к тому, что империя на этом не остановится. Конрад многих обидел, не только меня. Понимаете, барон — он мой брат, и я действительно отношусь к нему как к брату. Но я различаю брата и императора. Конрад всегда бредил величием империи — он собирает империю без оглядки на нас, имперское дворянство, и мы с этим не согласны. Церковь пользуется нашим недовольством, чтобы урвать себе как можно больше, и это мне тоже не нравится.
Я понял, что сейчас я как раз и услышу то, зачем меня сюда зазвали.
— Я хочу, чтобы вы поехали к Конраду и передали ему мои предложения.
— Почему я, ваше высочество?
— Вы незаинтересованный посредник с хорошей репутацией, — пожал плечами он. — Вы рядом, к тому же немного мне должны, так почему бы и нет?
Я молча кивнул — действительно, почему нет?
— Передайте ему, что церковь, наконец, склонила большинство в коллегии курфюрстов в мою пользу. Мне даже не надо воевать — как только Конрад умрёт, корона перейдёт ко мне. Но я предпочёл бы другой вариант — Конрад передаёт корону Дитриху, империя возвращает Ландсгут, и другие земли, отобранные у наших сторонников. Тогда я откажусь от любых притязаний, и церковь остаётся ни с чем. Империя что-то потеряет в любом случае, но таким образом она потеряет гораздо меньше.
— Постой-ка, любезный, не спеши так, — придержала Лена слугу. — Пойдём не торопясь. Ты мне что-нибудь расскажешь, а я послушаю.
— Мне приказали вас проводить и сразу же возвращаться, — нерешительно возразил слуга.
— Скажешь мажордому, что я тебя задержала. Что захотела посмотреть картины. Тем более, тебе врать-то и не понадобится, это так и есть, — небрежно отмахнулась Лена, останавливаясь у очередной картины, изображающей какого-то надутого толстяка в пышных одеждах. — Покажи мне свою ладонь, — приказала она.
Тот нерешительно предъявил ладонь, на которой тут же каким-то незаметным образом появилась серебряная монета.
— А ещё у этого пфеннига есть братец, — заговорщически улыбнулась Лена, подбрасывая и ловя такую же монетку. — Расскажи мне всё про госпожу Ладу.
— Я про неё мало что знаю, — слуга ещё сопротивлялся, но выглядело это уже не очень убедительно.
— Вот и расскажи мне всё, что знаешь, — с напором распорядилась Лена, и тот сдался.
— Красивая, но очень уж дикая, — доложил слуга, осторожно стрельнув на неё глазами.
— Дикая? — сделала круглые глаза Лена, про себя, впрочем, совершенно не удивившись. — Это как?
— Ну, есть у нас такой Ганс, — начал объяснять слуга, — вечно к служанкам вяжется, но так-то безобидный. Вот он её как-то раз приобнял слегка…
«Да, да, кто же не знает, как безобидные солдаты приобнимают, — саркастически подумала Лена. — Зажмут в тёмном уголке и приобнимают слегка».
—… так она его избила и с лестницы спустила, — драматически завершил он свой рассказ. — Руку он там сломал, ещё что-то себе повредил.
— Ай-яй-яй, — фальшиво посочувствовала Лена. — А кстати, если солдат так зажмёт дворянку — что ему полагается?
— Смотря какую дворянку, — рассудительно ответил слуга. — Плетей точно получит, а так и казнить могут.
— Так госпожа Лада ведь дворянка, значит, он легко отделался.
— Ведьма, и дворянка? — с недоверием вытаращился на неё тот. По всей видимости, идея ведьмы-дворянки была для него совершенно чужда.
— Дворянка, дворянка, — заверила его Лена. — Так только поэтому дикая, что солдата с лестницы спустила?
— Нет, почему только поэтому, — замялся слуга, пытаясь сформулировать свои претензии. — На плацу она постоянно, по каким-то брусьям скачет, с солдатами дерётся. Правда, с ней солдаты уже не дерутся, только если сержант заставляет. Она и с сержантом дралась, но с ним уже не справилась. Нашего сержанта Гроссе так просто не взять.
— Она с этим сержантом враждует, что ли?
— Нет, наоборот, дружат, — отрицательно покачал головой слуга. — Они там сошлись на ничьей, а больше уже не стали драться.
«Подружилась с сержантом, значит. Всё-таки умная, а не просто дикая», — одобрительно подумала Лена. В то, что Лада не смогла справиться с каким-то сержантом, она совершенно не верила.
— А правда, что все ведьмы красивые? — с любопытством спросил слуга, решив воспользоваться удобным моментом.
— Конечно, все красивые, — рассеянно ответила Лена, думая о своём. — Как же иначе нам, ведьмам, совращать добрых христиан?
Слуга потерял дар речи.
— Госпожа шутит? — наконец, неуверенно осведомился он.
— Да шучу я, шучу, — засмеялась она, глядя на его выпученные глаза. — Не нужны нам добрые христиане, а недобрые тем более не нужны. А с кем она ещё подружилась?
— С отцом Клаусом она ещё вроде подружилась, — неохотно ответил слуга, всё ещё отходя от шока. — Ну, так Хетти рассказывала, горничная её.
«Со священником? — с недоумением подумала Лена. — И кто там кого совращает?»
— В христианки подалась, что ли? — озадаченно переспросила она.
— Нет, точно не подалась, — авторитетно опроверг слуга. — К замковой церкви даже близко не подходила. А ещё отец Корнелиус, капеллан наш, хотел поговорить с ней о Господе, он со всеми беседует. Так она просто засмеялась, отвернулась и ушла.
— Понятно, — с сомнением проговорила Лена, вкладывая ему в руку второй пфенниг. — Ладно, пойдём-ка отыщем эту горничную Хетти, а потом я тебя отпущу.
Горничную пришлось поискать. Наконец, она всё-таки нашлась в одной из гостиных, где в компании ещё пары горничных сражалась с тяжёлыми портьерами.
— Хетти! — позвал слуга, заглянув в дверь гостиной. — Тебя здесь госпожа спрашивает.
И тихонько шепнул Хетти на ухо, когда она проходила мимо: «Это ведьма, осторожней с ней, детка». Обычный человек вряд ли смог бы что-то услышать, но Лена, конечно же, этот шёпот прекрасно разобрала. Возмущаться она, однако, не стала, а усмехнувшись про себя, сделала вид, что ничего не слышала — в конце концов, искренняя забота о молодой девушке заслуживает определённого уважения.
— Здравствуй, — кивнула ей Лена. — А ты можешь быть свободен, любезный.
— Здравствуйте, госпожа, — горничная присела в неглубоком реверансе.
— Тебя ведь Хетти зовут? — ласково спросила Лена.
— Хетти Кнеллер, госпожа.
— А я Лена Менцева-Арди, баронесса фон Раппин. Мы с мужем приехали за госпожой Ладой — проводи меня к ней, а заодно и поговорим. Как здесь, нашу Ладу не обижают?
— Нет, что вы, госпожа, — в ужасе затрясла головой Хетти. — Его высочество приказал относиться к ней, как к его личной гостье.
— Но она здесь скучает, наверное? Или, может, с кем-то всё-таки общается?
Хетти замялась. Её эмоции ощущались очень ясно — умалчивать она опасалась, но и говорить откровенно ей тоже не хотелось.
— Расскажи мне, Хетти, — мягко сказала Лена, ненавязчиво посылая ей чувство теплоты и доверия.
— Ну, она скучала поначалу, — призналась та, — но потом в замок вернулся его высочество, а с ним приехал отец Клаус. Они с госпожой часто видятся.
— О божественном говорят? — предположила Лена.
— Вряд ли о божественном, — с сомнением сказала Хетти. — Они ужинать вместе в город ездят. Он ей цветы дарит.
— Священник? Цветы? — искренне удивилась Лена. Насколько она знала повадки разных жрецов, никаких цветов они женщинам не дарили. Вот попросить о пожертвовании могли, и охотно просили.
— Отец Клаус не священник, а паладин, — объяснила горничная.
— Вот как? — задумалась Лена. — А что он за человек?
— Симпатичный, — сообщила Хетти самое важное.
— А по характеру как?
— Девочки говорили, добрый. Никогда не ругается.
— А госпожа Лада ругается?
— Нет, ни разу такого не было, — уверенно ответили горничная. — Я сначала её боялась, девочки сказали, что она ведьма. А она оказалась добрая.
— Оба добрые, значит, — задумчиво заметила Лена. — Два добрых сердца нашли друг друга. Как интересно…
Они прошли ещё один коридор, завернули за угол, и горничная остановилась у большой двустворчатой двери.
— Вот апартаменты госпожи Лады, госпожа.
Лена огляделась вокруг. Коридор был широким и чистым, пол выложен мраморными плитками, стены отделаны декоративной штукатуркой под голубоватый мрамор, немногочисленные двери сверкали свежим лаком. Это крыло совершенно определённо предназначалось для достаточно знатных гостей, и Лена с удовлетворением кивнула. Она решительно постучала в дверь и услышала голос Лады в ответ.
— Спасибо, Хетти, — сказала она горничной, вкладывая ей в руку серебряный пфенниг. — Можешь идти, ты пока не нужна. Зайдёшь чуть позже, поможешь госпоже Ладе собрать вещи, — и решительно повернула ручку двери.
* * *
— Госпожа? — растерянно сказала Лада, откладывая книгу и вставая из кресла.
— Лада, дорогая, здравствуй! — жизнерадостно
