— Ну вот, готово, — сказал молодой мастер. — Пусть подсохнет. Только во время муссонов долго будет сохнуть...
— Скажите, — вспомнила я о разбитой мною картинке,— а нельзя ли заказать сюжет?
— Спросите у отца, пожалуйста.
— Ах да, простите, — и я обратилась к старшему: — сделайте мне, если можно, бога Шиву с семьей на бычке Нанди.
— Хорошо. Какого размера?
Мы быстро договорились с ним обо всем — уточнили композицию, цвета, размеры. Я была счастлива, хотя Налини упорно отказывалась от такой компенсации за нанесенный ее дому ущерб.
Здесь, в Бомбее, я видела довольно много картинок на стекле. Ими были украшены и интерьеры жилых комнат, и стены в храмах и молельнях. В этой части Индии постоянно изображался слоноголовый бог Ганеша — самое популярное здешнее божество. Жанровые сцены встречались сравнительно редко. Да и вообще подобные картинки уже редки — прав был мастер: умерло, видимо, давнее искусство и в городе, и в окружающих его землях.
Но на юге страны и в ее восточных и северных областях продолжают работать мастера, воспроизводя и развивая традиционные сюжеты и обогащая их новыми мотивами.
Боги и богини, принцы и герои, юноши и красавицы смотрели сквозь блеск стекла со стен многих домов, которые мне довелось посетить. Иногда старые, потускневшие, склеенные, иногда новые и яркие — все одинаково интересны и привлекательны. На них изображались старинные костюмы, уборы и прически, в них нашли свое отражение представления людей о правде и кривде, о зле и добре, о героизме, любви, красоте и о вере в высшую справедливость. Эти конкретные воплощения абстрактных понятий известны в Индии всем и каждому: мифические персонажи — весомая часть общеиндийского культурного наследия. И их легко узнают даже дети, когда видят изображения в камне или металле, на тканях, на литографских картинках или вот на таких картинках на стекле...
— А здесь что изображено?
— О, очень известный сюжет! Ведь Кришна рос среди пастухов и охранял Их от всякой беды. Но однажды бог Индра в гневе ниспослал на землю страшный ливень, угрожавший всем живым существам. И тогда Кришна сорвал с земли гору, поднял ее на мизинце и держал как огромный зонт, спасая от ливня и пастухов и их стада. Видите, с какой благодарностью здесь смотрят на него люди и коровы. И как радостно прыгают телята... Вот здесь великий герой Рама на троне. А рядом его верная жена Сита. Вы знаете «Рамаяну», поэму о Раме?
— Да, конечно.
— Так вот, тут изображена одна из последних ее сцен. Рама победил демонов, похитивших Ситу и долго державших женщину в плену. Супруги вернулись на родину, и герой снова стал править царством. У его ног сидят животные, помогавшие Раме в битве с темными силами зла: обезьяна и медведь. А за троном — три его брата. Это счастливый день для Ситы, чистой и верной жены.
— Чудесная картинка! Скажите, а сейчас трудно их достать? Хотелось бы приобрести несколько экземпляров.
— Я вам помогу.
И я их привезла в Москву. Правда, всего три. Но они прекрасно дополнили коллекцию старинных картинок на слюде. Сейчас этот вид искусства уходит в прошлое, и подборки таких красочных миниатюр можно увидеть только в музеях да в частных коллекциях. Подобные картинки вызывают восхищение как одна из цветущих веточек широко раскинувшегося дерева индийского народного искусства, уходящего своими корнями в толщу жизни, в глубину веков.
Наталья Гусева, доктор исторических наук, лауреат премии имени Джавахарлала Неру
Деревня, о которой пойдет речь, взята под неусыпный контроль специалистов. «Месторождение», найденное здесь, таит в себе огромные сокровища, многие из которых уже собраны, подсчитаны и даже изучены. Но, как полагают ученые, снят лишь первый пласт, возможно, не самый мощный, и немало открытий еще впереди. Эти сокровища — книги. Рукописные и старопечатные произведения древнерусской литературы. Старинные повести и сказания, жития, летописи и хронографы, поучения, беседы и певческие азбуки, сочинения учительского и полемического характера...
В сю дорогу, пока мы шли к заветной избушке, Федышин ни на минуту не умолкал. Мне даже приходилось прерывать его и останавливаться, чтобы записать наиболее важное в блокнот, и все это время Николай Иванович бдительно следил за моей рукой, дополняя свои сведения, живописуя подробности сенсационной книжной находки. Находки, которая случилась здесь, под Вологдой, рядом с оживленной автомагистралью.
По мокрой вспаханной земле, не обращая внимания на рев грузовиков, разгуливали грачи, выклевывая червей. Играла на перекатах речка, бросаясь пеной. Тракторы растаскивали по полю тележки с удобрениями, и близкая уже деревушка под утренними лучами солнца казалась праздничной и помолодевшей.
...Николай Иванович, казалось бы, сотни раз проезжал мимо этой деревушки, привычно скользя взглядом по ее ветлам и крышам, а вот увидел их именно в тот вьюжный декабрьский день, когда музейный микроавтобус, пробуксовывая на подъемах, пытался выбраться из снежных завалов. Вместе с Надеждой Николаевной Малининой, старшим научным сотрудником отдела фондов Вологодского краеведческого музея, они разыскивали избушку бабушки Калягиной.
Что знали они о бабушке Калягиной? Да, в сущности, ничего. Накануне в краеведческий музей прибежала сотрудница Вологодской картинной галереи. Женщина была взволнованна: вот вы годами ищете древние книги, организуете специальные экспедиции по всей области — а здесь, буквально под носом находится целое месторождение книжных редкостей! И она назвала фамилию и адрес хранительницы, преклонных лет женщины, которая вроде бы согласна расстаться со своим богатством.
Не трудно представить, какой переполох вызвало это известие. Ведь археографические розыски — это, как правило, погоня за единичными экземплярами. Любой ученый-книжник может подтвердить: пять-десять древних книг, собранных за летний период, уже большая удача. А тут возможность заполучить целое собрание старинных манускриптов!
Известно, что грамотные старообрядцы хранили книги в глухих скитах и лесных деревеньках, а позднее покупали у монастырей за большие деньги иконы древнего письма и дониконовские издания и рукописи. И если по распоряжениям Правительствующего Сената скиты разгонялись, то книги продолжали храниться в староверских семьях и передавались по наследству. Их бережно подновляли, нередко переписывали, украшали цветными заставками. И были среди них не только сочинения религиозного содержания, но и старинные русские повести, жития, стихи, сказания — произведения, о существовании которых мало кто знал даже в среде специалистов.
Усилиями Владимира Ивановича Малышева и его учеников из Института русской литературы (Пушкинского дома) за тридцать с лишним лет поисков в одном только Усть-Цилемском районе Коми АССР было собрано более тысячи древнерусских книг. И эта уникальная коллекция продолжает пополняться, как только очередная археографическая экспедиция возвращается в Ленинград. Кто знает, какие новые пласты древнерусской литературы будут еще открыты? Ведь каждая найденная и возрожденная к жизни книга — это брод через реку времени.
...Было уже совсем темно, когда автобус подрулил к избушке, наполовину заваленной снегом. Черная, приниженная тяжестью свинцового неба, она стояла маленьким островком посреди пурги и голых раскачивающихся деревьев. Свет в окнах не горел, и на стук долго никто не отзывался. Наконец за дверью послышались шаги.
— Кто такие?
Надежде Николаевне Малининой пришлось успокаивать хозяйку и объяснять, кто они, откуда и по какой надобности оказались здесь. После долгих переговоров щеколда стукнула и дверь в избу распахнулась.
— Входите, добрые люди. Мне тепла не жалко.
Анна Петровна Калягина оказалась женщиной того неопределенного возраста, когда человеку можно дать семьдесят и все девяносто. Глаза настороженные. Подслеповато щурясь из-под платка, она предложила отведать травяного настоя с медком. Продрогшие с дороги музейные работники с облегчением вздохнули: раз пустили в избу — значит дело пойдет на лад.
Книги, которые Калягина вытащила из кладовки, содержались на диво справно. Разматывая домотканый холст, в который они были завернуты, старуха выкладывала на стол один толстенный том за другим. Почти все переплеты были обтянуты крепкой выцветшей кожей или замшей, их украшали медные, старинной работы застежки. Наверху были вытиснены причудливые орнаменты. Когда Николай Иванович раскрыл наугад одну из книг, то сразу же увидел приписку, сделанную писцом. Витиеватые буквицы сообщали:
«Лета 7157 (1649) куплена сия книга минея генваря месяца во Фрязинове у церковного старосты... Титова того же Вологодского уезду в монастырь ко всемилостивому Спасу и великомученику страстотерпцу Христову Георгию, что на Комеле реке при игумене Тихоне, а дали за нее сорок алтын, мирских шло денег 24 алтына, а монастырских шло 16 алтын. А сию книгу из монастыря Спасова дома никому не вынести и не продать и никому даром не дать в подарок, а будет кто продает ея или даром кому отдает и того судит бог... А подписал сию книгу того же Спасо-Печенгского монастыря казенный дьячок Мишка Федоров...»
