— Сейчас они впустую жгут порох. Обычная испанская напыщенность. Как только их корабль подойдет на расстояние выстрела, я открою огонь.
Но это лишь усилило ярость и волнение шевалье.
— О господи! Отвечать огнем? Не смейте даже думать об этом. Вы не можете принять боя.
— Не могу? Увидим.
— Но ведь на борту мадам де Сентон.
— Вы что, смеетесь? — сказал Люсан.— Будь на борту даже королева Франции, я все равно обязан вести бой. И заметьте, выбора у меня нет. Испанец догоняет нас, мы не успеем укрыться в гавани. И если даже успеем, то будем ли там в безопасности?
Шевалье в ярости топнул ногой.
— Но ведь они же разбойники, эти испанцы!
Снова раздался грохот орудий, уже с более близкого расстояния, вреда кораблю они не причинили, но усилили панику месье и мадам де Сентон.
Капитан больше не обращал на них внимания. Помощник схватил его за руку и указал на запад. Люсан поднес к глазу подзорную трубу и посмотрел в ту сторону.
Примерно в миле по правому борту, посередине между «Беарнцем» и испанским флагманом, из-за мыса появился большой красный сорокапушечный корабль под всеми парусами. За ним следовал другой, едва уступающий первому мощью вооружения. Шли они без флагов, и Люсан следил за ними, думая, что это новый противник. И тут он увидел, что корабли повернули влево, направляясь к испанцу, все еще полускрытому дымом последнего залпа.
Хотя ветерок и был легким, появившиеся корабли использовали его наилучшим образом и, находясь с наветренной стороны от испанца, приближались к нему, ведя при этом огонь из носовых орудий.
Сквозь дым было видно, что испанец готовится дать отпор; потом около полудюжины орудий выстрелило с его борта, и он вновь скрылся в клубах белого дыма. Но, видимо, он произвел залп слишком поспешно, не целясь, потому что красный корабль и его спутник, очевидно, не получившие повреждений, твердо держались на курсе несколько минут, потом развернулись правым бортом и дали ответный залп.
Теперь по приказу Люсана, несмотря на протесты месье де Сентона, «Беарнец» замедлил ход, пока не остановился с праздно полощущимися парусами, внезапно превратись из актера в зрителя этой морской драмы.
— Почему вы остановились, месье? — крикнул Сентон.— Следуйте своим курсом! Воспользуйтесь этой задержкой, чтобы добраться до гавани.
— А тем временем другие будут сражаться за меня?
— У нас на борту дама! — гневно крикнул шевалье.— Мадам де Сентон должна быть доставлена в безопасное место.
— Сейчас она вне опасности. А мы можем понадобиться. Недавно вы обвинили меня в трусости. Теперь убеждаете меня стать трусом. Ради мадам я вступлю в бой только в крайнем случае. Но к этому крайнему случаю я должен быть готов.
Капитан был так несгибаемо тверд, что Сентон не посмел больше настаивать. Возложив надежды на посланных небом спасителей, он встал на крышу рубки и с этого возвышения пытался следить за перипетиями битвы, с грохотом удалявшейся к западу. Но уже ничего не было видно, кроме громадного дымового облака, повисшего над морем в неподвижном воздухе. Потом наступила тишина, и вскоре на южной кромке облака появились два корабля, сперва показавшихся призрачными. По мере того, как дым таял, их такелаж и корпуса обретали отчетливость, и центр облака стал приобретать розоватый оттенок, быстро переходящий в оранжевый, в конце концов дым поредел, и стало видно пламя горящего корабля.
Тут же до шевалье донеслись слова капитана Люсана:
— Корабль испанского адмирала горит. Это конец.
4
Один из кораблей, уничтоживших испанский галион, лег в дрейф на месте боя и спустил шлюпки, которые стали бороздить море вокруг. Это Люсан разглядел в подзорную трубу. Другой, более крупный корабль, вышедший из этого краткого решительного боя без видимых повреждений, повернул на восток и стал против ветра приближаться к «Беарнцу», его красный корпус и золоченый бушприт сверкали под утренним солнцем. На нем по-прежнему не было флага, и это обстоятельство вновь вызвало у Сентона опасения.
Все так же стоя на юте возле Люсана, он спросил, благоразумно ли оставаться в дрейфе, когда приближается корабль без флага.
— Но разве он не оказался другом? Другом в беде? — ответил капитан.
Мадам де Сентон еще не простила Люсану его прежних слов. И враждебно ответила:
— Это ваши домыслы. Пока мы только знаем, что он оказался врагом испанца. Откуда вы знаете, что это не пираты, для которых любой корабль — добыча? Откуда мы знаем, поскольку испанский корабль сгорел, что они не намерены поживиться на наш счет?
Люсан равнодушно поглядел на нее.
— Я знаю одно,— резко сказал он.— Он превосходит нас как парусным оснащением, так и вооружением. Если он хочет настичь нас, то, пустясь наутек, мы ничего не добьемся. И вот еще что. Если б они собирались напасть на нас, то другой корабль не остался бы на месте. Они направились бы к нам вдвоем. И не нужно бояться поступать так, как того требует любезность.
Довод был убедительным, и «Беарнец» стоял на месте, пока красный корабль приближался под крепчающим ветром, рассекая сверкающую на солнце воду. Подойдя ближе чем на четверть мили, он лег в дрейф. На спокойную воду спустили шлюпку, и, поблескивая на солнце желтыми веслами, она устремилась к «Беарнцу». Высокий человек взобрался по трапу на французский корабль и поднялся на ют. По его черному с серебром наряду можно было предположить, что прибыл он из Версаля или с Аламеды, а не с палубы только что завершившего бой корабля.
Тем, кто встретил его на юте — месье де Сентону с супругой, пребывающим в замешательстве, и находящимся при них Люсану и его помощнику,— этот величественный господин поклонился так, что локоны парика коснулись его крепкого подбородка, а алое перо снятой шляпы задело палубу.
— Я прибыл,— объявил он на довольно беглом французском,— чтобы принести свои поздравления, а также, прежде чем отплыву отсюда, убедиться, что вы больше не нуждаетесь в помощи, что кораблю не причинено вреда прежде, чем мы имели честь вмешаться и разделаться с этим испанским разбойником, преследовавшим вас.
Эта любезность полностью покорила их, особенно даму. Они заверили капитана красного корабля в своей искренней признательности и стали дотошно расспрашивать о возможных повреждениях, полученных в бою, потому что явных повреждений не было.
Гость удовлетворил их любопытство. Он получил легкое повреждение на юте левого борта, которого отсюда не было видно, но столь легкое, что о нем не стоит говорить, потому что никто, можно сказать, не получил ни царапины. Бой, объяснил гость, был очень недолгим и в определенном смысле прискорбным. Он надеялся захватить этот прекрасный галион. Но прежде чем они успели сблизиться, случайно ядро попало в крюйт-камеру, произошел взрыв, и бой окончился, даже толком не начавшись. Большая часть команды галиона подобрана, напарник продолжает спасательные работы.
— Что же касается флагмана адмирала Испании, сами видите, что от него осталось, а вскоре не будете видеть даже этого.
Супруги повели этого элегантного господина в большую каюту, там они выпили французского вина в честь его своевременного появления. Однако человек в черном с серебром одеянии даже не намекнул ни о своей личности, ни о национальности, хотя по акценту нетрудно было догадаться, что он англичанин. Наконец де Сентон затронул эту тему.
— У вас на мачте нет флага, месье,— сказал он, когда бокалы были опорожнены.
Смуглый гость рассмеялся.
— Месье, откровенно говоря, я один из тех, кто поднимает любой флаг, которого требуют обстоятельства. Возможно, вы бы приободрились, если б я подошел к вам под французским флагом. Но в суете я даже не подумал об этом. Вряд ли вы могли принять меня за врага...
—... который плавает без флага? — Шевалье ошеломленно взглянул на него.
— Вот именно,— ответил гость. И с непринужденным видом продолжал: — В настоящее время я спешу на Тор-тугу. Нужно собрать людей и корабли для экспедиции на Мартинику.
Теперь настала очередь дамы округлить глаза.
— На Мартинику? — Ей, казалось, стало трудно дышать.— Экспедиция на Мартинику? Экспедиция? Но с какой целью?
Ее вмешательство явно удивило гостя. Он приподнял брови. Слегка улыбнулся и ответил утешительным тоном:
— Существует вероятность — не более,— что Испания готовит эскадру для нападения на Мартинику. Потеря адмиральского корабля, который я оставил в огне, может задержать их приготовления, и у нас окажется больше времени. Я на это надеюсь.
Глаза дамы округлились еще больше, щеки побледнели сильнее.
— Вы говорите, что испанцы готовят нападение на Мартинику? На Мартинику?
Шевалье, волнуясь вряд ли меньше, чем его супруга, тут же добавил:
