Мелькнул выход из затона, чуть ли не мгновенно пронеслась полоса берегового припая, и вот уже под носом лодки захрустела тонкая ледяная кромка у чистой воды. В ту же секунду первая пара гребцов, тащившая каноэ за нос, каким-то немыслимым обратным кульбитом прыгнула в лодку и тут же — не пойму, как это им удалось! — очутилась на своих местах с веслами в руках. Не успели они сделать один гребок, как к ним присоединилась и вторая пара на корме.
Каноэ с сухим шелестом рассекало воду, и сквозь обшивку явственно ощущалось мелкое ледяное крошево, царапающее борта. Время от времени Франсуа оборачивался, чтобы проверить мое самочувствие, и я старался храбро улыбаться, встречая его взгляд. Впрочем, у меня действительно не было страха. Ведь экипаж Лачанса по праву считается одним из лучших на реке Св. Лаврентия. Деды, отцы и дяди этой четверки на протяжении многих лет выходили победителями в традиционных гонках. Молодое же поколение Лачансов пока дважды довольствовалось вторыми местами.
Через полчаса, когда гребцы немного устали, мы причалили для передышки к большой льдине. Влекомая приливом, она, словно могучий танк, неудержимо шла напролом сквозь шугу против течения в сторону Монреаля.
— Что ж, если не боишься, можешь попробовать поработать веслом, — предложил Франсуа.
— Конечно, нет... — обрадовался я. — В том смысле, что не боюсь, — поспешил исправить я свою ошибку, заметив улыбки на лицах Лачансов.
Десятифутовое весло, вытесанное из ели, оказалось довольно тяжелым, и мне, отнюдь не новичку в гребле, управляться с ним было трудновато. Правда, по сравнению с обычными веслами у него имелось одно большое преимущество: упираясь в льдины, оно упруго гнулось, посылая лодку вперед, но не ломалось. Едва только я приноровился к нему и вошел в общий ритм, как в голове мелькнула предательская мысль: да ведь у нас же в каноэ нет ни одного спасательного жилета! А что, если... В высоких охотничьих сапогах при таком морозе больше нескольких минут на плаву не продержишься...
— Прыгай! — прервала мои грустные размышления резкая команда капитана.
Я и не заметил, что каноэ наполовину находится уже на льдине и первая пара гребцов на носу рывками тащит его вперед.
Вслед за ними выпрыгнули и мы с напарником. Вцепившись обеими руками в планшир, я изо всех сил отталкивался ото льда, но тем не менее было такое ощущение, что сама лодка тащит меня вперед. Внезапно я почувствовал, что твердая опора начинает уходить из-под ног. И тут же сквозь пот, заливавший глаза, увидел, как носовые гребцы легко, словно играючи, перемахнули через борта в каноэ. Для подобных акробатических трюков сил у меня уже не хватало, и я просто кулем перевалился через планшир, запутавшись на дне между весел...
Зимние гонки на каноэ через реку Св. Лаврентия многие — за исключением, конечно же, самих квебекцев — склонны считать бессмысленным, а главное, слишком рискованным сумасбродством. А между тем это настоящий народный вид спорта, присущий только канадской провинции Квебек. Причем появился он отнюдь не потому, что есть люди, которым нравится щекотать нервы игрой со смертью. Гонки каноэ — это своего рода спортивное продолжение тех жестких требований, что выдвинула сама жизнь. Ниже города Квебек начинается 400-километровый эстуарий реки Св. Лаврентия, шириной до пятидесяти километров, с не одним десятком островов. Французские колонисты быстро заселили острова и прилегающую к реке местность. Летом лодки служили надежным средством сообщения. С наступлением же зимы они были практически отрезаны от внешнего мира: в период ледостава, с декабря по апрель, река оказывалась забита ледяным месивом, преодолеть которое пешком невозможно.
Когда у колонистов, живших на островах, кончались припасы или случалось что-нибудь экстренное, требовавшее связи с Большой землей, в их распоряжении были лишь хрупкие рыбачьи лодки. Нередко попытки добраться до берега оканчивались трагически. Со временем французские переселенцы создали специальный тип лодок для зимних плаваний, у которых корпус был обшит медными листами, а весла снабжены на концах крючьями, позволявшими цепляться за льдины на манер багров. Позднее, когда стали регулярно проводиться зимние фестивали, появились специальные каноэ для гонок во льдах: с острыми носом и кормой, с обшивкой из можжевельника, смягчающего удары льдин.
Кроме того, все участники стали делиться на две группы — любителей и профессионалов. Правда, в отличие от «профи» — хоккеистов, последние отнюдь не зарабатывают себе на жизнь исключительно гонками на каноэ через реку Св. Лаврентия, которые устраиваются лишь раз в году. Просто они получают небольшую финансовую помощь от различных фирм и поэтому могут заказывать лодки у лучших мастеров да и тренировкам уделять больше времени. Так, если любители тренируются только по субботам и воскресеньям, то профессионалы перед соревнованиями имеют возможность посвятить подготовке, по крайней мере, не меньше двух недель, проходя ежедневно до десяти миль. Ясно, что все это дает «профи» определенные преимущества перед теми, кто вынужден рассчитывать лишь на самих себя.
И вот в день Марди гра (1 Марди гра — «жирный вторник», народный праздник, который приходится на вторник, на масленицу.) оба берега реки Св. Лаврентия заполнили тысячи зрителей. По мере того как приближалось время начала гонок, их многоголосый гул становился все громче и громче, пока не превратился в оглушающий рев, в котором потонул выстрел стартера. Впрочем, о том, что он все-таки прозвучал, говорила лавина разноцветных каноэ, ринувшаяся вниз по крутому берегу затона. На льду началось настоящее столпотворение: каждая команда стремилась не только в числе первых достигнуть узкого выхода из затона, но и занять выгодную позицию у левого берега горловины, поскольку полоса припая там была уже всего.
Первым свинцово-серую воду вспорол острый нос голубого каноэ Лачанса, одного из фаворитов гонки. Его главный соперник — экипаж лодки «Экспорт А» — отстал футов на тридцать из-за столкновения с другим каноэ в горловине затона. В образовавшейся пробке оранжевой лодке «Меркурий» проломили борт. Еще одна команда провалилась на тонком льду в нескольких футах от чистой воды и теперь отчаянно цеплялась за полузатопленное каноэ, ожидая помощи с берега. В общем, начало гонки складывалось драматически.
А тут еще река преподнесла гонщикам свой сюрприз. Едва каноэ вышли в незамерзающий канал посредине Св. Лаврентия, как прилив понес по нему с низовьев десятки огромных льдин. Первой оказалась зажатой вырвавшаяся вперед лодка Лачанса. Остальные каноэ, сбившись в стайки, словно утиные выводки, начали петлять по разводьям. Вскоре об их местонахождении можно было судить лишь по видневшимся над белыми глыбами черным точкам голов гребцов да изредка мелькавшим в воздухе веслам...
Через два с половиной часа между льдинами показались первые каноэ, возвращавшиеся к месту старта. Но испытания для гонщиков еще не кончились. По условиям соревнований они должны были не просто достигнуть берега, а войти в затон и причалить именно там. Увы, сильное приливное течение и необходимость пробираться по узким, извилистым разводьям не позволяли попасть в горловину с первого захода. Решающее слово было за капитанами: или выискивать каноэ на береговой припай и по нему добираться до затона, или же, маневрируя между льдинами, постараться подплыть прямо к входу в затон. И то и другое было достаточно рискованно.
Первой к финишу пришла команда любителей из рыбацкого селения Монманьи (правда, они стартовали на пятнадцать минут раньше «профи»). Экипаж высадился на лед и бегом бросился к затону. Вторым по показанному в гонках времени (и первым среди профессионалов), несмотря на не слишком удачный старт, было каноэ «Экспорт А». Экипажу Лачанса пришлось довольствоваться третьим местом.
— Над нами сыграло злую шутку одно симпатичное разводье, которое в итоге увело слишком далеко в сторону, — объяснил расстроенный капитан обступившим его репортерам. — Ничего, в следующем сезоне мы будем на тренировках грести не меньше двадцати миль в день и тогда посмотрим, кто лучший гонщик на реке Св. Лаврентия...
С. Барсов
Тучи над Солнечным штатом
На границе двух штатов, у шлагбаума, перекрывшего шоссе Пасифик, все машины подвергаются весьма серьезному досмотру. По одну сторону шлагбаума пограничники, они же и таможенники, проверяют — не вывозят ли квинслендцы из Нового Южного Уэльса черенки знаменитого сахарного тростника, растущего только в Тамбалгаме. По другую — смотрят, не везут ли в Новый Южный Уэльс тростник из Маккая, ананасовую рассаду из Намбура или, не дай бог, без разрешения отломанные кораллы с заповедников Большого Барьерного рифа. Список запретов у пограничников Квинсленда пообширнее. Да это и понятно. Второй по величине штат Австралии наполовину лежит в тропической зоне, наполовину — в субтропиках, к югу от тропика Козерога. Манго и ананасы, арбузы и виноград, папайя и бананы, кокосы и авокадо — чего только не выращивают квинслендские фермеры на богатых черноземом и вулканическим пеплом землях. Список природных богатств Квинсленда читается, как таблица Менделеева, — серебро, медь, золото, цинк, железо, уран... Запасы одних сапфиров и рубинов у городка Рубивейл — Рубиновая Долина — оцениваются в чудовищную сумму — 867 квадрильонов долларов.
