Отметился писатель и в другом популярнейшем телесериале 1960-х, вторая жизнь которого началась позже — уже в рамках масштабной киносаги. Это был «Звездный путь», запущенный на телевидении Джином Родденберри. «Город на краю Вечности» (1967) по сценарию Эллисона стал одним из самых запоминающихся эпизодов цикла — несмотря на фактические ошибки, не оставшиеся незамеченными. Дело в том, что в данном эпизоде сюжет разворачивается не в космосе, а в Нью-Йорке 1930 года. Сначала туда случайно «проваливается» один из членов экипажа звездолета «Энтерпрайз», а затем на выручку товарищу (и с очевидной целью предотвратить какой-нибудь хроноклазм, который изменит будущее) отправляются капитан Кёрк и мистер Спок. Так вот, попав в прошлое, они идут в кино «на Кларка Гейбла», хотя в 1930 году будущий кумир еще не был никому известен и подрабатывал на массовках. Да и вывески «Противоатомное убежище» на нью-йоркских домах в 1930 году смотрятся явно преждевременно.
В 1973 году плодовитый и неуемный Эллисон решил создать свой собственный научно-фантастический телесериал — так родились «Затерянные среди звезд». Сериал с грошовым бюджетом снимался ради экономии на видео в Канаде, и к тому времени известный автор, собравший впечатляющую коллекцию высших премий (в том числе и за сценарии), почел за благо скрыться под псевдонимом Кордвайнер Берд — уж больно жалким получился результат. Хотя сама сюжетная канва, казалось бы, буквально просилась в руки к крупному продюсеру с крупными деньгами.
Действие происходит на гигантском звездолете с исчерпывающим названием «Ковчег». Он состоит из сотен автономных анклавов — «куполов», под каждым из которых хранится некий клочок человеческой цивилизации и культуры. По пути к неведомой цели звездный ковчег попал в метеорный поток и сбился с курса, управлявшая звездолетом команда почти целиком погибла, а что происходит под «куполами», никому неизвестно. Три простых фермера (роль главного героя сыграл Кир Дуллеа, запомнившийся всем по кубриковскому фильму «2001: Космическая одиссея») смогли вырваться из своего анклава и теперь плутают по опустевшим коридорам и отсекам, из купола в купол, постоянно сталкиваясь с другими незнакомыми культурами. Задача этой троицы — отыскать кого-нибудь, кто мог бы взять на себя управление звездолетом, который неотвратимо притягивает к себе некое звездное светило…
Какой фильм можно было поставить десятилетиями позже, в эпоху компьютерных спецэффектов! Но сериал после 16 эпизодов был остановлен из-за низкого рейтинга.
Другая попытка создать в области визуальных искусств что-то свое также не принесла Эллисону весомых дивидендов. Речь идет о видеоигре «У меня нет рта, а я должен кричать» (1995), созданной по одноименному рассказу писателя. Причем в данном случае Эллисон был автором не только текста, но и дизайна (а режиссером выступил Дэвид Маллич). Сенсацией игра не стала, но Эллисон не отчаивается — в одном из интервью он пообещал обязательно заняться этим делом посерьезнее. А в том, что работоспособности, энергии и творческой фантазии у вечного вундеркинда и нарушителя общественного спокойствия хватает, мало кто сомневался тогда.
И не сомневаются сейчас. Во всяком случае, организаторы церемонии, на которой Эллисону должны были вручить почетный приз с плашкой «Великий Мастер», всерьез беспокоились, как бы торжество не закончилось скандалом. Дело в том, что Эллисон ненавидит, когда его причисляют к мастерам science fiction, предпочитая иное прилагательное — speculative (на русский словосочетание speculative fiction можно перевести как «литература размышлений»). Но это слово явно не умещалось на заранее сделанную плашку, Как, впрочем, и сам Эллисон.
Вл. ГАКОВ
Майкл Джаспер
Работа в игре
Я понял, что день выдался неудачным, когда увидел, как скрэга-подсобника едва не перерезало пополам через двадцать минут после начала работы.
Я трудился в команде неподалеку от Ходжес-стрит, в миле от стены, отделяющей нас от остального Рейли. Это место я получил восемнадцать дней назад. Первые две недели старейшие работники, позади у которых были годы разборок и реконструкций, вынесенных на руках, ногах и спинах, неотступно следили за мной, выискивая любой намек на слабость, которую невольно способен проявить каждый в холодном, сыром воздухе. Для всех нас секундная рассеянность могла означать мучительную смерть. Оказаться раздавленным — что может быть страшнее?!
Поэтому я приходил рано и трудился допоздна, как все остальные, и постепенно мне стали доверять. Наконец-то я работал в игре!
До этого я был всего лишь скрэгом и занимался самым грязным, нудным делом, которого все чурались. Десять очков в час — вот как оплачивался мой первый честный труд. За сто тысяч очков я мог бы подать заявку на прыжки через стену, а за две сотни — платить за это сам. Квабе и Натали имели наибольшее количество очков в нашей бригаде, поэтому и были назначены начальством старшими. Они теряли больше, чем остальные.
Этим утром мое запястье показывало минус десять градусов, а передняя дверь лачуги Лии была заблокирована только что выпавшим синеватым снежным сугробом высотой с полфута. Таких холодов в октябре никто не ожидал, особенно здесь, в Рейли. Я промерз до костей с конца августа, а Лия заходилась в кашле еще с июня.
Поэтому, чтобы накопить очки и хоть немного согреться, я продолжал работать. Каждый день появлялся новый список, передаваемый старшим группы через запястные импланты. Рутина была абсолютно одинаковой, независимо от того, работали вы на разборке или восстановлении: вы создаете или разбираете свою долю стен и получаете за это очки; не выполняете свою норму разобранных или восстановленных стен — очки снимаются. Трое скрэгов из моей группы решили сегодня не показываться, и приходилось немало потрудиться, чтобы выполнить норму впятером.
На верхнем этаже восстановленного здания, неподалеку от Ходжес-стрит, я провел фюзером шестидюймовую расплавленную полосу на полу, готовя его под дюрапласт. Покрытая тонким слоем нанодов, каждая новая стена на пятом этаже будет приварена к самому верхнему листу дюрапласта на четвертом этаже. И пока мы будем ставить новый лист дюрапласта на место, в тот момент пока пластик не остынет, стена будет неподвижна — на минуту, не больше. К этому времени техника в новой стене договорится с техникой в уже существующей, и вы получите «умную» стену, контролирующую тепло и холод, блокирующую шумы, как уличные, так и соседей, и даже показывающую старое видео. По крайней мере, именно так объясняла мне Натали принцип действия техники.
В начале дня Нат дала мне свой нивелир. Только старшие в бригаде пользуются этими приборами длиной в ярд, цифровыми версиями старых нивелиров, которые, по словам Нат, каким-то образом работали на воде! Половина той бредятины, которую она рассказывала мне о старых стройплощадках, должно быть, выдумана. Но она одолжила свой нивелир и наверняка прикончит меня, если первая стена, которую я сделаю самостоятельно, перекосится.
Тейким и двое других скрэгов уже приготовили лист дюрапласта. Тейким — хороший парнишка. И неглупый. Когда я отключил фюзер, скрэги подняли лист и осторожно опустили на место, стараясь не коснуться голыми руками расплавленного пола, прежде чем стена будет сварена. Если они все же коснутся пола — дело швах. Нат знала подсобного рабочего — им всегда приходится хуже всех, — которого таким образом засосало в стену. И теперь он часть «умной» стены в десятиэтажном доме в предместье Дарема.
Как только стена встала на место, я заработал фюзером по правой стороне, сплавляя ее с уже существующей стеной. Приложил к стене нивелир, посмотрел на индикатор. Все ровно.
И когда я с дурацкой ухмылкой отвернулся от стены, случилось это!
В двадцати ярдах от меня два скрэга возились с проводкой одной из стен с северной стороны. Девушка тянула провода, подаваемые снизу. Волосы от усилий растрепались, закрывая лицо. Парень потянулся помочь ей, и провод в его руке коснулся ее провода. Те были под током, и обоих людей ударило. Девушку отбросило в здание. Парень столкнулся с Квабе, который как раз работал резаком над дефектной частью регенерированного пластика. Ноги парня попали в бело-голубой луч резака, и тут воздух пронзил вопль.
