагать. Да, лоцманы появились на Хаапасаари давно, еще в начале XVII века. У каждой семьи имелось в бухточке свое судно. Не только ловили рыбу, но и торговали, возили продавать гранит. Но здешнюю однообразную мирную жизнь ломали войны. Разоряли островную деревню и шведы. Особенно туго пришлось в первую мировую войну. Совсем захирела с тех пор торговля, а вторая мировая добила ее. У многих островитян остались зарубки в памяти от того времени. Опустела деревня, замерла торговля и в магазинчике, выстроенном отцом Кейо еще в 1907 году. А во вторую мировую разбомбили их дом, даже на этом островке были жертвы.
