На площадке мы осмотрели Шервахуна. Кожа на ладонях была обожжена трением о канат и во многих местах содрана; на теле оказалось много ссадин и ушибов, но тяжелых ран не было.
Передохнув и успокоившись, мы решили снова брать препятствие. Теперь полез я, выбрав первый вариант пути. Взяв мешок, я по трещине добрался к арче, втащил наверх канат, навязал на нем узлы и, бросив его обратно, как по ступенькам, спустился по узлам вниз.
Вот и гнездо. До него всего метра полтора, но ни рукой, ни ногой не дотянуться. Подо мною зияла пропасть, от глубины ее кружилась голова, становилось страшно. Стараясь не смотреть вниз, я стал раскачиваться на веревке над бездной и, уловив момент, ухватился рукою за край площадки, подтянулся и, наконец, взобрался на нее.
Бородач спокойно лежал в гнезде. Не выпуская каната, я быстро посадил птенца в мешок, привязал его за спиной и, не теряя времени, отправился в обратный путь.
Через час я был уже с товарищами. Здесь мы не утерпели и, вынув добычу из мешка, рассмотрели пленника. Птенчик был почти черного цвета, ростом с добрую индейку. Под клювом у него торчала черная щетинистая борода, но радужная оболочка глаз была не красная, как у взрослых птиц, а коричневая.
Так был добыт первый сакал-джеру.
В сумерки вернулись мы к нашей стоянке. Отсюда довелось нам увидеть старого бородача, прилетевшего к своему опустевшему гнезду. И, признаться, мы нисколько не пожалели, что не встретились с ним там, наверху.
А. Жадан
Машина вынеслась на вершину холма. И сразу стал ясно слышен скрежет экскаваторов, снимающих слой медной руды в карьере. Впереди, возле леса, открылся как на ладони светлый город Курбнеши — молодой центр медедобывающей промышленности.
Горные цепи с побеленными снегом вершинами обступили город, отрезали его от лесов и озер соседней Люры. Где-то там, в этих горах, сейчас работают сотни молодых и сильных ребят. Они приехали из Пешкопии и Мирдиты, чтобы провести через непроходимое ущелье автомобильную дорогу. Она оживит весь край и даст в недалеком будущем возможность вывозить из Люры лесоматериалы.
А сейчас мы едем в Курбнеши. Он обосновался на правом берегу речки Урака, что сбегает к водохранилищу Ульзе. К извечному шуму реки примешивается грохот взрывов и гудение моторов — голоса сегодняшнего дня. Долина реки, совсем еще недавно пустынная и заброшенная, теперь словно притягивает к себе жизнь. Сюда едут люди из Мати и Кукеса, Дурреса и Шкодера. Едут, чтобы получить специальность горняков, монтажников, строителей и химиков. Через несколько лет в городе будет около пяти тысяч жителей.
Фабрика для обогащения медной руды, построенная здесь, — детище второго пятилетнего плана развития страны. Всего два с лишним года назад начато ее сооружение. А сейчас в новеньких цехах идет монтаж и наладка оборудования, присланного из братских стран. Инженер из Германской Демократической Республики руководит его установкой.
Людям строящегося предприятия нужно будет только следить за сложнейшими процессами очистки медной руды. Прямо из карьеров она поступит в цехи, а потом готовый концентрат с повышенным содержанием ценного металла двинется на медеплавильный завод в Рубику.
Албанец Зюбер Ллоджа уверенно посвящает нас в тонкости технологического процесса. Нет, он не получал специального образования. В начале строительства Зюбер был простым рабочим, а сейчас уже выполняет обязанности техника. Но в химико-технологический техникум он собирается поступить на будущий год обязательно.
Ночь упала на долину. Но ей не удалось усыпить Курбнеши. С холма над городом видно, как сильные руки прожекторов отогнали темноту со строительных площадок, запустили светящиеся пальцы в лес. Как и днем, ровный гул машин, повторенный горным эхом, летел над долиной.
Ачиф Тоска, албанский журналист
