раз один всё то, что оставалось от постящихся дам.
Через год, когда Михаил, вроде бы по забывчивости, пропустил свой день рождения, невольно возникли подозрения, что наш очень воспитанный новый сотрудник — большой любитель халявы. Но всё же оставались надежды на ложный след и порочность наших недостойных мыслей и что здесь какое‑то недоразумение, и всё как‑то само объяснится, да и подумаешь, мелочь какая — тортик… Но прошел ещё год, и всё повторилось. И тут ни воспитание, ни юмор его уже не спасли. Впечатление сложилось окончательно…
И уж совсем он нас удивил своей железной логикой, когда в споре, отстаивая некую моральную позицию, поведал странную историю о том, как три месяца жил у своей любимой женщины и… И за то, что она его всё это время кормила и поила, он ей бесплатно, то есть даром, отремонтировал утюг, телевизор и обил входную дверь дерматином. И юмора не было в его словах вовсе. Он так и считал, что каждый вносит свою лепту в совместное проживание тем, что умеет: ведь она же (его девушка) чинить электрические приборы и обивать двери дерматином совсем не умела… Мы на всякий случай спросили про материалы по обивке двери, всё ещё надеясь, ну хоть на что‑то… Но — нет, материалы барышня купила за свой счёт, Мишкина была только работа.
На третий год в день его рождения мы приступили к Михаилу с прищуром в глазах. Поздравили, конечно, и стали его пытать: мол, от чего торт на столе отсутствует и нигде не видать шампанского? Он же нам со всей прямотой заявил, что всё, что происходит — происходит на добровольной основе. А эта его основа позволяет именно так ему и поступать, как он и поступает, то есть: своё беречь, а чужое — жрать. И всё это он без капли юмора и даже будто с обидой нам выдал как отрезал. Видимо, был заранее готов к отражению атаки и морально, и логически.
Мы пожали плечами и каждый «остался при своих». Ещё десять лет всё так и продолжалось, то есть он нам показывал «шиш под лобыш» и спокойненько кушал наши тортики…
Ну вот, я с этим тортом совсем с темы сбился! А ведь главное‑то не в торте, хотя речь отчасти и пойдет о сладеньком.
Малый он был неплохой, добродушный и даже мягкий, а это с тортиками, как я уже и написал выше, просто пунктик — недоразумение, и мы не будем его учитывать и продолжим.
Через несколько лет, уже ближе к середине восьмидесятых, в лаборатории у нас появилась некая молодая женщина, которая занялась чем‑то вроде делопроизводства. Как её к нам занесло и для какой цели она понадобилась, уж и не помню. Почти ежедневно опаздывая, она шла объясняться с руководством, затем в курилку, где буйно и весело шутила. Брюнетка среднего роста, стройненькая, худенькая и даже более того — дохленькая, да ещё и на высоких каблуках. Замужем, детей не было.
Складывалось впечатление, что по утрам Маша (так её звали) появлялась с перепоя: лохматая, с трясучкой в руках, синяками под глазами она постоянно бегала не только в курилку, но и на кухню, где, на кого‑то ругаясь, жадно пила воду, сильно злоупотребляя матёрыми словами и выражениями. Наверно, в подобном поведении для многих и заключается некий шарм…?
Прошло время, и мы стали наблюдать, что в курилке не то что часы, а и целые дни напролёт сидели двое: Миша и Маша. Дальше — больше… Уходить с работы ребята тоже стали вместе. «Ну и хорошо, — решили все, — хоть одна пара сложилась в нашем трудовом коллективе!»
Но через некоторое время Миша изменился, и не в лучшую сторону. Это насторожило. Он осунулся и даже немного пожелтел, утром приходил лохмат и не чёсан, много курил, блуждал поникшим взглядом, стал тих и печален… Маша, напротив, сделалась гораздо веселее и бесшабашней, громко смеялась и материлась уж совсем как сапожник.
Нам, нескольким товарищам-сослуживцам, невольно пришлось быть свидетелями развития таинственных событий. Но мы деликатно молчали, иногда удивлённо приподнимая брови.
Наконец, наш герой сам приоткрыл историю и заговорил. Действительно, держать такое при себе долго было невозможно…
Оказалось, что Маша не просто может изрядно выпить водки, а и вовсе без неё жизни не чает. Влюбленный и воспитанный Миша, дабы вызвать расположение дамы сердца, каждый вечер покупал бутылку «Столичной», и пара молодых шла искать место, где её употребить. Места были самые экзотические: чердак нашей же лаборатории, подворотня, подъезд соседнего дома, скверик со скамеечками, дворницкая и тому подобное. Маша была большая экстремалка и затейница! Она не просто употребляла спиртное на пару с Мишей, но и, особо не заморачиваясь, «приняв на грудь», следом совершала с собутыльником акт прелюбодеяния. Притом, места грехопадения в основном совпадали с питейными.
Но это не всё. Для воспитанного молодого человека стало откровением желание Маши привести Мишу к себе домой и познакомить его с мужем. Выяснилось, что муж тоже любитель врезать водяры, а потому пришлось покупать уже два пузыря. Муж, судя по всему, был алкоголиком-ветераном и засыпал, опьянев после второй рюмки. Влюблённые оказывались предоставлены самим себе, да ещё и в комфортных домашних условиях. Это стало доброй традицией. Теперь ребята каждый раз покупали не одну, а две бутылки и ехали поить законного супруга.
Очень быстро Михаил повадился занимать на водку до получки. Я пытался с ним поговорить, мол, надо бы завязывать… Он согласился, но сказал обречённо:
— Понимаешь, я ей пальто надеть помогаю, а у меня сразу всё чувство встаёт…
— Миша, ты на неё выработал рефлекс. Скоро сопьешься, ведь рефлекс возникнет и на водку… И на мужа, — пошутил я близко от правды…
— Не могу я пока отвязаться… Не мо-гу!
Прошло полгода.
Однажды утром Машка вбежала в курилку, саркастически гы-гы-кая и едва успевая проговаривать от восторга:
— Мишка‑то, совсем сбрендил, — и она покрутила себе у виска, — замуж предлагает выходить! Плачет, как дурак… А на чёрт он мне нужен?! Мой Ванька гораздо лучше. И фунциклирует у него хорошо. А у Мишки‑то — так себе… Не-е, надо с этим кончать…
И она с этим покончила.
Миша взял больничный и ушёл в отпуск. Целый месяц его на работе не было.
Вернулся здоровым и окрепшим. Вместе с Машей они больше не курили, но как культурные люди не дичились и, сохраняя дистанцию, дружелюбно здоровались.
Я вот думаю не только о том, почему хорошие и воспитанные мальчики любят плохих девочек, а ещё и о том, какой фантастический эффект производит влюбленность на сознание даже очень убежденного и расчётливого человека. Готовый пойти на все логические уловки, лишь бы не потерять свои три копейки, влюбившись, забывает не только о логике, а
