решишь, когда возвращаться. Хорошо?
Я разрывалась на две половинки: одна понимала, что для Кати сейчас лучше, действительно, побыть с другими людьми, а с Надей они хорошо общались и успели подружиться, а другая твердила, что мы явно будем мешаться. У них своя жизнь, свои заботы, а тут мы со своими проблемами. Но ради дочери я согласилась с доводами Ивана. Дома она обязательно вспомнит про Рокси, и не дай бог, у неё снова начнётся истерика. А сейчас она опять полезла наверх, «будить» Белль.
– Может, ты хочешь чего-нибудь? Мы могли бы сходить в вагон-ресторан, – предложил Иван.
– Ты же сказал, что мы скоро приедем.
Представляю, какие там цены! Но говорить прямо не стала, хватит того, что он за билеты сам заплатил.
– Я хочу! – донеслось с верхней полки.
– Катя! – одёрнула дочь. – И потом ресторан, наверное, уже закрыт.
– Ну, мам!
– Должен работать до двенадцати. У нас еще целый час в запасе, – сказал Иван. – Буфет точно должен ещё работать.
– Если хотите, идите, я останусь в купе.
Не хочу, чтобы ещё кто-то в него зашёл, пока нас не будет!
– А мы тебе купим сок! – тут же выдала Катя и мгновенно оказалась рядом с Иваном, держа под мышкой Белль.
– Мы быстро. Только в буфет и обратно, хорошо? Надо же Кате показать весь поезд, – мягко сказал Иван.
Вот как у него так получается, находить такие аргументы, что возразить становится трудно?
Пока их не было, бессмысленно смотрела в окно. Куда еду? Зачем еду? Непонятно. Конечно, у меня уже было такое, когда я прилетела в совершенно незнакомый мне город. Но тогда для этого была причина: я хотела сохранить жизнь Кате. А сейчас? Сейчас я просто не хочу, чтобы она впала в депрессию.
За окном было темно. Я почему-то считала, что стёкла будут заморожены, и придётся дышать на них, чтобы разморозить маленькое окошечко. Откуда появились такие воспоминания, не могла понять, ведь я всё время прожила у моря и морозов не видела. Но они были такими яркими, словно это была я.
А потом вспомнила.
Это Андрей рассказывал о своих командировках! Его рассказы были всегда красочными и настоящими. Совесть кольнула в груди: в последнее время я почти не вспоминала о нём. Его образ перестал быть таким живым как раньше, словно потускнел, собираясь исчезнуть.
Попыталась вернуть воспоминания и поняла, что не хочу, что готова их отпустить. А поезд увозил меня от них, оставляя их там, далеко. Я не сожалела. Нет. Наверное, наступило время дать им уйти и двигаться дальше. Поезд дёрнулся, а потом движение стало опять почти незаметным.
– Мама, мама! Там даже телевизор есть! – в купе ворвался свежий вихрь, который я сама назвала Катей. В руках у неё был сок, йогурт, и печенье в шоколаде в красивой упаковке. Ивану пришлось нести Белль.
– Катя! Вот кто это всё будет есть? – покачала головой. Иван явно её разбалует! Она всегда просит, но ничего не ест!
– Я! – заявила дочь. – Ты и Иван!
Она плюхнулась рядом со мной, тут же подскочила и уселась напротив, рядом с окном, хотя там ничего не было видно.
Иван посадил Белль рядом с Катей, а сам подсел ко мне.
Иван.
Меня разбудила Ирина. Несмотря на то, что мы всегда были в хороших отношениях, общались крайне редко, а уж звонила она, только когда случалось что-то из ряда вон выходящее!
С Ириной Наумовой я учился вместе с шестого класса. Девочка яркая, красивая, живая. Чего уж греха таить, на неё засматривались все. Но девчонка была настолько увлечена компьютерными программами, что никак не хотела замечать, какое впечатление производит, начиная с одноклассников, и заканчивая парнями постарше.
Пока не получила травму. Как Ирина оказалась в той компании, она так никому и не рассказала. Но когда она поняла, чем всё может закончиться, Ирина спрыгнула с балкона. Этаж был второй, но этого хватило, чтобы получить серьёзные повреждения. Почти весь одиннадцатый класс она провела по больницам и на дистанционном обучении. Передвигаться самостоятельно Ирина могла, но с болью. И перед тем, как её родители решили переехать к морю, чтобы уменьшить обострения, которые появлялись при резких перепадах температуры, Ирина позвонила мне и попросила прийти.
До этого никого из одноклассников у неё не было. Вот тогда и состоялось эпическое знакомство с её братом, который решил, что я тот, кто виноват в травме его сестры. Поэтому сначала полетел его кулак, а потом, когда мы выдохлись оба, стали разбираться, кто есть кто. Пётр, только что отслуживший, дал мне понять, как далёк я от совершенства в физической подготовке.
Ирина попросила принести ей мою запись с выпускного. Желание было странным, потому что она могла спокойно получить её сама. Но как оказалось, Ирина не хотела, чтобы было известно, что такая запись у неё есть.
Почему она выбрала меня? Все знали, что я чуть ли не с первого класса бредил тогда еще милицией. Да, это была моя мечта с детства: стоять на страже закона. Но когда Ирина поняла, что этот самый закон не накажет тех, кто виновен, потому что решение выпрыгнуть она приняла сама, а причины никто не стал учитывать, Ирина решила сделать это самостоятельно.
На вопрос, как она это сделает, Ирина развела руки в стороны и растопырила пальцы.
– Руки не пострадали, голова, слава богу, тоже! А сидеть за ноутбуком я вполне могу.
– Ира, скажи, что ты задумала?
– Вань, можешь быть спокоен. Ничего противозаконного. Так что твоя совесть не пострадает.
– И всё-таки?
– Вань, меньше знаешь – крепче спишь!
– А брат в курсе?
– Ты его видел? Ему только имена дай знать, и он их всех поубивает. А потом сядет. Нет уж! Я сама умная девочка!
И эта «сильная девочка» не только взломала телефоны, с которых благополучно отправила кому нужно аккуратно вырезанные снимки и видео с их же носителей.
Она не просто так взяла себе прозвище «Немезида», которое не раз оправдала. И если бы кто-нибудь знал, что за всем этим стоит девчонка, её бы быстро убрали с дороги. Но об этом знали единицы, и я был в их числе.
– Вань, ты извини, что я без прелюдий, тут такое дело. Я ведь тогда больше не уснула, чтоб ты здоров был! Так вот. Твоя бывшая,
