стола конверт.
– Деньги… – произносит СунОк тоном, словно речь идёт о чём-то неприятном. Она поднимает взгляд от конверта и пристально смотрит в глаза АйЮ.
– Разве можно купить на них новую сестру? – спрашивает она.
АйЮ теряется от её вопроса, не зная, как ответить.
– Это ведь юэйны больше всех травили ЮнМи? Ведь так?
СунОк требовательно смотрит на гостью.
– Не могу сказать, вина какого фан-клуба больше. – отвечает та. – Я только вчера вернулась в страну и пока многого не знаю.
– Ты ведь могла встать на сторону ЮнМи. – без тени сомнения говорит СунОк. – У тебя ведь столько национальных титулов! Разве бы тебя не послушали? Можно было просто позвонить моей сестре, поддержать её словами. Но ты ничего не сделала! А теперь хочешь откупиться деньгами. Разве они смогут оживить ЮнМи?
В комнате устанавливается неприятная тишина.
– Мне очень жаль, что так получилось… – извиняется АйЮ. – Простите, я была невнимательна…
– Уходи! – неожиданно требует СунОк. – Не нужно говорить пустых слов!
АйЮ поднимается на ноги и низко кланяется маме, так, что её волосы падают ей на лицо.
– Ещё раз примите мои глубокие соболезнования – выпрямляясь, говорит она и выходит из комнаты. Никто из домочадцев не спешит встать, чтобы её проводить. СунОк некоторое время смотрит в пустой дверной проём, в котором исчезла гостья, потом опускает глаза и натыкается ими на оставленный на столе конверт. Схватив его, она вскакивает на ноги и несётся вслед за АйЮ.
(задний двор дома мамы ЮнМи)
Начав движение, большая чёрная машина медленно трогается с места, как вдруг из двери дома, без обуви, в носках, наперерез ей бросается СунОк размахивая зажатым в руке конвертом. Водитель резко тормозит, не желая наехать на девушку, упёршуюся двумя руками в капот. Секюрити на первом сидении приспускает стекло.
– Что случилось, агасси? – удивлённо спрашивает он в образовавшуюся щель.
– АйЮ забыла … свою вещь. – отвечать та.
На заднем пассажирском сидении открывается окно, в которое выглядывает пассажирка.
– Заберите! – подойдя к нему и протягивая конверт, требует СунОк. – Нам ничего не нужно! ЮнМи хорошо зарабатывает!
Особо не смотря, куда он попадёт, СунОк суёт конверт в окно и не попрощавшись, разворачивается спиной к машине.
(Недалеко от Сеула. Храм Пэннён)
– Сестра меня беспокоит новенькая.
– Та девочка, которая назвала себя ЮЧжин?
– Да.
– Почему она тебя беспокоит?
– Она целыми днями ничего не делает. Только спит и практически не ест.
– И больше ничего?
– Ничего. Иногда медитирует рядом со статуей ГуаньИнь, когда это можно.
– Ты говорила о ней с нашим врачом?
– Да, она её осмотрела и не обнаружила проблем.
– Разным людям нужно разное время для восстановления. Возможно эта девочка из тех, кому его нужно много.
– Прошло уже почти две недели как она здесь. Мне кажется, это становится опасным.
– Прояви терпение, сестра. Помню, ЮЧжин сказала, – «я никому не нужна». Может, она боится просыпаться, чтобы не убедиться в этом ещё раз?
– Но нельзя провести всю жизнь во сне?
– Небесная покровительница учила смирению, сестра.
– Наверняка у девочки есть родные. Думаю, они не находят себе места, пока она здесь спит. Мы могли бы им сообщить.
– Но у ЮЧжин не было с собой документов и где она живёт, она тоже говорить отказалась. Чтобы найти её родных, нам придётся обращаться в полицию. А это против правил, ты же знаешь. Если человек пришёл к нам, значит его близкие не смогли ему помочь. Стоит ли снова обращаться к ним, прибегая к помощи совсем посторонних? Полиция не может научить любить людей.
– Да, это так. Хорошо, сестра, ты сняла часть обеспокоенности с моей души. Подождём. Если всё идёт как должно… Ай! А это ещё что за чёрная кошка?! Откуда она здесь, в храме?!
Мимо встревоженных монахинь, с деловым видом, неспешной трусцой пробегает Мульча.
(немного позже. Рядом со статуей ГуаньИнь)
Сижу, никого не трогаю, медитирую. Не то что, – «не трогаю», видеть вообще никого не хочу! Никому я не нужна, никто меня не любит, даже СунОк сказала – «лучше бы ты умерла!». А что я такого сделала? Кому я навредила? Никому! Но все меня ненавидят… Ну и пусть! Не хотят меня видеть, – да и пожалуйста. Живите сами. А я буду спать, спать, пока совсем не усну. Вот тогда-то вы все и пожалеете, но будет уже поздно…
Единственно хочется увидеть бодхисатву, узнать, за что она меня так ненавидит? Лишила моих прекрасных синих глаз, а они мне так нравились! Я всегда старалась быть справедливой, но видимо ГуаньИнь такие девушки не нравятся… Она тоже, вместе со всеми презирает меня. Ну и пусть. Мне никто не нужен. Я сама. Одна. Без всех. Сидя спать неудобно, но я уже приловчилась… Сон, приходи. Покажи мне снова тех, кто меня любит. Маму, папу, бабушку, Барсика…
(сон)
Передо мною храм, из которого звучит прекрасная, божественная по своей красоте и силе музыка. Поднимаюсь вверх по ступеням, прохожу сквозь распахнутые высокие двойные двери из резного белого камня, вхожу.
Над головой огромный тёмно-фиолетовый купол, в котором, сквозь какие-то щели бьют яркие солнечные лучи. В них, под звучащую музыку танцуют сотни золотых песчинок, создавая невероятное по красоте зрелище.
Стоп! Я уже видел эти «золотники»! Когда они приближались, со мной происходили чудесные вещи. Может, и сейчас будет так же?
Но ничего подобного в этот раз не происходит. Песчинки остаются на недосягаемой высоте, совершая свои таинственные движения.
«Как же до них достать?» – озадаченно думаю я.
Внезапно замечаю, – когда тональность музыки повышается, «золотинки» опускаются ниже. Понаблюдав за перемещениями, удостоверяюсь, что не ошибся. «А если попробовать воздействовать на них своим голосом?» – приходит в голову мысль. Пробую. Пою, изображая из себя оперную певицу.
